Тверской баскак. Том Четвертый - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

скажешь, то завсегда за тебя встанем, как един, тока избави нас от лиха!

Смягчаю выражение лица и мысленно иронизирую.

«Видать, ежовые рукавицы Александра Ярославича сильно не по нутру черниговцам, ишь как они героя нашего Невского боятся!»

Я уже все решил, но давать согласие не тороплюсь, еще подумать будет не лишним. Отвечаю немного туманно, но так чтобы гость надежды не потерял.

— Над твоим словом, боярин, поразмыслить надоть, с думой опять же посоветоваться. Сам понимаешь, такие дела с кондачка не решаются. Ты, Сулима Изотыч, ступай пока, а я как надумаю чего, так покличу тебя.

* * *

Пройдясь по кабинету, Прошка зажег одну за другой три лампы, затем также неспешно задвинул на окне шторы, протер с секретера пыль и только после этого поднял на меня взгляд.

— Там Калида в приемной ждет… Звать⁈

Эти маленькие шалости для повышения собственной значимости я ему прощаю. Конечно, кто еще в этом городе может заставить грозного Калиду ждать?!. А он, Прохор Вдовий сын, может.

Откинувшись на спинку кресла, чуть усмехаюсь, глядя на его самодовольную физиономию.

— Коли наигрался, так зови уж!

— О чем это ты, консул⁈ — Делает удивленные глаза Прошка, но сразу же прибавляет шагу и поспешно распахивает дверь.

Калида тут же появляется в проеме, а я машу Прохору рукой, мол оставь нас. Предлагаю Калиде сесть и, пока он усаживается, начинаю рассказывать про черниговского гостя, про нового баскака, что едет на Русь и про страхи князя Всеволода Ярополковича. Калида молча слушает и вопросов не задает. Ждет, когда я до сути доберусь.

Делиться своими мыслями я пока не тороплюсь и интересуюсь тем, что он думает.

— Ордынского баскака в город пущать нельзя! — Однозначно заявляет Калида. — Да еще с тысячью головорезов. Они тут будут по дворам хозяйничать да по головам тверичей считать. Не, народ не потерпит! Вмиг всколыхнется волна, и кровушкой тоды умоемся.

— Это я и сам знаю! — Стопорю его нравоучительный тон. — Предлагаешь-то ты чего⁈

Прищурившись, Калида бросил на меня задумчивый взгляд.

— Пока не знаю! Может действительно развернуть баскака этого восвояси⁈

Я отрицательно качаю головой.

— Это не вариант! За такой выкрутас серьезно отвечать придется.

Помолчав немного, мой друг нахмурил лоб, а потом вдруг осерчал.

— Ну чего ты мытаришь-то меня⁈ Я же вижу, что ты надумал уже все! Так не тяни, чего в прятки-загадки-то играть!

«Ишь разошелся! — Иронично усмехаюсь про себя. — Советник ты у меня или кто⁈»

Вслух же соглашаюсь.

— Ладно, не бурчи! Есть у меня действительно мысль, тока боюсь тебе она не понравится!

— А ты не бойся! — Калида все еще хмурится. — Ежели не понравится, то таиться не стану, а так прямо и скажу…

Спокойно пережидаю всплеск его недовольства, понимаю, что это он на себя злится за то, что посоветовать ничего не смог.

Когда он, наконец-то, выдыхается, я начинаю.

— Думаю, прямо сейчас послать Соболя с пятью сотнями конных стрелков на Черную Русь. Пусть-ка пройдется рейдом от Мстиславля на Свислочь и Слуцк.

Левая бровь Калиды поползла вверх.

— Зачем тебе это, он же там непременно с литвой столкнется. Слышал я, в декабре Войшелк под Мстиславлем безобразничал.

Порывшись в памяти, спрашиваю.

— Войшелк⁈ Тот, что старшенький у Миндовга⁈

— Он самый! — Кивнул Калида, — Пригороды пожгли, пограбили, и на Слуцк повертали.

— Вот видишь, — я демонстративно поднял указательный палец вверх, — самое время дать им укорот да погонять, как следует.

Пять лет уже прошло с того дня, как мы хорошенько всыпали литве под Полоцком. За это время Миндовг успел подавить возмущение племянников, сходить с Даниилом Галицким походом на Чехию, а ныне вновь нацелился на Черную Русь. И хоть на Полоцк и Смоленск больше не лезет, но вот бывшей Турово-Пинской земле, да Брянску и Чернигову достается от него по полной.

Посмотрев на мой палец, Калида вопросительно глянул на меня.

— Допустим, хвост мы Войшелку прижмем, только они же ответят. Оно нам надо⁈

В ответ я растягиваю губы в улыбке.

— А почему бы и нет! Тут смотри какая картина вырисовывается. Ежели мы запустим Миндовгу занозу прямо сейчас, то он непременно ответит. Вот только когда⁈ Точно не сразу, а лишь после весенней распутицы, то бишь в июне!

В глазах Калиды блеснуло понимание, и я добавляю.

— Правильно мыслишь, именно тогда, когда к нам господа из Орды собираются нагрянуть. Ежели их встретить где-нибудь у Коломны, например, с предупреждением, что дале ехать опасно, что литва проклятущая уже Москву осадила и дороги все перекрыты, то смельчак Салам-Буга, скорее всего, на рожон не попрет, а свернет на Владимир. Там у него тоже куча дел, кои разгребет он не раньше зимы, ну а там ему можно будет Новгород подсунуть или еще чего позабористей придумать. В общем, придет время, тогда и думать будем, мало ли что за эти полгода может произойти.

Помолчав с секунду, Калида отрицательно покачал головой.

— Не, Соболя на такое дело нельзя. Горяч слишком да азартен, а тебе ж надоть, как я понял, чтобы наследили хорошенечко да ноги вовремя унесли. Тут надо бы полковника поспокойней, да с головой холодной и рассудительной!

У меня в памяти сразу всплыл прошлогодний речной бой и то, как бездумно Ванька сорвался в драку.

«А прав Калида, пожалуй! Ванька отступать не любит, может и зарваться!»

— Хорошо, Соболь пусть дома посидит. — Соглашаюсь с разумным доводом и спрашиваю в ответ. — Кого пошлем тогда?

— Думаю, кавалерийский полковник Козима Горох в самый раз будет. — Тут же выдал Калида. — Этот в отличие от Соболя с рассудком дружит и, очертя голову, в огонь не полезет. Как прикажешь, так все в точности и исполнит, можешь не сомневаться.

Я этого Гороха знаю, он из обедневших детей боярских, десять лет назад закончил училище и сумел дорасти до командира полка конных стрелков. Я его сам полковником жаловал, а после битвы под Коломной награждал гривною серебра за храбрость.

«Что ж пусть будет Козима!» — Решаю про себя, а Калида добавляет еще.

— И это, ежели ты хошь, чтоб Москву в осаду взяли, так надо бы и москвичей к набегу на литву пристроить. С нашими отправить да засветить их в деле, как следует.

«Точно!» — Вновь соглашаюсь с Калидой и поднимаю на него взгляд.

— Кого на Москву