АркАДьев: Графами не рождаются - Тим Волков

— На третьем этапе есть приоритетность к воздушным отношениям, — выпалил Сопля и засиял, довольный тем, что ответил первым.

— Верно, — кивнула Катя. — Но это не все. — Бехтерев, — а нам кажется, что он тоже имеет определенное отношение к составлению программы турнира, а не только Вебер, — тяготеет именно к воздушным заклятьям. Но еще он очень любит огненные начала.

— Постойте, — перебил ее парень с толстыми очками. — Мне кажется, Бехтерев тут ни при чем. Всем известно, что программу единолично разрабатывает Вебер.

— Официально — да, — согласилась Катя. — Но, как мы увидим из дальнейшей нашей выкладки, есть определённые нюансы. Там прослеживается почерк. И это видно вот по этим диаграммам.

К моему удивлению, я довольно скоро разобрался в хитросплетениях данных и был поражен, разглядывая цифры. Катя, и в самом деле, проделала огромную и сложную работу, чтобы получить анализ. И по всему было видно, что систематика прослеживается.

— Тогда огненные заклятия? Они должны быть в турнире? — спросил Сопля, подслеповато щурясь на данные.

— Нет, — вместо Кати ответил я.

Девушка улыбнулась.

— Максим, как я погляжу, уже догадался? — произнесла она, давая время, чтобы и остальные поняли смысл.

Но все молчали. Сопля тоже пытался лихорадочно сообразить, однако у него ничего не выходило, из-за чего он пыхтел и кряхтел.

— Что тогда? Не пойму! — шептал он, весь краснея от злобы.

— Любая последовательность, даже сложная, легко соотносится с основными законами периодичности, — сказала Катя учительским тоном. — Ритмичность в проводимых этапах прослеживается довольно хорошо. И эта правильность очень похожа на почерк Бехтерева — именно он любит строгость и закономерность. Поэтому я сделала такой вывод. А что нам известно про Бехтерева?

— Что он козел! — произнес кто-то тихо, и собравшиеся взорвались смехом.

— Прощу тишины! Оскорблять тоже никого не нужно, — нахмурилась Катя. — Бехтерев — человек умный, эрудированный. А еще он любит порядок. Периодичность этапов видна наглядно — сначала был огненный этап, потом водный, в прошлом году — воздушный.

— О, да! — нервно воскликнули все, вспоминая летающие острова, на которых многим пришлось несладко.

— Но есть, помимо сменяемости локальной, еще и общая, которую, как я поняла, увидел только Максим.

— Да что там⁈ — не выдержал Сопля. — Не томите!

— Этот турнир будет особенным, — произнесла Катя, оглядывая всех.

— Почему? — спросил Сопля.

— Потому что в этапе будут сразу все составляющие, — ответил я. — И огненные, и водные, и воздушные. И даже хтонические.

В аудитории повисла напряженная тишина. Все принялись еще внимательней вглядываться в графики, пытаясь понять, с чего я это взял.

— Верно, — ответила Катя. — Семь лет назад был именно такой турнир. Сложный, непредсказуемый, который мало, кто прошел. И полный цикл провернулся именно в этом году. А значит, будет повторение.

— Так как же… — до сих пор не понял Сопля.

Катя продемонстрировала график.

— Посмотрите. Вот тут.

И только когда она указала нужное место, все вдруг напряженно запыхтели. Выходило так, что, и в самом деле, в этот раз турнир будет чертовски сложным. Ну, конечно. Было бы странно, если б на мою долю не выпало что-то в этом роде!

— Наверняка его приурочат к какой-то юбилейной дате, как в прошлый раз, — произнесла Катя. — Но истинная причина, думаю, всем понятна — Бехтерев просто соблюдает последовательность, к которой привык.

«Он соблюдает, а мы должны страдать!» — злобно подумал я. Испытывать сразу все стихии — и огненную, и водную, и воздушную, и хтоническую, — не было никакого желания. Слишком уж тяжело мне дастся попытка вырваться из этого мира. Оставалась призрачная надежда, что прогноз Общества артефактов не сбудется. Но разумом я понимал — все будет именно так, как девчонки рассчитали. Со статистикой не поспоришь. И с человеческой тягой к порядку, которой, если верить основательницам кружка, страдает Бехтерев, — тоже.

За дверью прозвучал звонок.

— К сожалению, время нашего заседания подошло к концу, — произнесла Катя, сворачивая плакат с диаграммами. — Не успели мы охватить всю тему, а у Вероники был интересный доклад про камни третьего уровня, найденные в северных областях нашей страны. Думаю, в следующий раз мы продолжим нашу увлекательную беседу. Огромное спасибо Максиму за проницательность!

Девушка подмигнула мне.

Только вот мне было не до заигрываний.

Мы вышли из аудитории.

— Сопля, как мы и договаривались, я просидел час в твоем обществе, в которое мы умудрились вляпаться. Просидел тихо, терпеливо и даже никого не убил. Теперь твоя часть сделки. Говори — кто такой этот Гуньков?

Пора было решить вопрос с покушением на мою жизнь. Один раз меня уже поджарили мои же демоны. Второй раз терпеть такое я не собираюсь!

— Ладно, — нехотя ответил Сопля. — Обещал, так обещал. Антон Гуньков учится в старшем классе. Только зачем он тебе?

— Он друг Королева, верно?

— Что⁈ Конечно же, нет! — удивился Сопля.

— Вот сейчас не понял, — и вновь очередной сюрприз. — Как это?

— Гуньков точно не друг Королева! Это как анекдот какой-то! Друг! Оксюморон. Королев несколько лет задирал Гунькова. Они даже на дуэль выходили, но Гуньков в последний момент испугался и сдал дуэль. Всё было, конечно, проделано чисто — с формальной точки зрения. Но люди знают, что Гуньков слился. Так что он избегает Окунева.

Что-то пазл не складывается. Если не друг и не действовал по его указке, тогда какого хрена вообще он на меня попёр⁈ Я его не знаю, он вряд ли меня тоже знает, наши пути не пересекались.

— Ты ничего не путаешь?

— Я никогда ничего не путаю! — обижено произнес Сопля.

Тогда каким боком во всём этом деле Гуньков? Зачем ему против меня такие козни устраивать? Или, может, желая примириться с давним врагом, решил подсобить Королеву, выслужиться? Нет, маловероятно.

— Гуньков ненавидит Королева, — продолжил Сопля. — Он даже на некоторые уроки не ходит, чтобы вместе с Королевым в одной аудитории не оказаться. Впрочем, так делает не только он.

Последнюю фразу Сопля произнес тихо и задумчиво.

— Что-то я совсем ничего не понимаю. Но разберусь. Так где мне найти этого Гунькова?

Сопля глянул на часы.

— Сейчас у него алгебра идет по расписанию. Это третий этаж, 318 аудитория.

— Как