Шарлатан IV - Квинтус Номен

того, чтобы на нем в космос людей запускать, а причиной столь большого интереса к событию стал, сколь ни странно, мой рассказик про «космического врача». Вообще-то в мире уже довольно много в фантастике разные «космические приключения» описывались, и даже в СССР кое-что из зарубежного на эту тему было напечатано, но там-то рассказывалось о чем-то «очень далеком», чего при жизни нынешнего поколения можно и не ждать — а я вроде как «ближайшее будущее» описал. Собственно, поэтому вся родня пыталась из меня что-то на тему космических полетов «извлечь», но я молчал как партизан, и не потому молчал, что ничего по этому поводу сказать не мог, а потому что просто не знал, что в нашей космической программе творится. А те мелочи, которые знал, ни на какие мысли не наводили.

Например, в сообщении о запуске этого корабля-спутника говорилось, что он весил больше пяти тонн — но я и понятия не имел, сколько весили космические корабли в моем «прошлом будущем», знал разве что о том, что станции типа «Салют» были под двадцать тонн весом, да и то лишь потому знал, что о мощи советской ракеты «Протон» разве что на заборах не писали. Чисто теоретически я все же мог кое-что узнать: все же когда-то я Косберга натолкнул на идею создания новых двигателей и если бы я у него что-то спросил, он мог и ответить — но, откровенно говоря, мне все это было просто неинтересно. У меня своих забот хватало, точнее, хватало своих задач — и вот они как раз было очень интересными, а все остальное…

Одну задачку в институте смогли реализовать буквально за пару месяцев: был создан оптимизирующий трехпроходный компилятор Фортрана для машин IBM семисотой серии. Это действительно получилось сделать очень быстро потому, что на самом деле парни уже получили приличный опыт по разработке компиляторов, а Фортран-то был языком настолько примитивным, что поначалу они восприняли задание как шутку, точнее, как небольшой тест на способность написать компилятор вообще. А когда сделали (на эмуляторе, запущенном на нашей «большой» машине), я внезапно выяснил, что парни сделали «что-то не то»: я-то им задание написал на основании своих довольно смутных воспоминаний о четвертом Фортране — а то, что, что придумали в IBM, на мое задание было похоже лишь местами.

Однако то, что сделали парни, на голову превосходила буржуйские творения и — что было крайне важно — работало очень быстро. А у янки среднее время наработки машины на отказ составляло несколько часов и поэтому у них часто между отказами программисты не успевали откомпилировать даже приличную программу на ассемблере.

Правда, компилятор мог работать лишь в случае, если на компе было по меньшей мере восемь килослов (а слова янки почему-то использовали по тридцать шесть битов), но большинство машин-то поставлялось пользователям лишь с четырьмя килословами. И тут вроде бы таилась засада, но ее специально обученные товарищи очень ловко обошли.

Буржуям программу «слили» через организованную где-то во Франции небольшую частную компанию, которая приобрела где-то в США слегка поношенную машину. Причем «француз» программу эту продавал за деньги, и покупатель подписывал лицензионное соглашение о том, что никому ее передавать ни в каком виде не будет. Однако, понятное дело, такой бизнес в любом случае приносил копейки, но если кто-то покупал у этой же (совершенно французской) компании еще и дополнительные модули памяти, то программа уже поставлялась бесплатно. Потому что память на ферритовых сердечниках была довольно дорогим приобретением…

Машина семисотой серии у IBM с минимальной конфигурации стоила жалких полмиллиона долларов, каждый блок памяти на четыре килослова цену увеличивал примерно на шестьдесят-семьдесят тысяч. А французская компания такой продавала вчетверо дешевле, и при этом янки никаких претензий к компании выкатить не могли: «француз» торговал модулями «другой конструкции». А еще на матрицах вместо букв были проставлены «какие-то закорючки», и особо грамотные могли прочитать (по-корейски), что они изготовлены «электрическим предприятием Канге» — но на самом деле Корея тут выступала ширмой, через корейскую компанию буржуям просто задорого впаривались бракованные советские матрицы. По условиям надежности работы устройства в матрице на четыре килобита допускалось не больше трех обрывов тонюсенького проводка, которым прошивались крошечные (в три четверти миллиметра) колечки, а эксперименты показали, что на «американской» частоте матрицы и с десятком обрывов работали совершенно нормально — и зачем их тогда выбрасывать?

Еще планировалось через эту же компанию продавать американцам советские компьютерные магнитофоны, но немного попозже, когда их и у нас начнут производить достаточно. Ленточные магнитофоны (отличного от зарубежного формата) уже производились, но и качество их было довольно низким (в смысле емкости катушки), и выпускалось их крайне мало: на каждую производимую «большую» машину с трудом удавалось поставить по четыре таких агрегата. А так как «рынок требовал» и завод по выпуску видаков уже перед самым Новым годом заработал, то и тут открывались довольно интересные перспективы. Не в плане заработка бужруйских денег (хотя и это было нелишним), а в плане поставки буржуям софта, который они практически не могли проверить…

Совсем не могли, им исходный код программ не передавался. Потому что все эти программы (а транслятор с якобы Фортрана был лишь «первой ласточкой) писались вообще-то на 'Аналитике», и просто транслировались на наших машинах с использованием кросс-кодогенераторов под конкретные буржуйские машины. А так как я изначально весь софт проектировал под блочно-модульную структуру программ, буржуи шансов разобраться в том, как программа работает (и что она на самом деле делает) практически не имели. В первые такие программы специалисты Павла Анатольевича никаких «закладок», конечно же, не вставляли, «француз» пока только «репутацию нарабатывал», но когда репутация эта станет уже высочайшей, тут уже у буржуев шансов выкрутиться просто не оставалось. А еще — буржуи даже не подозревали, что программы такие пишутся в СССР.

Потому что они даже примерно не представляли возможности советских вычислительных машин. Да, они в принципе знали, что в СССР широко используются терминалы с электронно-лучевыми трубками, устройства для дискет — но вот о наличии советских жестких дисков (и тем более о достигнутой емкости таких дисков) они даже не подозревали. И именно для того, чтобы они и дальше «не подозревали», всю эту отрасль очень плотно опекало МГБ. А в прессе периодически появлялись сообщения (причем совершенно честные) о том, что вот «товарищ Лебедев в институте точной механики и электротехники представил новую вычислительную машину способную выполнять свыше ста тысяч арифметических операций в секунду». И это было правдой, просто о том, насколько «свыше»,