Избранница волка (СИ) - Лис Алеся

– Да, не такой я себе представляла первую брачную ночь, – тихо сетую себе под нос, ерзая на мягком матрасе в попытках устроиться поудобнее.

Глаза Ренйхарда темнеют, и у меня табуном бегут по коже мурашки.

– Мы наверстаем, – хрипло сулит он, награждая меня тяжелым многообещающим взглядом.

Глава 59

Мне кажется, я засыпаю, даже не успев закрыть глаза. Просто выключаюсь, провалившись в кромешную темень, и совершенно не знаю, сколько времени мой новоиспеченный супруг провел за своей сверхважной работой, и когда умостился возле меня. Мне хватает и того, что, проснувшись, мой взгляд сразу же упирается в обнаженную мужскую грудь.

Странно, но обычного для таких ситуаций чувства потерянности и дезориентации нет. Как-то сразу понимаю, где я, и легко припоминаю события вчерашнего вечера – подумать только, теперь я жена канцлера Берграйха – да и чувствую себя значительно лучше. Кроме небольшой слабости, ничего больше не беспокоит.  А уж ситуация, когда мое пробуждение происходит в объятьях Рейнхарда, в последнее время и так перестала быть из ряда вон выходящей.

Но сегодня... сегодня Рейн для меня как-то по-особенному привлекателен. И я глаз не могу оторвать от спящего мужа. Ровная, чуть тронутая загаром кожа, пульсирующая жилка на мощной шее, темные, слегка длинноватые волосы, завивающиеся на концах в колечки. А еще ресницы, едва заметно подрагивающие во сне, необычайно длинные и пушистые. Мужчинам такие ресницы иметь просто преступление.

Его грудная клетка плавно поднимается и опадает – судя по всему сон достаточно глубокий – и я могу безбоязненно и дальше пялиться на ничего не подозревающего канцлера, совершенно не опасаясь того, что меня могут уличить в этом нескромном занятии. Но спустя несколько минут простые гляделки мне откровенно надоедают. В пальцах просыпается непреодолимый зуд, руки таки и жаждут присоединиться к глазам в изучении того богатства, которое мне досталось в процессе женитьбы.

Я сопротивляюсь вожделению отчаянно, но не долго. И вот уже моя ладонь осторожно ложится на мужскую грудь, легко проходится по гладкой горячей коже, очерчивая рельеф твердых мышц, опускается ниже. Внутри замирает напряжение, я стараюсь не дышать, дабы не нарушить очарование момента. Только губы слегка покалывает от невыносимого желания поцеловать Рейнхарда.

Я помню, как мы целовались там, возле хижины, помню свои ощущения и нескромные мысли, возникшие в тот момент, а еще томление и жар. И сейчас точно так же – тело словно пронзает острая молния, опаляя изнутри своей жгучей стрелой, а затем внезапно мои любопытные пальцы мягко перехватывают.

– Чем это ты занимаешься, маленькая ведьмочка? – интересуется незаметно проснувшийся Рейнхард.

Я вспыхиваю от стыда, не зная, что сказать в ответ. Мои глаза все так же прикованы к его безупречному прессу и моей подрагивающей ладони, заключенной в плен его руки. И даже если б с неба начали падать камни, я была б не в силах поднять на мужа взор.

– Вета, – его пальцы обхватывает мой подбородок, заставляя посмотреть прямо в темные омуты глаз. В их глубине таится опасность и обещание чего-то такого, чему я пока не могу найти определение, но стремлюсь к этому каждой клеточкой своего измученного тела. – Ты играешь с огнем, знаешь об этом?

Я тону в его взгляде, пылая как факел. Как не знать, если я сама сейчас стану пеплом и развеюсь по ветру?

– Да, – шепчу пересохшими от волнения губами и неожиданно для себя выдаю. – Может… мне нравиться с ним играть…

Взгляд мужчины становится каким-то отчаянным. В нем светится голод... голод неутоленной страсти. И я чувствую, что точно такая же съедает и меня. Горячая ладонь опаляет подбородок, шершавые пальцы гладят нежную кожу на скуле, скользят ласкающими прикосновениями к мочке уха, зарываются в распущенные волосы, обхватывая затылок. Он притягивает меня к себе, его губы накрывают мои, и мир взрывается разноцветными вспышками.

То, что творится со мной сейчас, с нами, то, что я позволяю с собой делать, со своим телом, никогда бы не позволила ни одна воспитанная чопорная леди. Но я не леди, и даже не фройляйн. Я обычная девушка, и мне о приличиях думать сейчас совершенно не хочется. Я просто хочу этого мужчину, своего мужа. Хочу чувствовать его поцелуи и ласки, хочу растворяться в нем с каждым движением, хочу напитываться его силой и энергией, принадлежать только ему одному, познать волшебство страсти, почувствовать на себе ее неукротимый огонь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Извечный, как мир, ритм увлекает меня в пучину наслаждения, и я бесстрашно покоряюсь этой волнующей стихии, доверяя Рейну, зная, что не обидит, не сделает больно, а подарит наслаждение, настолько непередаваемое, что я подобного никогда в жизни не то, что не знала, а даже представить не могла.

Глава 60

Шум в ушах затихает, и гулко бьющееся сердце в груди, наконец, успокаивается, восстанавливая привычный ритм. Я прячу глаза, стесняясь взглянуть на того, кто стал моим мужем теперь уже окончательно и бесповоротно. Ощущение неловкости и какого-то непонятного стыда охватывает ледяными клещами, сковывает тело и мысли. И я могу лишь думать об одном – как я осмелилась настолько откровенно предложить себя мужчине, пускай не чужому, пускай мужу, но все же…

Он продолжает целовать мои волосы, поглаживать обнаженную спину, посылая толпы колючих мурашек по позвоночнику, и даже после всего вызывает желание повторить все заново.

– Ты как? – слышу тихий шепот.

– Хорошо, – поспешно уверяю, понимая, что он беспокоиться обо мне. Тем более, что мне действительно хорошо – ни боли, ни дискомфорта я не чувствую. Рейн и в самом деле был осторожен и деликатен.

Интуитивно понимая, что я чувствую неловкость, мужчина не развивает дальше эту тему, лишь крепче прижимает меня к себе. Между нами снова повисает тишина. Но это не напряженная тишина, когда нечего сказать, а мягкая, уютная, как фланель, когда настолько хорошо, что слова излишни. Я даже придремываю слегка, но сразу же просыпаюсь, когда ощущаю шевеления рядом.

– Спи-спи, – ласково говорит Рейн, проводя ладонью по моим волосам.

– Мы же собирались позавтракать вместе и поговорить, – сонно хлопаю глазами и тоже сажусь на постели, придерживая покрывало на груди.

– Потом поговорим, – обещает Рейн и откидывает одеяло, совершенно не стесняясь своей наготы.

– Э, нет! – категорически заявляю, старательно отводя взгляд от обнаженного мужа, и тоже вскакиваю на ноги, но, в отличие от супруга, тщательно прикрывшись покрывалом. – Ты обещал, что мы поговорим!

От сонливости не остается и следа. Знаю я эту замечательную черту герра канцлера – уходить от ответов.

Муж меряет меня нечитаемым взглядом, но клянусь, в уголках его глаз таятся смешинки.

Наш увлекательный диалог прерывает легкое постукивание в дверь и негромкий мужской голос.

– Герр канцлер, вам помощь нужна?

Помощь? У меня брови ползут наверх, и я тихо прыскаю. В чем помощь? В приструнивании излишне болтливой и непослушной жены?

– Все в порядке, Вим, – откашливается Рейнхард, тоже глотая смешок. – Подожди меня в гостиной.

– Но-но, – заикается таинственный Вим. – Как же вы без меня оденетесь? Это… это моя служба!

Теперь я уже удивленно воззряюсь на самого канцлера. Ты посмотри, какой услужливый камердинер, как о хозяине печется, небось, переживает, чтоб рубашку задом наперед не надел.

– И завтрак! Я принес… – чуть ли не всхлипывает слуга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Накрывай на две персоны! – коротко приказывает муж, многозначительно поглядывая на меня.

– Две? – осекается камердинер. И торопливо добавляет. – Да-да, сейчас, герр канцлер…

В гостиной чем-то шуршат, звенят, скрипят входные двери, слышаться тихие голоса. А я внезапно понимаю, что Рейн, конечно, справится с одеждой и спокойно предстанет за столом в лучшем виде,  у меня же из нарядов смятая сорочка, валяющаяся на полу, и покрывало, нагло утащенное из дома Дитриха. Как показаться людям на глаза?