Золотая лихорадка. Урал. 19 век. Книга 2 - Ник Тарасов

ныне трудно добираться до рынков и ярмарок. В будущем дорогу можно продлить до Ирбита, открыв прямой путь к крупнейшей ярмарке края. Сие способствовало бы развитию торговли, увеличению налоговых поступлений и общему процветанию региона. Покорнейше прошу Ваше превосходительство оказать содействие сему начинанию — будь то выделением государственных рабочих рук, будь то иными способами, какие Вы сочтёте возможными. Обещаю, что дорога будет построена добротно, с соблюдением всех правил и норм, и останется в ведении казны по завершении строительства. С глубочайшим почтением, Андрей Петрович Воронов.»

Я перечитал текст, остался доволен. Достаточно льстиво, но не раболепно. Амбициозно, но не вызывающе.

Запечатал письма, передал Игнату.

— Отправь с надёжным человеком. Кремень пойдёт?

— Кремень, — кивнул Игнат. — Он быстрый и башковитый. Донесёт.

* * *

Ответ от Степана пришёл через две недели. Он был полон энтузиазма:

«Андрей Петрович! Идея с дорогой — гениальна! Уже начал нанимать людей. Нашёл бригадира — опытного мужика Тимофея Кузьмича, который строил тракты для казны. Он говорит, что дорогу можно проложить за три-четыре месяца, если людей будет человек пятьдесят-сто и погода не подведёт. Деньги, конечно, нужны немалые — но я прикинул, оно того стоит. Уже двадцать человек записалось — крестьяне из окрестных деревень, рады работе за честную плату. Ещё десяток мастеровых обещали подтянуться. Жду твоих дальнейших указаний и, разумеется, золота на первые расходы. Степан.»

Я усмехнулся. Степан, как всегда, действовал быстро и эффективно. Я достал из тайника два слитка золота — каждый на фунт весом — упаковал их в кожаный мешок и отправил с Кремнем обратно.

От губернатора ответ пришёл позже — еще через неделю. Официальный, на гербовой бумаге, с массивной сургучной печатью:

«Господину Воронову А. П. Рассмотрев Вашу челобитную, нахожу предложение о строительстве дороги весьма полезным для развития края. Разрешаю начать работы и обещаю содействие со стороны губернской администрации. В качестве поддержки направляю к Вам двадцать государственных рабочих из числа казённых крестьян, кои будут находиться под Вашим руководством на время строительства. Также поручаю уездному исправнику оказывать Вам содействие в организации работ. По завершении строительства прошу предоставить отчёт о проделанном и смету расходов. Губернатор Пермской губернии.»

Я перечитал письмо дважды, не веря своим глазам. Двадцать человек от государства. Это было больше, чем я ожидал. Это была не просто поддержка — это было признание. Власть видела во мне партнёра, а не угрозу.

— Игнат! — крикнул я, выходя из конторы с письмом в руке. — Новости!

Игнат подошёл, я протянул ему письмо губернатора. Он пробежал глазами текст, медленно расплылся в улыбке.

— Ну ты даёшь, командир. Теперь у тебя губернатор в союзниках.

— Не в союзниках, — поправил я. — Пока просто не враг. Но это уже немало.

* * *

Строительство началось в начале лета. Степан прислал бригадира — крепкого мужика лет сорока, с лицом, обветренным и загоревшим до черноты. Звали его Тимофей Кузьмич.

— Дороги строил по всему Уралу, — представился он, пожимая мне руку железной хваткой. — От Перми до Екатеринбурга, от Кунгура до Соликамска. Дело своё знаю. Покажите, где копать, — и через три месяца у вас будет дорога, что век простоит.

Я показал ему карту, объяснил маршрут. Тимофей Кузьмич осмотрел местность, прошёлся вдоль будущего тракта пешком, что-то мерил шагами, записывал в потрёпанную тетрадь, прищуривался, оценивая уклоны и состав грунта.

Вечером он доложил:

— Работы на три месяца, если людей будет много и погода не подведёт. Главная проблема — два оврага и три ручья. Через овраги мосты нужно строить, серьёзные, на каменных опорах. Через ручьи — насыпи делать или малые мосты. Остальное — расчистка леса да отсыпка гравием по болотистым местам.

— Сколько человек надо?

— Чем больше, тем лучше. Минимум пятьдесят, лучше сто. И инструмент — лопаты, топоры, пилы двуручные, тачки, брёвна для мостов, канаты, блоки…

— Будет, — пообещал я. — Начинай.

* * *

Работа закипела. Степан присылал новых рабочих каждую неделю. Губернатор прислал обещанных двадцать государственных людей — угрюмых, но крепких мужиков, привычных к тяжёлому труду. К середине лета на стройке было почти восемьдесят человек.

Лес звенел от топоров. Стоял запах свежей смолы, пота и махорки. Мы прорубали просеку шириной в три сажени — достаточно, чтобы две телеги могли разъехаться. Валили вековые ели и сосны, корчевали пни, засыпали ямы бутом и щебнем, который добывали тут же, в близлежащих каменоломнях.

Я часто приезжал на стройку, проверял ход работ. Руководил Тимофей Кузьмич, но я лично вникал в детали — особенно там, где мои знания из двадцать первого века могли пригодиться.

— Тимофей Кузьмич, здесь канаву глубже копайте, — говорил я, указывая на участок, где вода явно будет застаиваться. — И не просто канаву — сделайте отвод в сторону, к тому оврагу. Пусть вода стекает естественным путём.

— А зачем так мудрить? — недоумевал бригадир. — Канава же есть.

— Канава забьётся листьями за месяц. А если отвод сделаете — вода сама уйдёт, дорога сухая останется.

Тимофей Кузьмич чесал затылок, потом кивал:

— Ладно, барин. Ты платишь — ты и решаешь.

Но через несколько дней, когда дождь прошёл и вода действительно ушла по моему отводу, не затопив дорогу, он подошёл ко мне с уважением в глазах:

— Наука у тебя, Андрей Петрович, верная. Век живи — век учись.

Самым сложным было строительство мостов. Через Гнилой ручей — широкий, с каменистым дном и непредсказуемым весенним половодьем — нужно было возвести настоящее сооружение.

Тимофей Кузьмич предлагал простой брёвенчатый настил на сваях, но я знал: такой мост разнесёт первым же паводком.

— Делаем каменные опоры, — сказал я. — Ряжи из брёвен, набитые камнем. Устойчиво и надёжно.

— Это ж сколько возиться… — вздохнул бригадир.

— Зато простоит сто лет, — отрезал я.

Мы строили мост через Гнилой ручей три недели. Это было настоящее сражение с природой. Люди выматывались, падая с ног, но работали. Потому что платил я исправно — каждую неделю, серебром, без задержек и обманов. И кормил хорошо — Марфа с помощницами варила котлы каши с тушёнкой прямо на просеке, пекла хлеб в полевых печах.

— Спасибо, барин, — кланялись мне мужики. — Не то что у Рябова — тот хлеб с плесенью давал да водой разбавленной кормил. А ты по-людски.

Дорога росла. Метр за метром, верста за верстой, она ползла от нашего лагеря к большой земле. Это была не просто просека. Это была артерия, связывающая наш изолированный форпост с миром.

Слухи о «Вороновском тракте» поползли по округе быстрее, чем мы рубили лес. К нам потянулись люди. Не только рабочие, но и торговцы, ремесленники, просто любопытные.

Однажды