Александр Маркьянов - Слепящая тьма. часть 2

— Что за чертовщина произошла? Я ведь отрубился. Почему ты меня не убил?

Седой — он как раз уплетал за обе щеки лепешку, оторвался от еды, посмотрел на меня

— Не знаю… Психанул, потом понял, что не дело… Не похож ты на суку, капитан, ох не похож. Хоть и пиндос…

— Пиндос… Ну, благодарю.

— Да нет… Это я так. Без зла. Надо же как то называть. У нас в России всему и всем дают клички. Вот и вам, американцам дали — пиндос. Кличка как кличка. Не хуже и не лучше других…

— И все же… — свою порцию я уже доел, и теперь пришло время понять, что за чертовщина происходит в этом мире?

— И все же… Ну, во-первых, мы ж с тобой рука об руку…

— Но я же мог как раз и отправить вас всех…. А сам остаться, зная…

— Остаться, чтобы тебя талибы взяли? Нет, капитан… Если бы у меня был такой выбор — я бы предпочел в вертолете сгореть, чем духам в руки. Там несколько секунд — и все… А тут неделю убивать могут. Знаешь что такое "красный тюльпан"? Никогда не видел?

— Нет

На самом деле я знал. Не видел вживую — но знал, от этого приходили в ужас даже ЦРУшники, работавшие тогда в Пакистане. Но все равно работали — хотя многие уже тогда понимали, что следующие на очереди — они сами.

— Лучше и не знать. Малоприятное зрелище, поверь…

— Так что?

— Ничего. Во всем этом — смысла нет, если бы это все организовывал ты. Тебя могли завалить точно так же как и нас. Ты мог соскочить намного раньше, мог просто сдать нас духам и все. Ты мог просто сюда не ходить, потому что ты платишь деньги.

— Я мог идти и контролером.

— Контролером? Брось… Тебе не обязательно было так рисковать. Ты же должен был знать точку эвакуации — и мог просто навести на нее штурмовые вертолеты. И во-вторых…

— Что во-вторых?

— Если бы ты был с ними — зачем бы они стали искать тебя чтобы уничтожить? Ты слышал то же что и я.

Против последнего аргумента возразить было — решительно нечего.

— После того, как перейдем границу? Кстати — как мы ее перейдем?

— Это не так уж сложно. Нужно просто знать места. А потом… Ты знаешь концы?

— Знаю… Баба, которая там была…

Я неопределенно показал рукой назад, Седой кивнул, показывая, что понял, о чем я…

— Знакомой не кажется?

— Нет.

— Майор Валецки. Наверняка псевдоним, но больше ничего нет. Когда мы прилетели — она была начальником базы. Я еще тогда обратил внимание, что на двери начальника — лист из принтера, вместо нормальной вывески. Теперь понятно, почему. Нас вели с самого начала и перехватили инициативу, когда мы сделали работу. Второй раз я ее видел — здесь. Она командовала группой "дубль", которая заменила вас на временной базе. Понял?

Седой кивнул в знак согласия. Он понял, почему я это сказал — если дойдет только один из нас ниточка у него все равно будет…

— Тебе не кажется, что ей стоит задать пару вопросов?

Старый русский бронетранспортер-семидесятка чихал, пыхтел, плевался дымом, но ехал. Один двигатель был еще в норме — а вот звук работы второго напоминал кашель безнадежного курильщика, выхаркивающего свои легкие. Кургузый ствол крупнокалиберного пулеметы был направлен строго вперед, все равно в отличие от восьмидесятого БТР он не поднимался на угол, достаточный для работы в горах. Все подъемы этой узкой и извилистой дороги БТР преодолевал со скоростью, ненамного превышающей скорость пешехода. Но как бы то ни было — мы ехали. А плохо ехать по любому лучше, чем хорошо идти.

Как мы добрались до границы? Как то добрались. Уклоняясь от патрулей и поисковых групп международной коалиции — они вряд ли искали нас, но обстрелять могли запросто, здесь у людей "легкая", очень легкая гашетка. Уклоняясь от банд наркоторговцев и исламских экстремистов — сложно даже представить, что с нами сделали бы, попади мы в их руки. Уклоняясь от всех, передвигаясь в основном по ночам, а днем отлеживаясь — мы все таки дошли.

Потом перешли границу. Охранять ее охраняли — но не сказать, что хорошо. Уход двести первой мотострелковой дивизии и передача охраны границы погранвойскам Таджикистана на "проницаемости" границы сказался.

Перейдя границу, мы сдались — первым же русским, кого увидели, патрулю группы ФПС в Таджикистане. Недолго думая нас заковали в наручники, отобрали оружие и доставили в штаб. Еще через несколько часов нас освободили.

Кого там знал Седой — непонятно, но кого-то важного. Как иначе объяснить тот факт, что нам выделили БТР, на котором мы сейчас едем. И даже дали русскую форму и пару автоматов — без патронов — чтобы мы ничем не отличались от остальных, сидящих на броне русских пограничников. Вот так мы и едем — без патронов, зато весело.

— Внимание! Слева!

Я усилием воли заставил себя не дергаться — предполагалось, что русский язык я не знаю вообще. Небольшая предосторожность…

Пастух. Это с виду пастух, на самом деле это может быть совсем не пастух. По виду ему может быть и тридцать и пятьдесят, одет в камуфляж. В этом ничего нет, камуфляж здесь носят многие, поскольку имеют возможность добывать его бесплатно. Или — почти бесплатно. За спиной рюкзак, в котором может быть все что угодно, включая несколько килограммов героина. Но то что и в самом деле героин — не похоже, слишком спокоен. Местные, если потеряют героин — приходится отрабатывать., если умрешь — долг ляжет на детей. А тут… вон, спокойно как сидит…

— Оп-па… — выразил свои эмоции командир группы, невысокий, кряжистый, почти квадрантный капитан баюкающий в руках. АКС-74 с подствольником — а это еще что за…

И в самом деле…

Капитан шарахнул прикладом по броне, БТР резко тормознул, так что мы чуть с брони не посыпались, из люка показалась голова механика-водителя в шлемофоне, по виду напоминающем танковые шлемофоны еще времен второй мировой войны…

— Твою мать, Копытов, ты людей везешь или дрова?

— Виноват, тащ капитан… — бодро отозвался Копытов

— Виноват… Дай два…

Сначала я даже не понял, потом увидел, как Копытов протянул капитану два снаряженных магазина к АК. Не говоря ни слова, один магазин он отдал Седому, другой — мне.

— Двигай помалу. Тормозишь вон там.

— Есть, тащ капитан…

— Внимание всем!

Понервничать было от чего — перед нами было пепелище. Самое настоящее. Все сгорело дотла, даже трехэтажки, сделанные из плит казалось, обуглились. Не было ничего, чего бы не коснулась всепоглощающая власть пламени…

— Молодой? — не оглядываясь, позвал капитан

— Да… — откликнулся пулеметчик, сидевший позади меня

— Ты ведь у нас ходок. Давно тут был?

— С полгода как, тащ капитан…

— И что тут было…

— Обычный городок. Законсервированный. Одна трехэтажка — заходи и живи…

Порыкивая мотором БТР развернулся на площадке так, чтобы при необходимости можно было быстро свалить.

— Грач, ты по-английски тащишь?

— Немного, тащ капитан.

— Тогда берешь майора и пиндоса этого. Включишь в свою группу. Осмотрите все как следует, на левом фланге докладывать обо всем подозрительном. Находиться в пределах видимости. Ушами не хлопать.

— Есть.

— Остальные — за мной!

Грач, высокий, с роскошными казачьими кусами лейтенант, отдал несколько команд своим, потом пару минут с помощью дурного английского и красноречивых жестов пытался со мной объясниться, что от меня хотят, На второй минуте я сжалился над ним и над его английским и понятливо закивал, встав туда, куда он и хотел. Двинулись.

Выгорело все. Насколько я понял — не просто подожгли, а в большом количестве использовали нечто наподобие напалма, температура в очагах пожара была такой, что оплавилась арматура в бетоне. Это почерк группы зачистки, армейской или ЦРУ. Работали не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой и с выдумкой.

Где адмирал? Что хотели скрыть…

За час осмотрели все — но ожидаемо ничего не нашли. Если что-то и было — в таком пожаре сгорело все. Лейтенант Грач сделал замечание одному из своих: "Чо ты тащишься как черепаха беременная, видишь как пиндос идет?". Толка от выезда ноль. Радует, конечно такая постановка в пример — но толка от этого?

Комната за комнатой, этаж за этажом. В голове уже мутится от гари и какого то несильного, от отчетливо заметного запашка какой-то химии. Не напалм, но что-то в этом роде, горящее с температурой не менее двух тысяч градусов.

На верхнем этаже я остановился, долго рассматривал в окно склоны горы, хорошо просматриваемые с верхнего этажа. Пытался найти хоть что-то — хотя понимал что ничего не осталось. Конечно же, ничего не нашел.

Собрались внизу.