Александр Мазин - Варяжская правда: Варяг. Место для битвы. Князь

Ознакомительный фрагмент

Неудачливый прыгун тем временем выкарабкался из сугроба и припустил к своим.

Серега усмехнулся. И спрыгнул на землю.

Приласкав Пепла, он закинул повод на луку седла и не спеша двинулся к старым знакомцам. Те же убегать не спешили, напротив, разошлись полукругом, изготовились. Шестеро на одного – обнадеживающий расклад. Это потому, что они еще не видели Серегу в деле. Или наоборот: видели – и вспомнили? В таком случае шаловливых мальчиков ждал небольшой сюрприз.

Двое разбойничков, что стояли в середке, попятились. А те, что по краям, – нет. Маневр был очевиден, как мухомор на полянке. Серега сделал вид, что купился, а когда снежок заскрипел под ногами подбиравшихся со спины удальцов, оглядываться не стал, просто выдернул клинок да и закрутил двумя слившимися воронками. Шажок назад – один хитрец прыснул в сторону, другой, напротив, сунулся вперед, понадеявшись, что его рогулька длинней клинка.

И рогулька стала на метр короче.

– Ай-яа-яй! – укоризненно произнес Духарев. – Ехал я спокойно, никого не трогал, не обижал, а вы что же?

Голос его был ровен и спокоен, хотя меч летал вокруг стрекозиным крылом.

– Ехал – и езжай, – так же спокойно отозвался один из разбойников.

Все шестеро держались от Сереги на порядочном расстоянии. Наверняка прикидывали, как, в случае чего, сделать ноги.

– Кто из вас Перша Лебеда? – спросил Духарев.

– Я, – чуть помедлив, признался тот, что говорил.

– Я тебе кое-что должен, – сообщил Духарев. – Надо вернуть.

– Давай, – ледяным голосом ответил Лебеда.

Нет, не соврал Гораздов приказчик: очень похоже, что был когда-то гриднем Перша Лебеда. Кто знает, может, он и сейчас со своей палкой стоит Серегиного клинка?

Духарев опустил меч, воткнул в снег. Под пристальными взглядами разбойников развязал кошель, выудил серебряный резан.

– Брал медью – возвращаю серебром, – сказал он и швырнул резан Лебеде под ноги.

Лебеда поглядел на резан, почти неотличимый от снега.

– Я тебя не знаю, – произнес он с легким замешательством. – Кто ты?

– Меньше знаешь – дольше живешь! – с важностью изрек Духарев.

Повернулся к разбойникам спиной и двинулся к коню. Если бы попытались напасть, он бы услышал. Но ватажка нападать не стала.

Глава вторая

…И старые друзья

Малый Торжок утопал в снегу. Сугробы поднимались до половины стен. Белая гора, белые крыши, белая шапка на кремлевской башне. А внизу – белая лента замерзшей Сулейки, исчерченная узкими полосками от лыж и широкими – от саней. У берегов чернели вмерзшие в лед причалы.

– Кто таков? – Скольдов отрок, стражник у ворот, встал на пути Духарева, предупреждающе подняв сулицу. Заметил, значит, меч за спиной.

– Не признал, Выдр? – Духарев соскочил с коня, мотнул головой, стряхивая снег с отросших кудрей.

– Серегей? – не очень уверенно спросил отрок.

– Я, – подтвердил Духарев.

– Ишь как оно! – Отрок оглядел Духарева и его жеребца с явным одобрением. – Степной коник, я чай?

– Хузарский.

Отрок опустил копье, потянулся к конской морде.

Пепел тут же прижал уши и нацелился куснуть, но Выдр убрал руку и засмеялся.

– Добрый коник, – произнес он с удовольствием. – Откуда?

– На смоленской ярмарке взял, – ответил Духарев.

– Много отдал?

– Четыре гривны.

– Не дешево… – покивал Выдр. – Отдашь мне за пять?

Серега погладил Пепла. Тот ткнулся в ладонь мягкими губами. Морковку искал.

– И за десять не отдам, – сказал Духарев. – Он теперь мой.

– Да я так спросил, – не особо огорчился отрок. – Мало ли…

– Войти-то мне можно?

– Входи, – Выдр отодвинулся, уступая дорогу, и Духарев, ведя Пепла в поводу, двинулся наверх, к родному дому.

Дом стоял пуст. Ни утвари, ни живности – ничего. Холодная печь, стылая изба. В хлеву даже сена нет. Во дворе – ничего. Только ведро у колодца. Сергей ждал худого, но в самое худое верить не хотелось. И до самого конца не хотелось верить в то, что привиделось.

Серега отвел жеребца в хлев, снял сумки, расседлал, подсыпал овса.

Когда вышел, увидел соседку. Поздоровались.

– Ить ты зря тут располагаешься, – заметила женщина. – Это теперь не ваше.

– А чье? – нахмурился Духарев.

– Гораздово.

– А мои где?

– У него ж.

– Это как так? – мрачно спросил Серега.

Женщина смутилась.

– Ты лучше дружка своего расспроси, – посоветовала она. – Чифаню.

Чифаню Духарев отыскал в Любимовой лавке. Чифаня резал пояс. Тут же был и Сычок.

– Здорово!

– Здравствуй! – Чифаня даже улыбнулся сначала, но тут же помрачнел. А вот Сычок обрадовался искренне, сгреб Серегу в охапку, стиснул по-медвежьи. Духарев еле высвободился.

– О! У тя меч! – закричал новгородец. Глаза его заблестели. – Покажь!

Духарев закинул руку, привычно выдернул длинный клинок. Аккуратно, чтоб не задеть низкую балку.

– Ух ты! – восхитился Сычок. – Эк ты наловчился!

Серега не удержался, похвастал: вертанул меч двойной петлей. Сычок отшатнулся. Любой отшатнется, когда перед глазами с шорохом рвет воздух смертоносное лезвие. Любой, кроме воина. Духарев понял это – и устыдился. Бросил меч обратно в ножны.

– Чифаня, – сказал он. – Где мои?

– Горазд взял, – не поднимая глаз от работы, произнес внук Любима.

– Как?

– За навет.

– Да он… – воскликнул Сычок.

– Помолчи, – зло, не по-приятельски, а по-хозяйски оборвал его Чифаня. – Я говорю. Когда ты пропал, Серегей, Слада сказала: на вас Горазд со своими людьми напал.

– Верно сказала, – подтвердил Духарев.

Чифаня пожал плечами: теперь-то какая разница?

– Горазда в городе не было, – продолжал он. – Только к зиме вернулся. Князь полоцкий за данью приехал, и Горазд с ним. Мыш пошел на Горазда жаловаться. Я ему говорил: глупость, но он не послушался, дурачок! Пошел. А у него один видак, да и то девка. А у Горазда – полная дюжина. И гневом Перуна он поклялся: нет тебя у него, и никому он тебя не продал.

– Не соврал, – кивнул Духарев. – Я от него сбежал.

– Надо было тебе в город вернуться, – сказал Чифаня. – А так… В общем, перед Перуном с Гораздом не Мышу биться. И заступников у него не нашлось. А князь полоцкий с Гораздом дружен, вот и присудил: за лжу на княжьем суде с Мыша виру в двадцать гривен. И Горазду за навет – десять. Сроку дал – два дня.

А у Мыша всего – девять гривен нашлось. Хотел дом продать – никто не купил. Горазд – муж большой, советник, с князьями дружен, Скольд его слушает. Кто с ним ссориться станет из-за девки и мальчишки? Не добыл Мыш денег. Виру за него Горазд заплатил, а их со Сладой к себе холопами взял… Да ты не думай! – быстро проговорил он. – Горазд их не забижал! Чего ему! Он же их продать хочет весной, в Киеве или еще где. Ты плохого не думай!

– Я плохого не думаю, – процедил Духарев. – Я только хорошее думаю. Например, об одном нашем знакомце, который для друга двадцать гривен пожалел!

Чифаня побледнел, но смолчал.

– Или скажешь, что не смог бы набрать два десятка гривен? – язвительно спросил Духарев.

– Это большие деньги, – не поднимая глаз, проговорил Чифаня. – Но я бы набрал.

– И что же тебе помешало? – осведомился Серега.

– Дед запретил! – отрезал Чифаня.

Все, разговор окончен.

Серега повернулся и вышел вон.

Уже за рынком его догнал Сычок:

– Серегей! Стой! Да стой ты!

– Что нужно? – холодно спросил Духарев.

– Ты куда?

– К Горазду.

– Не ходи. Его в городе нет. Он с князем в Полоцк уехал. И твоих забрал.

– Значит, и мне в Полоцк, – отрезал Сергей.

– Ага… Понятно… – Сычок не отставал, тащился за Духаревым. – Слышь, Серегей… Ну зачем ты так? С Чифаней? – выдавил новгородец. – Он знаешь как горевал! Да не может же он старшего в роду ослушаться! Да никто не сможет! Вот ты бы смог?

– Я бы смог, – сухо ответил Духарев и ушел, оставив Сычка застывшим посреди улицы с разинутым ртом.

За время его отсутствия в Мышовом доме кое-что изменилось. Во дворе, помимо следов Сереги и Пепла, появились еще чьи-то. Некто в больших валенках прошел через двор, заглянул в дом, а затем в хлев.

Духарев подошел к хлеву. За стенкой что-то бубнил мужской голос. Хотя следы, определенно, одного человека.

Серега сильным толчком распахнул дверь…

Ба! Старый знакомец! Трещок!

Духарев недобро усмехнулся и шагнул внутрь.

Гораздов приказчик повернулся на звук.

– Ага, – сказал он совершенно спокойно. – Вернулся. Конь-то твой?

– Мой, – признал Духарев.

– Так себе конь, мелковат, – авторитетно изрек Трещок. – Гривны за полторы зачтется.

– Это ты о чем? – От Трещковой важности Серега даже слегка опешил.

– Брат твой Горазду двадцать гривен должен, – деловито объяснил Трещок. – Конь этот в уплату пойдет. В счет долга.

– А еще что скажешь? – с нехорошей улыбкой поинтересовался Духарев.

– Ты тож со мной пойдешь. – Серегиной усмешки Трещок не заметил, а если и заметил, то не понял, что она означает.

Конец ознакомительного фрагмента