Боярич (СИ) - Демченко Антон

Покинув, на всякий пожарный, опушку, я добрался до небольшой полянки в лесу и, усевшись на поваленное дерево, задумался. Можно было бы, конечно, просто выжечь фиксаторы, как браслет Гдовицкого, тогда, на заимке… но, могу поспорить, стоит мне это проделать, как к месту «обрыва» сбегутся жутко недовольные тревогой охранники. Оно мне надо? Нет. И как быть?

Опомнившись, я скинул отвод глаз, под которым рассматривал систему защиты поместья и…

Стоп! А что я, собственно, мучаюсь? Ведь здешние датчики-фиксаторы, это не Тамошняя техника. Они реагируют не на реальное изменение физических параметров в контролируемом объеме, а воспринимают эфирные искажения, возникающие в результате тех самых изменений. А потом уже переводят их в понятный любому неодаренному вид. Считается, что такие записи невозможно подделать, и нельзя пройти через фиксируемый датчиками объем, незамеченным. Ха… Ну-ну. Но ведь отвод глаз, как раз, и создан для того, чтобы снижать возмущения в эфире! Он не делает человека невидимым или неощутимым, а лишь выравнивает эфирный фон, размывая те возмущения, что укрытый отводом глаз объект вносит в окружающую среду одним своим присутствием… Конечно, для идеального размытия, вплоть до полного исчезновения всех «лишних» возмущений, нужна огромная концентрация и филигранная работа с эфиром, но, кто сказал, что мне это не по плечу? Ничего принципиально невыполнимого здесь нет. А значит… за работу.

Я глубоко вздохнул и, одним отработанным до автоматизма усилием накинул на себя давно ставший привычным отвод глаз. Тронув эфир, оглядел себя со всех сторон и принялся за работу. Максимально выровняв биение потоков силы в теле, я начал потихоньку сливать их с окружающим меня морем энергии. Через минуту я чувствовал себя так, словно погрузился в воду, температура которой идеально совпадает с моей собственной. Я уже не мог сказать, где кончается энергия тела, и начинается то самое море эфира, да и само тело почти не ощущал, оно будто растворилось в окружающей среде… Зато… поморщившись от возмущения эфира, разошедшегося от меня в разные стороны волнами, словно кругами по водной глади, я окинул себя взглядом «со стороны» и улыбнулся. Сработало…

Поднявшись на ноги, и старательно поддерживая концентрацию, я сделал несколько шагов из стороны в сторону, подпрыгнул, пробежался по полянке и, убедившись, что поддержание отвода не требует слишком уж больших усилий, ускорившись, ударил кулаком по бревну. Хруст треснувшего дерева, да легкая, почти мгновенно растаявшая рябь в эфире, вот и все последствия. Замечательно. Я скинул с себя доработанную технику и, прислушавшись к ощущениям, тихонько хмыкнул. Теперь понятно, почему гранды так не любят распространяться о своих умениях. За такое, пожалуй, и убить могут… е с л и смогут.

Сон не шел. Стоило Ирине чуть глубже погрузиться в дремоту, как она слышала сдавленное сипение и хрип, а перед внутренним взором представало бессмысленно разевающее рот лицо пятнадцатилетнего мальчишки… Ирина вздрагивала и тут же просыпалась в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем. Вот и сейчас, вынырнув из дремы, она тяжело вздохнула и, открыв глаза, вдруг замерла в ужасе. Сон не закончился! Лицо Кирилла, бледное, отрешенное нависло над Ириной, и… растворилось в темноте… вечной.

Глава 6. С корабля на бал

Самым сложным в моем экспромте, оказался вовсе не вопрос незаметного проникновения на территорию поместья, и даже не маскировка убийства столь чутко спавшей в своей спальне супруги наследника рода, под обычный инсульт. Нет, куда сложнее оказалось закопаться обратно в тот ящик, что по задумке братца покойной, должен был стать моим гробом. А уж выгрести из него весь сброшенный на дно, во время выкапывания, песок… а потом еще и заварить проделанное в крышке бака отверстие, вот это было по-настоящему трудно! Но я справился. Хотя, как подумаю, на каком волоске висело все это мероприятие, дурно становится. Ведь с момента моего «самозахоронения», до появления в карьере вереницы громовских «вездеходов», прошло всего полтора часа! Повезло, что по дороге в Москву мне попался тот водила, и не пришлось тратить время на общественный транспорт. За городом он ходит куда реже. В этом случае, я прибыл бы на место не раньше полуночи. И вдвойне повезло, что о поисках проводимых Гдовицким и Громовым-младшим, я услышал в имении от ночной смены охранников, убивавших время дежурства болтовней. Из-за этого, я даже отказался от идеи допроса Ирины Михайловны, на счет ее «помощников». Пришлось ограничиться беглым просмотром инфы с ее браслета… А потом бежать под ускорением добрых сорок километров. В результате, когда меня изымали из «гроба», я действительно чуть дышал… правда, тут дело было не только в выматывающем беге на пределе сил, но и в самом процессе «закапывания». Клянусь, никогда больше не пойду на такую авантюру. Ведь, и вправду, чуть не сдох…

Передернувшись от дурных воспоминаний прошедшей сумасшедшей ночи, я не заметил, как задремал на заднем сиденье джипа, под чутким присмотром, вдруг ставшего чрезвычайно внимательным ко мне, деда.

А проснулся уже в постели, в знакомой комнате… Имение «Беседы», моя бывшая спальня. Хм. А неплохо. И не скажешь, что здесь ремонт делали… если, конечно, не знать, куда смотреть. Вот, например, новенький подоконник и оконная рама. А здесь, чуть отличающиеся по цвету, явно замененные плашки паркета… Стол, шкаф, тумбочка… ну, тут ничего нового. Огонь их пощадил, так что, стоят себе, как стояли… Мысли медленно ворочались в голове, сонно, неторопливо. Я зевнул и, бросив взгляд на часы, висящие над дверью в ванную, скривился. Половина третьего! Подскочив с кровати, я метнулся в ванную… наскоро приняв душ и почистив зубы, я вернулся в комнату и, надев свои шмотки, к счастью, не очень-то пострадавшие этой ночью, распахнув окно, сиганул прямо на клумбу.

— Кирилл? — Я оглянулся и мысленно застонал. Ну почему, именно он?!

— Здравствуй, Алексей. — Я кивнул стоящему на дорожке двоюродному брату, и окинул его настороженным взглядом. Знает. Лицо осунувшееся, бледное. Веки красные… Ну извини, Лёша, никто не заставлял твою мамочку живьем закапывать племянника. По делам и награда.

— Ты слышал? — Проигнорировав мое приветствие, тихо проговорил Алексей.

— Дяде Федору при мне сообщили. Сочувствую… — Коротко ответил я.

— Да что ты… — Алексей осекся и, шумно выдохнув, продолжил уже мягче. — Извини. Кому и понимать, как не тебе. — И тут же сменил тему. — Ты сбежать хочешь?

— Да. — А как еще объяснить мои прыжки в окно? Лучше уж правду сказать.

— Давай, подброшу до метро. — Неожиданно предложил Алексей и, заметив мой недоуменный взгляд, пояснил. — Не хочу здесь оставаться. Все носятся, суетятся… и каждый норовит со своими соболезнованиями в душу влезть. Достали…

— Буду благодарен. — Кивнул я.

До машины Алексея мы добрались без приключений, а на КПП нас даже ни о чем не спросили. Только Гдовицкому доложили… и шлагбаум взвился вверх.

— Что ты там с Линкой сотворил? — Поинтересовался Алексей спустя четверть часа полной тишины.

— За длинный язык наказал. — Пожал я плечами. — Она по гимназии слухи обо мне распускать начала… мягко говоря, нехорошие. Вот, и огребла.

— Понятно. — Коротко кивнул в ответ Алексей, не сводя взгляда с дороги. — Доигралась, все-таки.

— А тебя это не… хм-м… не раздражает? — Спросил я. Честно говоря, сидя рядом с человеком, матери которого, совсем недавно организовал то, что раньше именовалось апоплексическим ударом, я чувствовал себя не в своей тарелке. Неуютно… Не могу сказать, что у меня кошки на душе скребли от осознания совершенного убийства… сколько их за моей спиной… привык. Вот только, тогда была служба, война… И мне не приходилось общаться с родственниками моих противников. А сейчас, глядя на вот этого хмурого семнадцатилетнего пацана, сжимающего рулевое колесо и вперившего взгляд в дорогу, я чувствовал себя… совсем не хорошо. И я, действительно, сочувствовал Алексею. Да, его мать, мягко говоря, не была образцом добродетели, но ведь это не его вина… правильно? С другой стороны, других вариантов она мне не оставила. Так что… Совесть, к ноге.