Анти-Горбачев-5 - Сергей Тамбовский

вот мы и до главного добрались… у нас ведь в Польше немало народу размещено. Около 50 тысяч военнослужащих, в основном они в трех пунктах базируются — Легница, Борне-Сулиново и Свентушов. Первые два на северо-западе страны, рядом со Щецином, а последний на юго-западе, возле Вроцлава. 600 танков, 800 БМП, по сотне боевых самолетов и вертолетов… вывести все это единомоментно будет очень непросто.

— Требование о выводе наших военных выдвигают всеми протестующими? — уточнил Романов.

— Примерно в половине случаев, — ответил Войцех, — остальные ограничиваются чистой экономикой.

— Предлагаю такой вариант, — немного подумав, сказал Романов, — надо заболтать вопрос, предложить забастовщикам выдвинуть своих руководителей в какой-нибудь переговорный орган. А там на паритетных началах обсуждать наболевшие вопросы хоть до бесконечности. Время от времени можно делать небольшие уступки, советская сторона готова сократить свое присутствие в Польше, скажем, на четверть в течение 3–4 лет.

— Это будет хорошим вариантом развития событий, — тоже вытер пот со лба Ярузельский, — однако в долгосрочной перспективе я не вижу ничего позитивного в смысле развития социалистического лагеря в Восточной Европе…

— Войцех, — улыбнулся ему в ответ Романов, — до долгосрочной перспективы надо еще дожить. А пока ничего серьезного в этой заварушке в твоей стране я не наблюдаю. Как там говорится в древней китайской поговорке — умная обезьяна следит за схваткой двух тигров, сидя на дереве.

— Хорошая поговорка, — ответил Войцех, а Романов достал из тумбочки под столом, за которым они сидели, большую пузатую бутылку юбилейного армянского коньяка.

— Давайте немного разрядим обстановку, — предложил он, — импортный товар, шесть звездочек, рекомендуется перед едой… — и он разлил янтарную жидкость в бокалы.

— А если говорить в долгосрочном смысле, то у Польши есть претензии к России уже почти 200 лет… в 1793 году, если не ошибаюсь, свершился третий и последний раздел вашей страны между тремя соседними державами. Кстати, Войцех, не просветите нас, почему у поляков больше всего претензий только к одной стране, к русским, а к немцам и австрийцам гораздо меньше? Мы же почти поровну вас разделили, нет?

— Понимаете, в чем дело, Григорий… — начал пояснения Войцех, но тут генсек разрешил ему обращение на ты, — понимаешь, в чем дело, Григорий… может это прозвучит и не совсем политкорректно, но поляки в своей массе считают себя европейцами, а вас, русских, держат за азиатов… как там ваш поэт Блок сказал — да, скифы мы, да азиаты с раскосыми и жадными глазами. А азиатов поляки априори за людей не считают, поэтому немцы с австрийцами им гораздо ближе даже при всех тех мерзостях, что они творили.

— Блок, конечно, это классик, но я извиняюсь — все, что ты сейчас сказал, это расизм, однако, во всей своей красе, — усмехнулся Романов, — но территория России до Урала это ведь Европа, а не Азия, не так ли? А там живет две трети населения нашей страны.

— Не будем забывать и о нашей общей истории, — продолжил Ярузельский, — Речь Посполитая сколько времени существовала на карте?

— Четыреста лет, — подал голос Примаков.

— Больше, пятьсот с лишком, — ответил поляк, — с середины тринадцатого века до конца восемнадцатого, когда ее раздели три соседние державы. Сами посудите — если вы полтысячелетия были великими, то после этого очень сложно оказаться в числе отбросов общества…

— Поляки сами в этом виноваты, — отвечал Романов, — если бы они поменьше увлекались правом либерум вето и как-то ограничивали самодеятельность магнатов, то возможно, что и сейчас Польша была бы в числе ведущих держав.

— Вот в этом я с вами абсолютно согласен, Григорий, — усмехнулся Войцех, — но колесо истории к сожалению крутится только в одном направлении, в прошлом ничего поменять не получится…

Романов аж поперхнулся от такого высказывания, тут же припомнив презентации Маши в сарае, но говорить об этом он благоразумно не стал.

— И все же такое уничижительное мнение поляков про русских задевает наши национальные чувства.

— Да это-то понятно, — поморщился Ярузельский, — но вот в обществе сложилось такое пренебрежительное мнение, и ничего с этим не поделаешь. К тому же никуда не деться от экономических реалий нашего времени — в Германии и в Австрии живут гораздо зажиточнее, чем в Польше и в России. Тут происходит фактическое голосование холодильника против телевизора… да и телевизор-то в Германии гораздо интереснее, если честно. Я все доступно объяснил?

— Предельно, — ответил Романов. — Экономика побеждает политику, это сложно опровергнуть… в последние годы мы пытаемся как-то приподнять нашу экономику, хотя бы на уровень Австрии. Дело это непростое, но позитивные сдвиги налицо — за последние три года жизнь в Союзе стала заметно лучше. Но с забастовками все же надо решить вопрос… не дело это, если рабочие перестают работать. Какие будут предложения? — обратился он к двум силовым министрам.

— Хм… — прокашлялся Соколов, — в том, что касается моего ведомства, могу только сказать, что мы выполним все приказы вышестоящего командования.

— А вы что скажете, Евгений Максимович? — повернулся Романов к Примакову.

— Хм… — повторил прокашливание тот, — так вот сразу трудно что-либо определенное посоветовать… разве что какой-то информационный повод создать, который отвлек бы массы от бастования…

— Какой повод? — искренне заинтересовался Ярузельский.

— Даже не знаю… — Примаков закурил сигарету, затянулся, посмотрел на потолок, украшенный сталинской лепниной, и закончил таки свою мысль, — ну хоть тарелку инопланетян что ли организовать где-то посреди Польши.

— О как, — почти одновременно высказались все остальные участники беседы, а закончил мысль один Романов, — ну и каким же образом вы это сделаете?

— Стоп-стоп… — поднял обе ладони перед собой Примаков, — инопланетян отставить — будем имитировать вспышку эпидемии с какой-нибудь новой неизученной болезнью.

— Отличная мысль, — отсалютовал ему генсек, — и я даже могу подсказать название болезни…

— Подсказывайте, Григорий, — включился в игру Войцех.

— Коронавирус SARS-COV-2, — само собой вылетело из Романова, — особо опасное заболевание, протекающее в форме острой респираторной инфекции… подробности выдадут наши товарищи из института вирусологии. Имени Ивановского…

— Это вообще опасно, Григорий? — с опаской поинтересовался Ярузельский.

— Не опаснее гриппа, — пояснил ему генсек, — и смертность такая же примерно, но совершенно нового типа и с очень большой распространяемостью… так что