Ветер - Андрей Готлибович Шопперт

и не пускает к Калифорнии дождевые облака летом. Ну, а горы не пускают их с континента, хотя там их и не много. Так что климат в Форте-Росс необычный. Нормальная летняя температура — это 15 — 18 градусов. Хотя бывает изредка и жара нагрянет. А вот товарищ Самуэль Клеменс видимо был в другое время, так как тоже вполне себе бывает летом и до 5 градусов температура упасть может. И ни одной капельки с неба. Солнце. Даже пасмурных дней нет.

Именно по этой причине и не заладилось в Форте-Росс выращивание пшеницы. С мая по октябрь дождь настолько редкое явление, что его жители потом несколько лет вспоминают в разговорах, сетуя на судьбу. Какая уж тут пшеница. С ноября же по март дожди бывают, но в это время средняя температура вообще опускается до 7 — 10 градусов, что подвигнуть пшеницу к буйному росту тоже вряд ли помогает. И всё то же самое со скотоводством. Жизнь наоборот. Здесь зимой нужно заготавливать сено, чтобы кормить животных летом, так как без дождей, хоть и без жары, трава чахнет и высыхает.

Леонтий Фролов, поговорив с местными старожилами, репу почесал. Ну, хрена се, послал его Александр Сергеевич выращивать тут всякую всячину. На плато в самом Форте-Росс без воды летом даже картошку не вырастить, только и остаётся, что посадить пока деревья, ну, косточки и поливать их. Колодец всё же есть и воды в нём хватает. А рядом с тем местом, где уже разбит небольшой сад и большой виноградник нужно попробовать вырыть ещё пару колодцев. У них есть снятые с «Негибкого» помпы ручные. Если вода будет не очень глубоко, то можно наладить полив, не очень людей напрягая. Если же вода будет глубоко, то придётся черпать вёдрами. Да, первым поселенцам из-за их малочисленности это было не по плечу, но теперь их много, и даст бог ещё больше станет. Александр Сергеевич обещал двадцать пять семей русских выкупить из крепости и сюда переправить. Да и так народу прилично. Минус в том народе, что они сельским хозяйством не занимались. Ирландцы — рыбаки почти все, а те, что не рыбаки — овец пасли. Индийцы — тоже рыбаки. А несколько семей, что занимались земледелием, ничего про картошку не слышали. Выращивали хлопок.

Остаются ещё виноградники местные и те косточки виноградные, что собрали в Крыме и на Кавказе и привезли Леонтию в Кронштадт перед отплытием. Он их в первый же день в Севастополе посадил, и серьёзным забором огородил, чтобы козы или овцы не сощипнули пробившиеся ростки. Прошло уж пару недель, а ростков всё нет. Местные сорта винограда оказались, как их называет князь Болоховский, десертными. Сахара в них не больше десяти — двенадцати процентов и в лучшем случае вино сухое можно делать, а для коньяков и полусухого вина они не годятся. Среди же посаженных косточек, судя по описанию, десяток именно винных сортов с содержанием сахара за двадцать процентов.

В Ивовом ручье, он же Уиллоу-Крик (англ. Willow Creek), чуть лучше с земледелием. Там его не полностью забросили и две семьи выращивают пшеницу. Они же и картофеля немного для себя сажают. Картофель уже в землю зарыли, а Фролову показали остатки прошлогоднего урожая. А ещё говорят, что картофель — это выходец из Америки. Смешно. Не горох, конечно, выращивают, но клубеньки размером с голубиное яйцо. Смех и грех. На одном из заброшенных полей срочно вырвали все сорняки, удобрили собранным по полям навозом, перепахали колёсным плугом, заделав навоз в почву, и посадили клубни, что Леонтий Васильевич с собой привёз. Боялся, что не довезти. Но бог миловал, в бочках клубеньки практически все дожили. Полив? Ну, народу вон сколько, от реки за четыре дня прокопали канал и пустили воду на поля. Вчера уже и первые ростки показались.

Кукурузу, два сорта, что привезли с собой, тоже сразу на соседнем заброшенном поле посадили, тут даже имелся полузасыпанный и заросший бурьяном арык — канал, который сейчас совместными усилиями приводят в порядок. Дадут завтра и на это поле воду, никуда не денется «царица полей», как её заслуженно Александр Сергеевич называет, вырастет. Сегодня чуть выше по ручью ещё целину под два поля перепахивают и от этой самой ивы очищают. Там будет подсолнух расти.

Пшеницу пяти сортов, в том числе и не опробованную у них с низким колосом послезавтра будут сеять в Севастополе. Там тоже имеется два заброшенных участка с остатками ирригационной системы. Все силы пока туда брошены. К счастью, участки довольно далеко друг от друга и переопыления не должно произойти, на всякий случай между ними саженей пять оставили ивового молодняка, как лесополосу. И в планах тоже целину поднять на три участка, и сразу туда воду из Славянки подвести. Река довольно полноводная, на всё должно хватить.

Рожь и ячмень посеяли тоже на брошенных участках «ранча Костромитинова», или села Костромитиновское. В селе этом из восьми домов четыре пустуют, ну и полей пустых дюжина, местные выращивают немного овощей для себя и в основном за садом и огородом присматривают. Причём, что интересно — все русскоговорящие, что ли. Смешанные браки алеуток, русских и индианок. Даже швед один есть на алеутке женатый, и тоже немного по-русски гутарит.

Вот и все пока успехи. Ничего, всё только начинается.

Событие сорок девятое

— Надеюсь, завтра будет хорошая погода, Лэйн.

— Погода никогда не бывает хорошей, сэр.

— Лэйн, вы законченный пессимист.

— Стараюсь по мере сил, сэр.

Оскар Уайльд

Корабли готовились к очередному броску на север. Шёл мелкий ремонт, кренговали корпус (кренгование — наклон судна без выхода киля из воды), меняли на новые паруса, канаты и прочий такелаж, благо запас имелся. Старое не выбрасывалось, а свозилось на берег, из повреждённых парусов потом пошьют палатки и одежду.

В очередной раз повезло. Всё же в устье реки Славянки был большой док и порт, и там нашлись две киленбанки (специально подготовленные и оборудованные участки берега, углублённые). Для фрегата и шлюпа были маловаты, а шхуна легко уместились, с неё и начали. А вся команда, не занятая строительством домов и ремонтом лесопилки, занялась увеличением второй килебанки, чтобы и большие корабли можно было на бок завалить.

Через десять дней, когда шхуна была подготовлена к дальнейшему плаванию, капитан фон Кох сходил на ней до Сан-Франциско. Правда, город пока ещё мало кто так называл, не прижилось ещё название, которое ему дали три года назад, практически все