Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

Я соскочила с коня. Подошла к столбам. К тому, к которому был привязана старая женщина.

— Богдан, освободи девочку. — Велела старшему над палатинами. — Божен, ко мне!

Я приподняла голову старой женщины, повисшей на верёвках. Лицо разбито. Заметила, что лева рука у неё опухшая. Либо сильный ушиб, либо перелом, что совсем плохо, в таком возрасте кости ломать. Божен разрезал верёвки, и мы с ним уложили женщину на землю. Она была без сознания. Я встала на одно колено. Божен тоже. Нас тут же окружили всадники — мои сержант-дамы, палатины и кирасиры.

— Дай воды. — Велела Божену. Он протянул мне баклажку с водой. У меня все солдаты носили такие баклажки. Я смочила платок и протёрла лицо женщины. Потом влила ей немного воды в рот. Она стала приходить в себя. В это время Богдан освободил от верёвок девочку. Она с испугом смотрела на Богдана. Качала головой, словно просила не делать ей плохо, не убивать.

— Эй, я тебя не трону. Успокойся. — Растерянно произнёс палатин. Посмотрел на Паулу. — Скажи ей, княжна.

— Ты меня слышишь? — Задала вопрос девочке Паула, сидя на коне. Та перевела взгляд на итальянскую княжну. — Слышишь? — Повторила Паула. Девочка кивнула. — Тебя никто не тронет. Тебе никто не сделает больше плохо и больно.

Паула слезла с коня, подошла к девочке. Посмотрела на меня, как я протирала платком лицо женщины и потом дала ей воды. Паула вытащила из кармана свой платок, смочила водой из своей баклажки и вытерла лицо ребёнка. Дала девочке попить. Потом указала на лежавшую женщину, над которой склонились я и Божен.

— Кто она тебе? — Девочка протянула к старухе руки. Заплакала громче. Подошла к нам и опустилась на колени. Коснулась лица женщины. Та открыла глаза.

— Пить. — Прошептала она. Я вновь влила ей воды в рот. Она закашляла. Увидела девочку. — Грета, дитя моё. — Девочка уткнулась ей в грудь. Женщина положила правую ладонь ей на голову, прижимая к себе. Посмотрела на меня, потом на Божена. Взглянула поверх нас на всадников, окруживших нас. — Кто Вы, Госпожа?

— Королева Ливонии и Великая Княгиня Московская. Зовут Александра. А ты кто? И как зовут эту девочку?

— Королева? — На лице женщины отразился натуральный шок.

— Королева, самая настоящая. Вокруг нас мои придворные и мои солдаты. Так что не бойся, вас обеих никто не тронет. С этого момент ты и малышка находитесь под моей защитой.

— Даже если мы ведьмы?

— Даже если вы и ведьмы, во что я не верю. Знаешь почему?

— Почему, Госпожа?

— Потому, что если кого и считать ведьмой, то это меня. Вот только меня очень трудно отправить на костёр. Я бы даже сказала, что это невозможно. Упреждая твой второй вопрос, отвечу, потому, что за мной стоят две армии и флот. Одна армия, это моя армия, моего королевства и флот. Вторая армия, это армия самого большого в Европе государства. И плюс ещё Великая степь, в которой движутся десятки и сотни тысяч конных варваров, которые двинуться на того, на кого я им укажу. А ещё я самая богатая Королева и я мать наследников двух престолов. И принадлежу к самой древней в Европе и Азии королевской и императорской династии. Скажи, разве такую можно отправить на аутодафе? А ещё меня считают святой. А если я святая, то разве не могу распознать, где ведьма, а где нет? Поэтому давай мы больше не будем говорить о ведьмах? Так как тебя зовут?

— Меня зовут Магда. — Услышав имя, я кивнула.

— Ты не местная. То-то я смотрю, ты говоришь, как и я, с акцентом.

— Я бежала из Лотарингии пять лет назад. С внучкой на руках. Её зовут Грета. И она не говорит. Но всё слышит и всё понимает. Она и замолчала пять лет назад, когда её мать, мою дочь схватили, обвинили в колдовстве и сожгли, перед этим всю изуродовав. Нам тогда чудом удалось вырваться. И мы бежали сюда.

— Я поняла тебя, Магда. Давай я посмотрю, что с твоей рукой?

— Она сломана, Ваше Величество. Поэтому, я, наверное, долго не проживу.

— Боишься, что пойдёт некроз тканей, что вызовет сепсис, то есть заражение крови?

— Да, сепсис, Королева, кровь и правда станет плохой. Появится гнилая кровь. А это смерть. Тем более, я уже старая. Мои кости стали тоньше и хрупкими, и навряд ли срастутся, как это бывает у молодых.

— Ты лекарка?

— Не совсем так, Королева. На лекарей учат. И то только мужчин. Женщин не учат.

— Но ты знаешь термин сепсис.

— А ты внимательна, Королева. Да, мне знакомо такое слово, как сепсис. Его впервые ввел в практику ещё Аристотель. Сепсис происходит от греческого слова, означающее гниение и распад. — Я с удивлением слушала Магду. Ничего себе, простая сельская знахарка знает такие термины, плюс знакома с работами Аристотеля. Как интересно! Это я удачно сюда зарулила. Ей помогли сесть. Я дала ей воды. Она напилась и продолжила. — Аристотель определял сепсис, как отравление организма продуктами гниения собственных тканей, плоти. До Гиппократа, греческие учёные и философы определяли сепсис, как гниение, вызванное нарушением баланса четырёх жидкостей тела человека, это крови, слизи, желчи жёлтой и желчи чёрной, которые и определяли здоровье человека или его болезнь. Об этом писал Эмпидокл. Гиппократ более подробно описывает в своих трудах сепсис или гнилокровие. Он считал, что гнилокровие могут вызвать некие миазмы, содержащиеся в воздухе и имеющие плохой запах. А римский философ и писатель Маркус Терентиус Варро писал о том, что гнилокровие и многие болезни могут вызвать невидимые маленькие существа, содержащиеся в воздухе, земле и воде, которые попадают в тело человека через рот и нос, с пищей и водой или просто при дыхании. Клавдий Гален, римский лекарь и философ понимал под «гнилой кровью» любые изменения, способные вызвать лихорадку. Авиценна в своей работе «Каноны врачебной науки» под гнилой кровью понимал все виды лихорадки. Так что, Королева, я прекрасно отдаю себе отчёт, что у меня начнётся лихорадка, жар, пойдёт гнилая кровь и я умру. Это всего лишь вопрос времени. Прошу тебя только об одном, не дай им убить Грету.

Я подозвала Алексея.

— Полковник, отправь кого-нибудь, пусть сюда пригонят фургон с красным