Доча. История правдивая и невероятная - Леонид М. Развозжаев

к моему подъезду, сидит на лавочке и, когда я иду домой или из дома, мы общаемся. Реже звонит по телефону.

Доча положила ладонь на голову Шаркову, чуть закатила глаза и показала ему пальцем, чтобы он помолчал. Она так простояла секунд 30. Потом опустила копыто вниз:

– Сергей, ты нам очень помог. Ты можешь быть свободен. И запомни, если ты будешь следовать советам Кёттера, ты ограбишь огромное количество простых малоимущих граждан. Да, ты добьёшься огромных успехов, вероятно будет и власть, и огромные деньги. Но в конечном итоге люди встанут против тебя и таких как ты. И вам придётся отвечать за всё, что вы сделали против людей!

– Да хорошо, я всё понял, я никогда не буду наживаться на людях, никогда не буду на стороне зла и, уж тем более, не дай бог, никогда не буду капиталистом. Я могу идти?

– Да, иди…

Буян удивлённо спросил:

– И ты ему веришь?

– Пусть идёт, я ему верю.

Шарков пошёл прочь. Доча тут же шепнула Буяну:

– Увы этот парень далеко пойдёт. И мы ему уже вряд ли поможем. Сейчас у него испуг, он нам многое рассказал. Но в целом характер его личности таков, что он уже не может существовать без эксплуатации иного человека, жить честно в обществе он не будет. И у него огромная энергетика. Я вообще не понимаю, откуда у него это. Но у него огромный потенциал, увы, негативной энергии. И да, конечно же, он многое соврал и не договорил. Он знает, где Кёттер и мы срочно должны следовать туда.

– И где же он?

– Он работает сторожем в управлении «Ангарского Трамвая». Сейчас он там. Давайте, срочно бежим до остановки и едем туда.

Они ехали по ул. Коминтерна, когда увидели Шаркова в телефонной будке, который кому-то звонил. Доча напрягла все свои возможности и подключилась к этому телефонному автомату.

– Алё, это я, Сергей, вы просили звонить, если случиться что-то срочное.

– Да, что случилось?

Доча узнала голос Кёттера, она запустила электрический импульс и прервала связь. Да так, что аппарат и вовсе вышел из строя. Они уже проехали остановку, Шарков вышел из телефонной будки и пошёл в сторону остановки.

– Значит, он сядет на следующий трамвай и поедет к Кёттеру сам. Нам надо будет поторопиться.

– Ага, возьмём его, пока он тёпленький, – сказал Буян.

– Увы, думаю, он уже остерегается. Шарков успел ему сказать, что случай экстренный. Думаю, нам не стоит пытаться пройти через центральный вход. Давайте посмотрим, что там и как на местности. Там несколько корпусов, и рядом немало кустов и деревьев. Предприятие в принципе не стратегическое. Не думаю, что у нас будут проблемы при проникновении на территорию. Но всё-таки надо подстраховаться. Буян, видишь вон того старичка с тросточкой, предлагаю тебе взять его аватар.

– Отличная идея, – ответил Буян. И тут же в трамвае из поджарого боксёра он преобразовался в старенького дедушку с тросточкой.

Благо, в советском трамвае было так много народу, что никто даже и не заметил подмены, ведь люди буквально висели друг на друге.

При этом коровы, разумеется, общались между собой телепатически, слегка пережёвывая травку, как делали в СССР модники, получившие заветную западную жвачку.

Ближе к управлению «Анаграского трамвая» вагон стал пустеть. И Доче от этого даже стало как-то не ловко, вот так они ехали в набитом трамвае, с простыми советскими тружениками, после рабочего дня ехавшими по домам. Так сказать, чувствуя локоть товарища, и она, ответственная фактически за судьбу человечества, находилась среди этих маленьких, но героических людей, практически построивших развитой социализм. Она, всемогущая богиня Камадхену, находилась сейчас в гуще события. Обладая огромным могуществом, ехала вот так вот запросто с ними советскими людьми. В этом было что-то бесконечно гордое. Гордилась собой от того, что вот так вот запросто находиться с простым человеком. Вместе с тем гордилась быть в этом самом прогрессивном обществе. Которое, достигнув таких космических высот во многих областях, совершенно не обращает внимания, что едет как селёдки в бочке, по-братски теснясь в переполненном трамвае. Да, может быть, кто-то ропщет по этому поводу. Но большинство-то стойко переносят такие обстоятельства. А какая альтернатива этому? Кёттер со своим безумным Туром? Шарков и его команда?

С мечтой об эксплуатации человека человеком? Вот сейчас все в одном трамвае. А он хочет, чтобы все остались тут, а он ехал в персональной волге.

– Нет уж, – прошептала Доча, – таких привилегий быть не должно. Надо бы конечно, чтобы все были равны. Чтбы даже большое начальство запросто ездило в общественном транспорте с народом. Не можешь, то клади, значит, голову на рельсы и дело с концом.

Вышли из трамвая и разбрелись. Буян поковылял к центральному входу напрямик. А Доча со Звёздочкой и Красулей, сделав большой крюк, осторожно шли к входу вдоль забора и зданий.

Когда «дедушка» Буян уже подходил к порогу «Ангарского Трамвая» от пришедшего следом трамвая уже бежал Шарков. Он, ничего не подозревая, кинулся барабанить в двери, через несколько секунд её отворили и в дверном проёме оказался Кёттер.

В ту же секунду старичок оказался там же, прыгнув на расстояние пяти метров минимум практически с места, чуть оперившись на трость. Кёттер понял всё сразу, Шарков, получив удар клюкой по башке, так ничего и не понял. Он просто сидел у стены коридора.

Старичок за доли секунд скрутил Кёттера, при этом попутно преобразившись в молодого боксёра, через стадию своего бычьего состояния. Увидев эти преображения, которые прошли буквально за мгновения, Шарков подумал, что его травма головы очень серьезная и закрыл глаза, впав в обморок. И тут же через пару секунд в управление «Ангарского трамвая», ворвались все остальные коровы. Доча предложила Кёттеру вести себя благоразумно, отвечать на вопросы кратко, чётко и не пытаться вертеться, как уж на сковороде.

– И открой какой-то кабинет, чтобы там на время спрятать твоего помощничка.

Она кивнула на приходящего в себя Шаркова. Кёттер кивнул головой в знак согласия. Красуля и Звездочка отвели Шаркова в другой кабинет и остались там с ним.

Доча спросила у Кёттера:

– Почему ты учишь Шаркова и других молодых людей, всем этим капиталистическим гнусностям? Всему это асоциальному образу жизни, возможности эксплуатации человека человеком, жажде наживы?

– Ты ошибаешься Камадхену, – обратился Кёттер к Доче, -скоро ваш совок загнётся. Система рухнет. И вам лучше это принять, как данность. Вы упустили слишком много времени. Я и такие, как я, работали долгие годы для того, чтобы ваш ненавистный совок почил в бозе. И не надо