Жандарм - Никита Васильевич Семин

топчана передал свои копейки блондину Сереге. Бандиты зря прибеднялись. Всего набралось чуть больше двух рублей. Я тут же отсчитал половину, и остальное отодвинул в сторону. Ну что же. Как минимум мне теперь есть, на что пообедать и прожить до получения подъемных.

— Сколько всего получили с мундиров?

— Четыре рубля, — тут же ответил Акинфей.

— Врешь! Он не меньше десятки стоит, а то и поболее будет, — не поверил я.

Спасибо Савелию Лукичу, что просветил на счет цен на форму.

— Так это же жид, каких поискать! — возмутился Акинфей. — Его попробуй, переспорь. Еще и угрожал, что сдаст нас, если не согласимся на его цену.

— Но не сдал же? Значит, соучастник. Сегодня же сходите к нему и пусть вам эти деньги вернет. Скажите, иначе я сам к нему приду, и разговор у нас иной будет. А завтра тогда я зайду, и вы мне деньги отдадите.

— Люди не поймут, если нас вместе заметят, — замялся Акинфей. — Может, не здесь встретимся? Да и дядька Увар... Он-то не знает, что мы теперь с вами... это... сотрудчаем.. — с трудом произнес бородач непривычное слово.

— Тогда в трех кварталах от управления жандармерии, возле цирка утром. Часов в восемь, — тут же назвал я новое место и время.

— Так это, господин, — покосился на мой карман Сергей, куда я упрятал деньги. — Может, вы тогда лишнее вернете? У вас в карманах не было столько, а за мундиры мы завтра отдадим.

— Вот еще! — фыркнул я от такой наглости. — Ты меру то знай. Мундиры четыре рубля не стоят. Скажи спасибо, что я вам их полную стоимость в долг не записал!

На этом я уже хотел с ними расстаться, когда вспомнил о своем обещании Проньке.

— Так, еще для вас будет одно дельце, — тут же вернулся я в комнату, из которой успел выйти.

При моем возвращении все трое вздрогнули от неожиданности. Некомфортно им в новом статусе.

— И какое? — с опаской спросил Акинфей.

— Достаньте два отреза ткани и передайте их девушке, что на третьем этаже в вашем работном доме живет. Пронькой ее звать. Скажите — от меня.

— Так вот, кто нас сдал, — процедил тихо блондин.

Но я его все равно услышал.

— Девушку не троньте! — тут же приказал я. — Она не знает, что я жандарм. Думала, обычному работяге помогает. И не к вам меня отправила, а к Алябьеву. Узнаю, что нехорошее с ней сотворили — считайте, что наш договор на этом кончился. С нехорошим для вас исходом. Поняли?

— Да.

— А как же.

— Не тронем, — снова вразнобой ответили мужики.

Покинув дом, я неспешно двинулся вдоль улицы, раздумывая, чем занять оставшееся время. Задание у меня примут только через день. Тогда же вроде должна начаться учеба. Можно попробовать сдать сегодня, но кому? Пантелееву? А если его не будет на месте? А если не он принимает решение о сдаче? Могу только впустую время потерять.

Так, бесцельно идя по улице Москвы, мой взгляд сам собой зацепился за вывеску электрического театра. А это что за зверь? Подойдя ближе, увидел афишу, на которой говорилось, что сегодня показывают роман Лермонтова — Демон.

— Нужно приобщаться к местной культуре, — решил я, увидев ценник в шестьдесят пять копеек.

Да, после посещения у меня останется только на один раз поесть нормально, но уже завтра завербованные мной грабители принесут мне четыре рубля. А вот узнавать окружающий меня мир нужно как можно скорее. Причем все его стороны. Иначе нормальную карьеру я не выстрою. С этими мыслями я вошел в ворота под вывеской.

Глава 16

Здание театра было уже привычно двухэтажным и даже имело свою территорию. За металлической ажурной оградой к входу вела дорожка, усаженная цветами и аккуратно подстриженными кустами розы. Над входом вывеска театра дублировала свою «товарку» над воротами.

Когда я зашел в фойе, то снова почувствовал себя белой вороной, как в поезде. Только там я был богатым среди бедных, а тут из-за моего костюма все получилось с точностью наоборот. Нет, откровенных богачей в театре не наблюдалось, больше средний класс — инженеры, студенты и гимназисты, офицеры с дамами и просто одинокие барышни... А вот рабочих не наблюдалось ни одного.

Само фойе было не особо большим — примерно метров пять на восемь. Напротив входа была буфетная стойка, за которой стоял официант с прилизанными волосами, пробором по центру и короткими усиками. За его спиной к стене были приколочены полки, на которых стояла сладкая выпечка. Отдельно стоял стеллаж с напитками. Аромат свежей сдобы причудливо смешивался с дешевым парфюмом пришедших на представление дам и запахом табака.

Справа от буфетной стойки была дверь в служебное помещение, а сам зал для посетителей находился на втором этаже, куда вела винтовая лестница. Она находилась еще правее от двери. По бокам от входа стояла пара кадок с растениями. Освещал фойе попадающий из окна слева дневной свет, но на потолке свисала и люстра для ночного освещения. Украшена она была тканевой бахромой, прикрепленной к металлическому обручу, по центру которого и свисала лампочка.

— Сударь, вы наверное дверью ошиблись, — процедил через губу, подошедший ко мне молодой поручик.

Судя по возрасту — недавно из училища или академии. Знаки различия имеются, но я пока в них не очень разбираюсь. Нужно будет устранить этот пробел. Но молчать я был не намерен.

— С чего бы это? На входе не написано, что сюда нельзя входить кому-то по сословному признаку. А деньги у меня есть, — я демонстративно достал россыпь марок.

Это не улица, здесь на мое «богатство» никто не позарится. Что и доказал пренебрежительный взгляд офицера и слегка наморщенный носик молодой девушки в паре шагов позади него. Небось перед понравившейся девушкой решил себя «героем» показать!

— Уходите, — не сдавался поручик. — От вас воняет!

— Так прикройте нос, — процедил я.

Вот еще! Будет он мне тут указывать. Хотя, судя по удивленным взглядам парочки еще зашедших на представление людей, такого ответа от меня не ожидали. Неужели я снова веду себя как-то «неправильно»?

— А вы храбры для рабочего, — раздался позади меня приятный женский голосок. — Не боитесь попасть в суд за оскорбление офицера?

Я обернулся и далеко