Ревизор: возвращение в СССР 18 - Серж Винтеркей

МГУ. Группа Мартина Нойлера и Аиши Аль-Багдади.

Встретившись утром в университете, Мартин и Аиша обрадовались друг другу, сели за одну парту и держались вместе. Хоть кто-то знакомый среди огромного количества незнакомцев…

На большой перемене к ним в аудиторию заглянул невысокий, худощавый блондин и спросил Нойлера.

Мартин сразу догадался, что это комсорг землячества Майер и поднял руку, чтобы привлечь его внимание к себе.

Тот сразу сделал гневное лицо и, подойдя к Мартину, принялся отчитывать его по-немецки. Аиша испуганно посматривала то на Мартина, то на незнакомца. Не желая устраивать при ней разборки, Мартин предложил Майеру выйти в коридор.

— Ты должен жить в общежитии! — продолжал давить на него Майер и в коридоре. — Мы должны видеть, где ты и знать о тебе всё!

— Это ещё зачем? — удивился Мартин. — Почему я не могу жить на съёмной квартире?

В коридор выглянула обеспокоенная Аиша.

— В задачи Союза свободной немецкой молодёжи ГДР входит воспитание молодёжи! — пафосно ответил Хуберт Майер, гордо выпрямив спину. — У неё направляющая, руководящая и контролирующая роль! Ты, как член организации, обязан подчиняться.

— Послушай, — разозлился Мартин, — я приехал учиться и буду прилежно заниматься, я не курю, по улицам пьяный не шатаюсь, занимаюсь в секции самбо при заводе имени Лихачёва, если тебе это о чём-то говорит…

— Мне плевать, где и чем ты занимаешься, — зашипел на него Майер, сощурившись и привстав на носки. — Или ты подчиняешься общепринятым порядкам, или твоя характеристика от ССНМ будет ужасной! Тебя нигде на работу не возьмут по возвращению после учёбы!

— Знаешь, а ведь это дорога в обе стороны, — пришел в ярость от его беспардонности Мартин. — Я же тоже могу следить за тобой и сейчас, и по возвращении, и писать бесконечно на тебя доносы в Штази. Хоть всю жизнь. Тем более, если останусь без достойной работы, то свободного времени у меня будет очень много.

Он не стал продолжать разговор, подошёл к встревоженной Аише, и, взяв её под локоть, увёл в аудиторию.

Хуберт Майер с ненавистью смотрел ему вслед. И самбо он, видите ли, занимается, и в первый же день занятий иностранка уже за ним хвостом ходит. И в общежитие он возвращаться жить не собирается…

Да что он о себе возомнил⁈ Кто его, вообще, в СССР решился направить? Он же ненормальный! Кто он такой? Может, распоясавшийся сынок кого-нибудь влиятельного? Достал всех, решили с рук сбыть с глаз подальше?

Вот же, свалился на мою голову! — с раздражением и досадой думал Майер, возвращаясь к себе на занятия. — Но спускать это Мартину нельзя. Так, глядя на него, все перестанут слушаться. Нельзя демонстрировать такое неуважение к главе Союза свободной немецкой молодёжи факультета экономики МГУ!

Во время большого перерыва подошёл к Кукояке. Ну, жлоб. Ну, хотел деньги для меня зажать. Но — я на эти деньги и не претендовал, и, кроме того, однокурсник, все же. Молодой, глупый, в отличие от меня. Вон, Брагин вначале вообще себя по-скотски вел, а теперь мы с ним чуть ли не лучшие друзья. За четыре года и этого есть шанс перевоспитать…

— Денис, давай, рассказывай, как всё было?

— Да пошёл ты! — едва слышно выдохнул он и трясущимися руками попытался отодвинуть меня, чтобы уйти. Взгляд его блуждающий мне не понравился. То ли под веществами, то ли психика не выдержала нагрузки. — Жень! — позвал я Булатова. — У нас проблемы, — кивнул я на Кукояку, не давая ему встать с места и уйти. — Не нравится мне его состояние…

— Денис, всё, поезд ушёл! — прикрикнул на него Булатов. — Хватит психовать. Подотри сопли и живи дальше.

О, господи, кто так успокаивает?

— Да пошли вы! — прошептал Денис, не фокусируясь ни на ком.

— Подождите, подождите, — остановил я их. — Паш, Ильин, вы вместе гуляли? — спросил я.

— Нет. Я домой поехал, а он в ресторане решил посидеть.

— В каком? — Ильин пожал плечами. — Денис, в какой ресторан ты поехал?

— В Арбат… — ответил наконец, по сути, Кукояка.

— Хорошо. Что было дальше, помнишь?

— Швейцару дал пятёрку, он меня пропустил.

— Потом?

— Пил, ел… Парня с девушкой подсадил официант на свободные места… Предложили отпраздновать начало учебного года. Модно одетые, угостили меня шампанским…

Кукояка замолчал.

— Дальше вспоминай, что помнишь?

— Как деньги в общаге искал, — тихо сказал он.

— А как орал в пять утра под окнами, не помнишь? — удивлённо спросил Лёнька Желтов.

Вокруг нас толпились одногруппники. Кто сочувственно, кто с усмешкой смотрели на убитого своим горем Дениса, обхватившего голову руками.

— Дурак он, конечно. Но деньги он не прогулял, — посмотрел я на всех присутствующих. — Его напоили, да ограбили.

Кукояку это добило. Он громко всхлипнул и уронил голову на руки, уткнувшись в них лицом.

— Не нравится мне его состояние, — подошёл я к Булатову, — присматривайте за ним.

— Бедолага, — подошёл к нам Брагин. — Пахал, пахал два месяца…

— Сам виноват. Нафига он один в ресторан попёрся с такими деньжищами? — отрезал недовольный староста.

Булатова тоже можно понять. Не было печали, а теперь я требую, чтобы он присматривал за дурачком, что не смог свои деньги сохранить…

Поманил его в сторону.

— Все же присматривай за ним. Нестабильно выглядит. Как бы в петлю не полез. Не говоря уже о том, что жалко его будет, догадайся, у кого в первую очередь проблемы будут, что недосмотрел за студентом?

— У меня… — согласился староста. — Ладно, ты прав, одного не будем оставлять.

После занятий сразу поехал в Кремль.