Трудовые будни барышни-попаданки 3 - Ива Лебедева

с некоторым капиталом переехал в Сибирь и служил на Кяхтинской таможне. Моя переписка с тамошними отставными служилыми чинами почти не принесла сведений… кроме истории с Дмитрием Голубецким…

Услышав это имя, дядя-котик снова дернулся.

— Молодой чиновник не захотел участвовать в афере и был убит, якобы бродягами-каторжанами, но я нашел свидетельство о странных следах на его шее. Вот письмо с сохранившимся протоколом первого осмотра.

Я с восхищением глядела на мужа. Он говорил спокойно, весомо, с усилением в нужных местах, так что не перебить.

— Потом наш герой возвращается в европейскую Россию, прерывает службу и становится домашним секретарем сенатора Безсонова. Живет с ним в Петербурге, потом переезжает в Москву, где старый граф готов окончить свои дни. Молодой вежливый секретарь ведет себя как заботливый внук, и бездетный вдовец почти готов сделать его основным наследником при условии, что секретарь возьмет в жены внучку его давнего сослуживца. Увы, уже на смертном одре граф узнает, что вежливый юноша крайне пренебрежительно отзывается о своей невесте, и переписывает завещание на дальнего родственника, тоже Михаила, гвардейского офицера, только что женившегося.

Я попыталась напрячь память Эммочки — видела ли этого котика во время визитов в дядюшкин дом? Если и видела, то не запомнила.

— И тогда произошло ключевое событие этой истории. Ваше сиятельство, чтобы стало возможным важное свидетельство, вы готовы не только простить мне самоуправство, но и подтвердить его результат?

— О чем идет речь? — спросил градоначальник. В его голосе появилась сталь, и я вспомнила, что этот человек заслужил чины от капитана до генерала исключительно в сражениях.

— Я обещал злодею сохранение жизни независимо от приговора в обмен на честные показания. Ваше сиятельство, они помогут вам разобраться в этом непростом деле именно сегодня вечером.

Генерал-губернатор несколько секунд думал, затем кивнул. Миша вышел из кабинета, что-то сказал. И минуты через три часовые ввели человека того же возраста, что и дядя-котик. Его руки были связаны, а взгляд мутен.

— Феликс! — не сдержался его господин. — Что тебе они посулили⁈

— Что не буду смертью казнен или кнутом забит, — спокойно ответил слуга. — Господин полицейский, так это?

— Здесь есть высшая инстанция, — официальным тоном сказал Миша.

— Будешь жить, — кратко и брезгливо сказал генерал-губернатор. — Признавайся.

— Тогда… Тогда подтверждаю, что был послан к действующей армии как маркитант, чтобы отыскать гвардейского поручика Михаила Шторма и…

— Феликс, ты на храм перекрестись сперва, — спокойно сказал его господин, встав и подойдя к окну.

Но сам креститься не стал. Вместо этого резким движением сорвал портьеру, обернулся ею, вскочил на подоконник, выдавил стекло и выпрыгнул.

— Жаль, что не дослушал, — вздохнул Миша. — Все же добавлю, что в случае супруга Эммы Марковны обошлось без гарроты, выстрелом из русского пехотного ружья образца 1808 года в затылок. Ваше сиятельство, когда будут отданы необходимые административные распоряжения, я могу окончить рассказ.

Глава 50

— Ушел, стервец! — досадливо стукнул кулаком по столу генерал-губернатор. — Прыткий! Ну ничего, далеко не убежит. Сей же час отправлю заградительные письма на заставы, небось где-нибудь да мелькнет. Там и схватят голубчика.

Я только вздохнула про себя. Слишком умен этот кот, чтобы под своим именем сунуться на большую дорогу или почтовую станцию. Я уже молчу про заставы на выезде из города.

Тем паче, как я уже поняла из разговоров с Мишей, полиции, в привычном для меня смысле слова, в Москве нет. Есть будочники — уличная стража из непригодных к службе солдат, дремлющая возле своих полосатых скворечников. Вооружена эта стража алебардами, но выглядит так бестолково и заспанно, что прохожие призывают их на помощь лишь в случае мелких краж или драк, да и сами они реагируют на драку по соседству или совсем уж одиозного пьянчугу. В случае серьезного криминала начальство посылает воинскую команду. Так что любой умный и мотивированный человек легко пройдет мимо нынешних кордонов.

Уж если я догадалась переодеться купчихой для визита в контору Никитина, то этот ушлый молодой человек и вовсе не лыком шит. Ищи-свищи.

— Собственно, думаю, с сим субъектом все в основном ясно, — резюмировал муж. — Готов предоставить все найденные мною доказательства в вашу канцелярию, ваше сиятельство. За сим, думаю, вопрос о фальшивом браке госпожи Шторм можно считать закрытым. Разве что потребуются поручительные бумаги в Опекунский совет, дабы восстановить права наследования и аннулировать фальшивую доверенность. Много супостат пока что не унес, хотя частичкой из наличных денег наверняка уже воспользовался.

— Да уж. — Генерал-губернатор посмотрел на свое разбитое окно и живо кликнул лакеев. — Пошлю-ка посыльного в Опекунский, чтоб нынче же перекрыть действия к дальнейшему расхищению. А вас, сударь, сударыня, приглашаю отужинать в моем доме. Помимо столь познавательного и документально подкрепленного рассказа о мошеннике есть ведь и иные вопросы, на которые мне интересно получить ответы.

— С удовольствием, ваше сиятельство, — вежливо склонил голову Миша. — Если вы согласитесь уделить еще буквально минуту своего времени одной важной подробности. Собственно, ради нее в том числе я и прибыл в Москву.

И он, вынув из папки еще один лист бумаги, аккуратно положил его на стол перед нынешним хозяином города.

— Прошение на высочайшее имя… о вступлении в законный брак? — вчитался генерал. — С госпожой Шторм… Почему я не удивлен? — Мужчина засмеялся в усы. — А вы что скажете, сударыня? Я смотрю, вы разбиваете сердца не только мошенникам, но и честным служакам?

Меня, признаться, все еще не отпустил мандраж от всего этого приключения, поэтому я только чуть натянуто улыбнулась. Но, кажется, большего и не требовалось.

— А что, милостивый государь, хоть сейчас жениться готовы? — спросил Александр Петрович, отчего-то придя в весьма приподнятое расположение духа.

— Так точно-с! — коротко ответил Миша.

— Ну так едем! — Генерал размашисто расписался на прошении и встал из-за стола. — Пожалуй, на Елоховскую! Там батюшка расторопный, враз окрутит. Я сам стану вам свидетелем и посаженным отцом, грех в сей романтическо-авантюрной истории не поспособствовать. К тому же в вашем ведомстве женатые сотрудники желательны — как люди солидные и серьезные, не склонные к разгулу и фанабериям!

* * *

А дальше было как в тумане. Безусловно, приятном и мечтательном. Я даже позволила себе чуть-чуть расслабиться, выйти из режима боевого напряжения, в который сама себя ввела утром, отправляясь за наследством.

Нет, все же замечательно, когда происходит что-то очень важное, а ты — не распорядитель и не организатор, плюс к тому согласна с тем, что вокруг хороводится.

Например, я полностью одобрила мысль Александра Петровича пригласить уважаемую графиню Салтыкову как мою дальнюю родственницу и московскую покровительницу в качестве посаженной матери. Смысл понятен: первый раз венчалась без родительского благословения и участия, так хоть второй раз порядок надобно соблюсти.

Наталью Григорьевну градоначальник возжелал уведомить сам. Послав перед этим к ней курьера, чтобы не удивилась и приготовилась. Другой курьер помчался в Богоявленский собор в Елохове, тоже предупредить и подготовить. Генерал-губернатор не Хлестаков с его тридцатью пятью тысячами курьеров, но посланцев хватало.

Конечно, мельтешили и кусались глупые мыслишки вроде «а что за прическа», «а что за платье».

Миша уловил, шепнул, что раз уж схватили джинна за бороду, то отпускать нельзя.

Я кивнула. Тем паче сообразила: свадебный фотоальбом нам не светит — если и создам фотоаппарат, то не сегодня вечером. И тем более никакой зевака нас не щелкнет, чтобы выложить в соцсеть, а потом зубоскалить над нашим внешним видом. Времена технической отсталости имеют свои преимущества.

Графиня наша оказалась скорой на подъем. Когда мы приехали, она не только полностью подготовилась к церемонии, но и подготовила Лизоньку и нашла что-то приличное из одежды для Павловны. Что же касается моего суженого, тут вопросов не было: «Их сиятельство генерал-губернатор абы кого не сосватают да в посаженные отцы не пойдут. Такое знакомство у будущего мужа дорогого стоит. И не стар еще — всего-то четвертый десяток катит. Умный, здоровый, у начальства в чести. Роду доброго. Орловы исконные, не из сдаточных, поди. Вот и умница, что согласилась без капризов!»

Ну и я порадовалась, что обошлось без самого трудного: ускоренных объяснений с матримониально озабоченной старушкой. Что же касается Лизоньки, уже одетой в лучшее платьице, я нагнулась к ней и тихо сказала:

— Сегодня дядя Миша станет твоим папой!

— Правда⁈ — обрадовался ребенок, будто ему преподнесли нежданный, но желанный