Араб с острова Банда - Михаил Васильевич Шелест

покое султана убрали. Поставили несколько наших корабельных деревянных табуретов на одном из которых и сидел передо мной султан Сях Алам Акбар II в миру Пати Юнус.

— Пати Юнус! — Сказал я, входя. — Вы знаете, что все ваши корабли, которые вы отправили в Малакку, потоплены?

— Знаю, — сказал он хмуро.

— А вы знаете, что португальцы, два дня назад высадились на западном побережье острова в проливе?

— Нет, — султан вскинул голову.

— А вы знаете, что если бы не я, то ваши братья отдали бы вас Альбукерку? Мёртвым.

Султан молча смотрел мне прямо в глаза.

— Как только корабли португальцев появились бы на рейде. Я специально спустил свои флаги. Чтобы они не перепутали нас с ними и не убили вас.

— Я чувствовал, — сказал он мрачно и снова перевёл взгляд на узор ковра.

Я стоял перед султаном и понимал, что его подставили даже не его братья, а англичане, предложившие ему поддержку против португальцев и «кинувшие» его. Вот какого дьявола все эти «рыцари» находятся здесь, а не штурмуют крепость Малакки вместе со всеми Малаккскими князьями?

— У меня есть к вам предложение, — сказал я.

Султан не поднял взгляд.

— Мне не нужна ваша империя, кроме островов пряностей, но они уже давно не ваши. А острова мне нужны совсем не на долго. Я вам отдам их. Если вы доживёте. Через десять — пятнадцать лет.

Он поднял на меня взгляд своих карих узких глаз. Он всё же внешне был больше похож на азиата.

— Это не так долго, как вам кажется, молодой человек.

На вид ему было лет семьдесят.

— Вы удивитесь, но я вас понимаю.

Он всмотрелся в мои глаза и его тело передёрнуло, словно пробило электричеством. Он опустил плечи и спрятал взгляд.

— Что вы хотите от меня?

— Ничего. Я сам всё устрою. Вам будет принадлежать север острова. Юг останется за султанатом Маджапахит.

Я щёлкнул пальцами. В зал внесли столик со свитками и письменные принадлежности.

— Я сейчас уйду и заберу все свои войска. И не буду вам мешать. Весь север острова ваш.

— Не понимаю.

— Я воюю с Альбукерком. С Португалией. Но… Не хочу никакой войны ни с юга, ни с запада, ни с востока. Вы меня понимаете?

— Зачем же вы тогда напали и перебили моих воинов?

— Чтобы их у вас не было, — сказал я, усмехнувшись. — И чтобы вы лучше поняли меня. И быстрее. Что, кстати, с вашими братьями делать? Они всё же посчитали нас португальцами и собственноручно описали, как они встречались с Альбукерком, и что не успели вас убить, так как мы им помешали, напав на город. Мы, видите ли, нарушили договорённости. Вот. Почитайте.

Я передал султану два свитка. Он мельком пробежал глазами оба и гневно бросил их на ковёр. Его рот искривился в презрительной гримасе.

— А если я вас не послушаю? — Спросил он, упрямо выпятив челюсть.

— Сейчас? Тогда мои войска не остановятся пока не дойдут до восточной оконечности Жавы[39], а потом усилят войска империи Маджапахит. Значительно усилят.

* * *

Наши разведчики сообщали, что на рейде города Сунда Келапа[40] стоят пять португальских кораблей. На берегу идет вырубка деревьев и заготовка камней, для чего активно используется местное население. Португальцы явно пытались закрепиться.

Пати Юнус принял моё предложение и мы не пошли на запад. Мы пошли на восток, как я и обещал султану.

В тот же вечер, не получив сопротивления, мы вошли в городок Кудус, важный исламский священный центр — место зарождения магометанства в Индонезии. И вскоре мы разговаривали с одним из будущих Вали Санга[41] — Джафаром Шадиком[42] у него во дворце.

Этот умнейший человек, как мне рассказывали, проповедовал ислам самым доступным образом — кукольными спектаклями и сказками, типа «Тысяча и одна ночь». Он сам управлял куклами и читал аборигенам поучительные и весёлые истории. Он был настолько терпим к местной культуре, что хорошо использовал символы, встречающиеся в индуизме и буддизме, и проявил их в архитектуре, особенно в мечетях, минаретах, входных воротах и омовениях, символизируя Благородный восьмеричный путь буддизма.[43]

Джафар Шадик понял меня с полуслова. Он некоторое время смотрел на меня изумлённо.

— Вы, дон Педро, хитрее меня. — Сказал он откровенно. — И разумнее многих наших князей.

— Уважаемый Джафар, — вздохнул я, — не отпугивайте меня своей лестью. Вы же видите, что я с вами почти откровенен и просто сказал, чего я хочу. А хочу я мира на этих землях. Мира и торговли. И я не настаиваю на своей монополии в торговле пряностями. Но и не позволю, кому бы то ни было, захватить рынок. Португальцы — хищники, но там есть хищники и пострашнее, которые, если их допустить сюда, выжгут здесь всё калёным железом. И они сюда придут обязательно. Как только ослабеет Португалия, придут другие.

— Вы предлагаете не ослаблять Португалию?

— Да. Мы заставим их вести цивилизованную торговлю. Я возьму под охрану акваторию. Вы укрепите империю и внутренние связи, прекратив феодальные и религиозные войны. У вас прекрасно получается «даваах»[44]. Я, как рыцарь ордена Христа, не стану вам мешать приглашать к исламу, но и вас призываю не чинить препятствие христианству, или индуизму.

— Я понимаю вас, уважаемый дон Педро. Вас, я слышал, называют «Араб». Теперь я понимаю почему. И… Если не секрет, кто эти люди? — Он показал глазами на стоящих за моей спиной гвардейцев моей личной охраны.

— Секрет, уважаемый Сунан Кудус. Скажу одно. Наши войска многочисленны. Не бесконечны, но многочисленны. В том числе и на островах Банда. Я считаюсь там верховным жрецом и старшим военачальником.

Сунан Кудус смотрел на меня, ещё больше расширив глаза. Я не улыбался и был серьёзен.

Я не кривил душой и не лгал. Когда я стал на вершине вулкана проводить химические манипуляции с серной кислотой, хлоридом калия и марганцем, сопровождавшиеся выделением дыма, а иногда и огня, аборигены стали считать меня великим шаманом. Даже мои индейцы, когда заносили на гору одни камни, а уносили другие, воочию наблюдая за их превращением, стали считать меня колдуном «вуду». Особенно, когда на их глазах умерло несколько подопытных животных. От цианида умерло, но они-то этого не знали. Они поняли, что я забрал у животных жизнь и отдал её в жертву богам.

Я не удержался от экспериментов с марганцем и сахаром, как известно, вызывающих сильные взрывы. Взрывы без огня на индейцев и на индонезийцев производили сильное впечатление. Вообще… Я построил себе прекрасную «лабораторию» в жерле