Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества - Сергей Николаевич Шкенев

– Бога нет! – торжественно заявил голос в голове. – И я, как коммунист и красноармеец…

– Армеец? – удивлённо переспросил Михаил Илларионович. – Военный?

– Бери выше – гвардия!

– Тогда смирна! – От генеральского рыка проснулся и подпрыгнул с дивана ничего не понимающий адъютант, а в ушах отозвался неслышимый щелчок невидимых каблуков. – Вот так-то оно получше. И попробуй у меня слово поперёк сказать!

Прапорщик Акимов, временно прикомандированный к командующему, вытянулся во фрунт:

– Я молчу, Ваше Высокопревосходительство.

– Кхе… – смущённо кашлянул генерал. – Это не тебе, это принятие капитуляции от Нельсона репетирую.

Где-то между Петербургом и Копорской губой

– Идут, господин полковник, идут! – Спрыгнувший с дерева гвардеец возбуждённо показывал зрительной трубой в сторону заклубившейся вдалеке пыли. – Всё как гонец и обсказывал, только вот…

– Что?

– Там почти одни бабы в колонне. Мужиков мало, зато все на конях.

– Шотландцы, наверное, – хмыкнул Бенкендорф. – Никогда их не видел?

– Дикари какие, что ли?

– Вроде того. – Полковник достал из кармана массивную золотую луковицу – скверную британскую подделку под Жака Дро, и открыл крышку. – Десятиминутная готовность!

– Есть десять минут! – донеслось из отрытых почти у самой дороги окопов.

– Готовы! – Стрелки, засевшие на краю поросшего густым камышом болотца, откликнулись вторыми.

– Денисов, начинаете без команды! Всем остальным ждать сигнала!

Александр Христофорович убрал часы и вытащил маленькое зеркальце, не далее как на прошлой неделе с боем выпрошенное у сестрицы Дарьи Христофоровны. Когда-то эта вещица принадлежала матушке Петра Великого царице Наталье Кирилловне, и расставаться с памятным предметом юная графина Ливен не желала. Ничего, послужило оно царской красе, теперь послужит защите государства.

Ещё полгода назад прапорщик Семёновского полка флигель-адъютант Его Императорского Величества упал бы в обморок, увидев подобное отражение, но сегодня командир гвардейской дивизии полковник Бенкендорф вполне удовлетворён внешним видом. Разве что чуть-чуть поправить на правой щеке разводы перемешанной с салом сажи? Нет, вроде нормально всё. Накидка, правда, смешно выглядит – блёкло-зелёный плащ с капюшоном испещрён бесформенными заплатками из коричневой, жёлтой и чёрной ткани. Михаил Илларионович называет такие балахоны «осназовскими» и всё сожалеет об оставленном в какой-то землянке трофейном «шмайсере». Впрочем, генерал Кутузов известен своей эксцентричностью и употребляет много непонятных слов.

А сейчас – прятаться самому. В задачу гвардейцев входило не допустить подхода к штурмующему Петербург противнику, и полковник выбил разрешение возглавить лично одну из засад. Карьера карьерой, но делать её исключительно на скользком паркете Александру Христофоровичу не хотелось. Стыдно носить ленту через плечо и не сойтись с врагом грудь в грудь, штыки в штыки. Бестолковые стычки на улицах не в счёт, там всё решалось случаем, силой и удалью, теперь же выпал шанс проверить способности к командованию. Момент истины, как любит говорить государь-император.

И вот он настал. Красные мундиры и меховые высокие шапки видны невооружённым глазом, а в зрительную трубу можно разглядеть унылые солдатские рожи. Недовольны? Ну извините, не на воды приехали…

– Быстрее, быстрее… – шептал Бенкендорф, подгоняя неприятельскую колонну. – Что же вы как неживые?

Англичане (шотландцы, точнее сказать, но всё равно англичане) не торопились, осторожничали. Сопровождающий пехоту эскадрон кирасир проверял подозрительные места, и только после этого командир полка отдавал приказ ускорить шаг. Чтобы вновь остановиться, отсылая вперёд разведку. Идиоты, они же провалятся в замаскированные окопы! Или остановятся в виду небольшой рощицы, что открылась сразу за небольшим пригорком?

Хлёсткие пистолетные выстрелы снесли с сёдел двоих направившихся к деревьям кирасир. И следом…

– Руби их, братцы!

Гусары, любимцы дам, поэтов и придворных сплетен… Ну что бы вам не звенеть шпорами на балах, не сочинять пылкие романсы, не стреляться на дуэлях… и не соваться сломя голову под палаши тяжёлой кавалерии.

– Денисов, давай! – Полковник привстал на колено, пытаясь докричаться до окопов.

Поздно… Гусарский полуэскадрон уже смешался в рубке с английскими кирасирами, и начинать сейчас – значит обречь безумцев на верную гибель. Зачем вы это сделали, братцы, откуда вы взялись? Вот они один за другим падают с коней, не в силах прорваться к перестраивающимся из походных колонн в каре горцам. Безумцы… Зачем вы здесь? Зачем вы это сделали?

– Простите, робяты… – Седоусый гвардеец, получив тычок в бок от своего командира, сильно дёрнул уходящий в землю шнур. – Простите…

В гуще неприятельской пехоты расцвели черно-серые цветы на огненных стеблях – взорвались закопанные на дороге фугасы, заполнив пространство визжащей каменной картечью. Время остановилось… и тут же побежало вновь с громадной скоростью. Ещё летели в стороны смятые фигурки в красных мундирах и клетчатых килтах сорок второго полка, ещё полковник Петерстоун с недоумением разглядывал расплывающееся на животе темное пятно, как грохот повторился. Сейчас сработали одноразовые деревянные пушки, какими когда-то пользовался Емелька Пугачёв – выдолбленные дубовые брёвна, стянутые железными обручами. Добровольцы при них не смогли одновременно поджечь запалы, и канонада растянулась на долгую минуту, напоминая сказочного Змея Горыныча, деловито и размеренно собирающего страшную жатву пламенными языками полусотни голов.

Отлетела сеть, укрывающая окопы, и звонкий голос скомандовал:

– Гренадеры пошли!

Ну, пошли – громко сказано. Они никуда не ходили, только привстали и бросили гранаты с дымящимися фитилями. Двухфунтовые чугунные ядра описывали в воздухе дугу и взрывались с небольшой задержкой, позволяя гвардейцам спрятаться в укрытие от разлетающихся осколков.

– Определённо Товий Егорович договор с дьяволом заключил, – пробормотал Бенкендорф, когда свистящий кусок металла выбил из рук зрительную трубу. – Адское зелье.

Сотворённое главным императорским аптекарем господином Ловицем вещество требовало весьма осторожного обращения, иначе существовала возможность подорваться самому, но сегодня такой день, когда осторожность забыта, а благоразумие затаилось где-то в глубине души, стиснутое железной волей. День, в который брошенный на кон последний рубль становится на ребро.

Полковник поднялся, отбросив маскировочную накидку, и взял протянутый ординарцем толстый цилиндр из плотной вощёной бумаги. Направить вверх… дёрнуть за торчащий из донышка верёвочный хвостик… С шипением ушла в небо красная ракета – оказывается, и от развлекательных игрушек бывает определённая польза.

– Выбирать цели самостоятельно!

Впрочем, мог и не кричать. Во-первых, всё равно не слышно, а во-вторых, все гвардейцы знали свой маневр. Вражеского курьера, направлявшегося от Копорской губы, места высадки десанта, перехватили позавчера, а вчера весь день готовили позиции, подробно обсудив порядок и очерёдность действий. Непонятливых, вроде бы, не оказалось.

Две сотни винтовок, почти всё наличествующее в дивизии количество, ударили в образовавшуюся свалку со всех сторон. Удивительно, но и под губительным огнём противник не думал сдаваться – избиваемый, но ещё грозный полк шотландских горцев огрызался редкими выстрелами, офицеры неоднократно бросали людей в безнадёжные атаки, захлёбывающиеся едва начавшись.

– Ибическа сила, мать их… – Александр Христофорович царапнул рукой по дну опустевшей