Тафгай. Том 10 - Владислав Викторович Порошин

бенди, — возразил я. — И шайба на льду вместо мяча появилась не просто так. Её проще изготовить и она не так далеко улетает на большой ледяной поляне. В основе любого хоккея стоит умение мастерски бегать на коньках. Поэтому все наши первые олимпийские чемпионы легко перешли из хоккея с мячом в хоккей с шайбой.

— Что-то не получается у нас с вами разговор, — робко улыбнулся юный журналист.

— Это потому что тема неинтересная, — буркнул я и сделал пару глотков горячего и сладкого чая. — Но есть нечто более любопытное, чем уровень чемпионата. По сегодняшним правилам, чтобы тебе вручили медаль чемпионата СССР, ты должен провести больше половины матчей. Я, например, если «Торпедо» выиграет бронзу или серебро, свою медаль не получу. Мне не хватит ровно одной игры. И Виктор Сергеевич Коноваленко ничего не получит, кроме почётной грамоты на долгую и добрую память. На лицо принцип наглого нарушения социалистической справедливости. А проще говоря — правовой дурдом. Если ты сыграл хотя бы один матч, участвовал в тренировках команды, следовательно, доля твоего труда в общем успехе коллектива есть.

— И даже если вы станете лучшим бомбардиром, вам не вручат медаль? — пролепетал Молчанов.

— По закону — нет, — криво усмехнулся я. — Или вот интересная тема. Московские «Крылья Советов» недавно совершили новогоднее североамериканское турне с командами АХЛ. «Крылья» три матча проиграли, пять выиграли. И никто в Спорткомитете не сделал никаких выводов.

— А какие нужны были выводы?

— В Северной Америке на данный момент существую две сильнейшие лиги — это НХЛ и ВХА, — я сделал ещё несколько глотков горячего чая. — АХЛ — это аналог нашей Второй хоккейной лиги. Только представь на секунду, что в Союз прилетает «Монреаль Канадиенс» и играет против горьковского «Полёта», ижевской «Ижстали», Кирово-Чепецкой «Олимпии», «Строителя» из Караганды и ташкентского «Бинокора»? Это будет разгром с двухзначным счётом абсолютно во всех матчах серии. Не понимаешь? — спросил я у паренька, который смотрел на меня наивными большими глазами.

— Не совсем. Мы же выиграли Суперсерию 72 года у канадских профессионалов. Развеяли миф об их эээ непобедимости.

«В этой новой истории выиграли, а в старой проиграли», — проворчал я про себя и, тяжело вздохнув, принялся объяснять самые очевидные вещи:

— Звезд первой величины, что в СССР, что в Канаде примерно поровну. За счёт этих звёзд мы можем побеждать и профессионалов. Но кроме звёзд есть игроки среднего уровня. И канадские игроки среднего уровня в разы сильнее наших середнячков. Так как канадские не хватающие звёзд с неба трудяги прогрессируют за счёт ожесточённых игр плей-офф. Мы сами роем яму своему хоккею, отказываясь от самого вкусного и главного хоккейного зрелища — битвы за главный кубок.

— Ничего не понимаю, — замотал головой корреспондент. — Почему тогда наши звёзды не хуже заокеанских?

— У наших звёзд для роста и прогресса имеются Олимпиады, чемпионаты Мира и серии игр против тех же профессионалов, — я снова тяжело вздохнул. — Отказ от плей-офф сильнее всего бьёт по среднему уровню советского хоккея.

— Боюсь, что на эту тему главный редактор мне написать не даст, — попытался усмехнуться наш горьковский Молчанов.

— А ты не бойся, ты пиши, и сделаешь большое дело для всего советского спорта, — улыбнулся я.

* * *

Вечером весь наш дружный хоккейный коллектив разместился в разных комнатах 4-го спального корпуса дома отдыха «Учительский». Один раз перед матчем с саратовским «Кристаллом» Валерий Шилов уже доверился парням, и они, недооценив соперника, накануне как следует погудели. Во второй раз «наступать на одни и те же грабли» старший тренер больше не желал. Поэтому пока я мучился от безделья, развалившись с книжкой на кровати, в соседних комнатках играли в карты, в шахматы и в домино.

Что касается интервью, то ни о чём конкретном с корреспондентом «Горьковской правды» мы так и не договорились. Ибо сложно говорить с человеком, у которого вместо своей головы тезисы пропаганды из телевизора и бравые реляции официальной прессы. Заладил как попугай, если мы выиграли Суперсерию, то теперь чемпионы до скончания веков.

Кроме того, сразу после ужина, я получил долгожданное письмо от своей уральской подруги, и впал в самую настоящую хандру. Наташа Сусанина писала, что многое за эти дни переосмыслила, передумала и приняла непростое решение, что остаётся дома, где у неё наконец-то появилась интересная и перспективная работа. Теперь она начальник бывшего моего экспериментального цеха по литью оловянных солдатиков, она перевыполняет план, хорошо зарабатывает и в следующем году её собираются выдвинуть в народные депутаты.

«А что меня ждёт в Горьком? — вопрошала она в последних строчках письма. — Работа на заводе какой-нибудь секретаршей? Опять возня с бумажками? Опять начинать всё с нуля? Спасибо, не хочу. И потом ты всё равно рано или поздно укатишь в свою Америку».

«Деньги и власть меняют человека, — подумал я и, порвав Наташино письмо на маленькие части, поджёг эти клочки бумаги в пепельнице, которой вообще ни разу не пользовался. — Но в главном моя подруга была права — я всё равно уеду в Штаты. Поиграю ещё несколько лет в НХЛ, заработаю денег, обрасту связями. А когда все лучшие хоккеисты из СССР потянутся за океан, я ведь многим смогу помочь по разным бытовым и правовым вопросам. Да и ветеранам спорта подсоблю, которым в лихие 90-е будет несладко и потребуется разная медицинская помощь».

— Хотя поживём, увидим, — буркнул я вслух. — Вдруг что-то за этот и следующий год переменится? Ибо всё течёт, всё изменяется. И вообще в спорте всякое бывает.

Затем я бросил взгляд на наручные часы, которые показали без 15-и девять. Вспомнил, что сегодня в местном клубе после киносеанса обещаны танцы под баян и пластинки зарубежных и советских исполнителей. И стал быстро переодеваться в цивильные американские джинсы и заграничный джемпер. «Хватит хандрить, пора встряхнуться и кутить», — усмехнулся я про себя.

Однако в коридоре меня остановил наш бдительный старший тренер. Пока остальная команда забивала козла и играла в преферанс, Валерий Шилов сидел в фойе спального корпуса, пил чай и читал свежие газеты.

— Куда? — прорычал он на меня.

— Схожу, почищу машину и прогрею двигатель, — соврал я.

— Врёшь?

— Ну, хорошо-хорошо, — пробурчал я. — Прогрею машину и загляну на пять минут в клуб. Мне там одну интересную книженцию пообещали подогнать —