Престидижитатор Сталина - Квинтус Номен

её единственно верному мнению дочь следовало одевать красиво — но вот понятие о красоте у Алёны было несколько… оригинальное. Когда еще она занималась переписыванием разного рода текстов с телефона на бумагу, мне пришлось её с телефоном обращаться научить, а ведь там не одни лишь тексты были. Там были еще и фильмы…

Фильмов, правда, было немного: мои любимые «Сватовство гусара», «Ханума», «Ах, водевиль, водевиль», «Дуэнья» и «Собака на сене». А когда я ей объяснил, зачем она занимается переписыванием текстов — мол, скоро девайс сломается и больше ничего из него извлечь не выйдет — она лишь уточнила «почему сломается» и, выяснив, что исключительно «от времени», фильмы эти пересмотрела раз по сто. По моему, она их просто наизусть выучила — но и представление о «красивой одежде» у нее сформировались… кинематографические. Однако с изобразительным искусством у нее пока не сложилось (хотя она и наняла себе парочку учителей рисования), так что ей было проще самой сшить что хочется. А ручками шить — это занятие для очень терпеливых граждан, к коим супруга моя драгоценная не относилась.

Поначалу я Алёне сделал однониточную ручную машинку, которая «умела» цепным швом шить. Очень оказалась полезная игрушка — но цепной шов, если нитка посередине порвется, целиком расползается. То есть сметать что-то им можно, ну или зашить что-то по быстрому в полевых условиях — но всерьез ее использовать все же нельзя.

Короче, я стал для нее изобретать «нормальную» швейную машину. Основной принцип я понимал: игла с ушком на остром конце, челнок, нитку цепляющий с иглы и всё такое — но вот с кинематической схемой пришлось изрядно помучаться. Но все же незаконченное инженерное кое-что дает в плане разработки экзотических конструкций, так что всё я придумал. И даже воплотил — вот только качество воплощения оказалось не очень. И однажды, когда я с использованием разных идиоматических выражений пытался механизм заставить работать, ко мне подошел нехилый такой мужчинка.

Вообще-то «механическая мастерская» на Дворянской улице в Одоеве была открыта для всех желающих, и народ разный там постоянно шастал. И многие сами что-то делали, невзирая на титулы и звания: скучно же ничего не делать. Раньше кто по дереву вырезал, кто картинки малевал — а тут появилась возможность и в металле что-то «увековечить». Так что появлению верзилы я не удивился, но пока еще я его здесь не встречал…

— Позвольте полюбопытствовать, а что это вы тут делаете? — спросил он, а когда я к нему повернулся, пытаясь изобразить приветливую физиономию, он представился. Оказалось, что Зиновий Васильевич — не просто любопытствующий прохожий, а дипломированный морской офицер. В отставке, причем служил он всего с полгода, а в отставку вышел поскольку его вусмертьукачивало даже в Маркизовой луже. А будучи человеком довольно небедным, он, службу оставив, занялся придумыванием разных полезных в морском деле приборов, однако не преуспел — и осталось ему лишь «безобидное хобби», коим стала астрономия. Вот только просто глазеть в небо ему было скучновато, и он придумал телескоп с часовым механизмом, который сам поворачивался вслед на светилами небесными…

Придумать — придумал, но воплотить его не смог, поэтому и хобби забросил. А тут, заехав в гости к дяде, Андрею Ивановичу Гераскину, узнал, что рядом прекрасная мастерская есть, где любой что хочет делать может. Вот и зашел, ознакомиться с обстановкой.

Сразу видно, что человек своими приборами всерьез занимался: выяснив, чем я занимаюсь и почему у меня лицо потенциального убийцы, он на мой механизм посмотрел внимательно и выдал заключение:

— Вам, как я гляжу, нужно вот эту зубчатку двигать вверх и вперед, а прежде чем назад двигать, ее опустить нужно. Мне кажется, что если тут вот такую кулису приспособить, то выйдет и проще, и надежнее. Я, конечно, не настаиваю, просто с подобным сталкивался и мне как раз такое решение подсказали.

— Спасибо, выглядит интересно. Обязательно попробую… но не сейчас. Просто сегодня у меня времени уже нет.

— А вы вообще что изобретаете?

Я Зиновию Васильевичу идею свою вкратце изложил, показал как работает ручная машинка, пояснил что в ней хорошо и что плохо…

— А вы не будете против, если я к вашей работе присоединюсь? Ведь если механизм сей хотя бы для пошива формы приспособить… Знаете, матросу одну робу на три года выдают, поскольку их просто шить не успевают…

— Да знаю я, просто руки до всего не доходят. Машинку швейную можно за пару недель придумать и сделать, а я уже с ней четвертый месяц корячусь поскольку других дел полно!

— А вы знаете, у меня как раз дел никаких сейчас и нет, и помочь я вам без какого-либо ущерба для себя смогу. А дело, вижу, и важное, и интересное… вы не думайте, я в товарищи вам не напрашиваюсь, и привилегий каких требовать не стану, я ведь из интереса одного!

— Зиновий Васильевич, вы, я гляжу, человек неглупый и в механике разбираетесь. Если сможете машинку до ума довести — в ножки поклонюсь. А то жена уже надо мной смеется: обещал, мол, машину сделать, а до сих пор не сделал.

— Я у вас в Одоеве на месяц думал задержаться, если со скуки не помру. А сейчас, вижу, смерть от скуки мне уже не грозит. Договорились, постараюсь машинку вашу, как вы сказали, довести? Но опять скажу, мне и одну выделать интересно будет, но не будет ли больше смысла их в количествах немалых выделку наладить? Я, думаю, смогу и товарищей, капиталом располагающих, подыскать…

— Мысль интересная. Давайте так: как вы машинку доведете, поговорим об этом более обстоятельно.

Головастым товарищем оказался Зиновий Васильевич Гераскин, машинку он — в уже работоспособном состоянии — мне дней через десять принес. При «обстоятельном разговоре» и Алёна поприсутствовала, так что закончился он тем, что Гераскин согласился завод по производству машинок и выстроить, и возглавить. Ну, в принципе согласился, а чтобы все наши разговоры воплотились в суровую реальность, я закончил разговор, выдвинув, вероятно, уже «стандартное» предложение:

— Одоев, сами видите, городок небольшой, здесь люди больше учебой да культурой занимаются. Поэтому завод предлагаю выстроить в Туле. Вам там дом поставим, примерно такой же, как всем прочим дворянам здесь выстроили, для рабочих тоже жильё постоим и всю необходимую социалку тоже.

— Я бы согласился, но найдутся ли те, кто во всё это капитал захочет вложить? Завод — это понятно, а вот дома… социалка эта ваша — кстати, а что это такое?

— Сами увидите. А капитал… пусть Алёна Александровна финансами