Петр Третий. Огнем и Мечом - Владимир Викторович Бабкин

охраной и остатками войска ушли. Анучин наблюдал это в бинокль. Стрелять было далеко, да и по световому телеграфу запрет препятствовать бегству татар пришел. Так что осталось довольствоваться наблюдение. А потом занятием крепости оставленной гарнизоном. Татарские артиллеристы ушли последними расстреляв в хлам орудия. Анучин ещё днём положил двоих их них, гася копящееся от бездействия охотничье предвкушение.

Крымцы звали перекопскую крепость Ферх-Кермен — Город Счастья. Теперь их счастье здесь, счастье построенное на крови и горе миллионов погибших и угнанных в полон русских закончилось. Даст ли им их Аллах новое счастье? Иван не знает. Да ему до этого и дела нет. Главное что Государь Петр Фёдорович строить такое счастья на русской крови не допустит.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ПОД ПОЛТАВОЙ. 30 апреля 1760 года.

— Пап, почему Карл Двенадцатый проиграл битву?

Киваю удовлетворённо.

— Сын, ты начинаешь задавать правильные вопросы. Ведь в сражении не всё было однозначно и русские несколько раз могли упустить викторию. Напомни мне, почему шведское войско вообще оказалось под Полтавой?

— Ну, это общеизвестно. Шведский обоз под командованием графа Адама Людвига Левенгаупта, имея личный состав в тринадцать тысяч человек, был разгромлен мои прадедом в битве при Лесной. В результате армия Карла Двенадцатого не получила столь нужное продовольствие и обеспечение припасами, что заставило войско Карла отложить поход на Москву, и двинуться на юг от Смоленска.

— Почему?

— Во-первых, Карл всё ещё надеялся навязать русским генеральное сражение, от которого наша армия уклонялась, уходя на юг…

— А что помешало Карлу сразу идти на Москву?

— Русская армия, уклоняясь от генерального сражения, фактически вела шведов за собой, уничтожая за собой на пути противника все припасы, используя, как ты выражаешься, тактику выжженной земли, а разгром Петром Великим обоза Левенгаупта, шедшего из Риги на соединение с Карлом, лишил шведского короля столь необходимых для продолжения похода средств и припасов. Шведская армия была вымотана бесконечным походом на восток с сентября 1707 года, но, Карл был слишком уверен в себе и решил не прекращать кампанию 1708 года. Правда его армия зимовала в Польше, остановившись.

Ухмылка Наследника Русского Престала.

— А зимой шведы воевать не умеют. Как, впрочем, и никто в Европе не умеет.

Качаю головой.

— Вот тут, сын, нужно быть осторожнее. Самоуверенность погубила в истории не только Карла Двенадцатого. Европейцы учатся. Шведы тоже. Не надо следовать нехорошей традиции про «Мы их шапками закидаем». Продолжай.

Но, Павел возразил:

— Да, но личностей масштаба Карла Двенадцатого у шведов сейчас нет.

Что ж, мы с Цесаревичем немало времени посвятили обсуждению темы «роль личности в истории». Я ему старался привить и этот момент, и классические (для меня) законы развития общественных процессов и прочую диалектику с марксизмом-ленинизмом. Её тоже не дураки придумали. Наследник должен понимать, как в жизни всё устроено и работает.

Впрочем, я надеюсь явить миру ещё одну личность для яркой роли в истории России, Европы и мира. Личность, которая сейчас привычно сидит в седле своего боевого коня, сверкая сталью своей кирасы. В походе, если мы не ехали расслабленно в карете, Павел всегда был на коне, и всегда в броне своей. Конечно, кирасу ему делали по размеру и каждое полугодие у него появлялась новая. Растёт молодой человек, а броня на будущем полководце и Императоре не должна сидеть, как на корове седло.

Да, нынешний Павел, это совсем другой человек даже физически и генетически, но я всё же невольно сравниваю его с Павлом Первым из моей истории. Мог ли он стать такой личностью, со своей ролью в истории? Мне, кажется, что мог бы. Его просто неправильно воспитали.

— Нет, сын, не рассуждай легкомысленно. У Швеции есть такая личность.

Цесаревич озадаченно на посмотрел.

— Есть? Разве? Нынешний король Шведский и в подмётки не годится Карлу Двенадцатому. А без такого вождя они ничего не смогут.

— Ты опять самоуверен, сын мой и Наследник Всероссийский.

— Разве?

— Например, ты сам говоришь, что наследник Шведский мечтает повторить славу Карла Двенадцатого. И его есть кому воспитать правильно. И, вообще, ты напрасно смотришь только на нынешнего их короля. Там и без него есть кому.

— А кто там кроме короля? Риксдаг и сословия?

— София Августа Фредерика, королева Швеции.

— В смысле? Она же женщина!

— Великая женщина, поверь мне. А твоя мама разве не женщина, позволь спросить? Не она ли правит сейчас Российской Империей, пока я тут на юге с войсками? И поверь, если бы маме потребовалось, она бы могла командовать и войсками. И победоносно командовать. И София Августа тоже может. А женщины коварнее мужчин, помни об этом.

Павел помолчал, обдумывая сказанное мной. Конечно, у него не было послезнания и про Екатерину Великую, Императрицу и Самодержицу Всероссийскую он ничего не знал, но моя убеждённость в сказанном должна была его заставить иначе взглянуть на Софию Августу. Пусть подумает. Пусть присмотрится к ней и под этим ракурсом. Уж, я-то знаю, на что способна эта дама. Не зря я столько сил и времени потратил на то, чтобы избежать женитьбы на ней.

— Ладно, сын, вернёмся к Полтаве. Так что там, во-вторых?

Павел на несколько секунд подвис, вспоминая на чём мы остановились, потом продолжил:

— Предательство гетмана Мазепы, переметнувшегося на сторону шведов. Мазепа обещал Карлу, что Малороссийский край только и мечтает сбросить власть московитов, а в Полтаве собраны огромные припасы для русской армии, которая собиралась войной идти на юг, отвоёвывая для России новые земли на северном побережье Азовского и Чёрного морей. Мазепа обещал Карлу войско в пятьдесят тысяч запорожских казаков, продовольствие и деньги Сечи.

— Но?

— Карл доверился Мазепе. А предателям верить нельзя. Roma traditoribus non praemiat.

Киваю.

— Рим не награждает предателей. Всё верно. Но, пользуется ими, если это необходимо. Тоже не забывай об этом. В битве при Фермопилах один предатель позволил персам разгромить спартанцев. Так что Мазепа?

Усмешка.

— Пообещав многое, дал Карлу слишком мало, кроме обещаний. Казацкая старшина в большинстве своём отвергла предложение гетмана перейти на сторону шведов.

— Почему?

— Ну, хотя бы потому, что Царь Пётр был православным и они присягали ему, как православному Государю. А Карл — лютеранин. Чужак и иноверец.

Ага, я тут его и подловлю.

— И это тоже, сын. Но, вспомни, я ведь тоже был лютеранином. И мама твоя тоже. Но войско наше православное верно нам. Тут как?

Цесаревич хмыкнул.

— Вы более не лютеране,