Ревизор: возвращение в СССР 46 - Серж Винтеркей

Глава 2

Москва, квартира Алироевых

Малыш наконец заснул, и Аполлинария вдруг вспомнила, что обещала же Паше, что будет время от времени проверять его почтовый ящик, и доставать из него корреспонденцию, чтобы он не забился. Он же, кажется, ей и говорил, что ворьё всякое ходит по подъездам и высматривает, где ящики забиты газетами и письмами. Мол, это явный признак того, что хозяева отсутствуют и в квартиру можно безнаказанно вломиться.

И вот Паши уже столько времени нету, а она только сейчас об этом вспомнила. Вот же баба-дура! А ведь могла же сбегать, когда давала ключ Эмме и ходила с ней доставать деньги из сейфа.

Вот только ей тогда в голову это не пришло. Ох, и натерпелась же она тогда страху с этим сейфом! Всё боялась, что не сможет все эти циферки правильно ввести и все эти кружочки правильно подкрутить…

Но нет, всё же обошлось. Открылось хитрое устройство с первого раза. Вручила она Эмме и Марату все восемь тысяч, и они отправились покупать дом, как и замыслили.

Накинув лёгкое пальтишко на халат, она вышла в подъезд и вызвала лифт, чтобы спуститься к почтовым ящикам. Мысли между тем так и скакали в голове одна за другой.

Паша сам переехал в Москву, их перевёз, Эльвиру вон с Никифоровной тоже перетащил прямо под Москву, а теперь ещё и Либкиндов в полном составе сюда же перетянул… Ох, Эмка и благодарила его, когда они с ней общались в этот раз, так благодарила! Рассказала, как он ее чуть ли не пинками выгнал из Святославля. Не понимала она тогда, для чего это нужно. А ведь тут совсем другие возможности обнаружились, и чтобы деда обследовать и подлечить, и Никитку… Для Никитки, она сказала, опять же через ее Пашу смогла найти несколько интернатов, где умеют с такими детьми как он обращаться, чтобы развивался правильно. Его же в обычную школу не отдашь, не возьмут…

О, и в декабре же и Славка из армии уйдёт на дембель, и тоже, скорее всего, насколько она поняла, в Москву сюда приедет. Да точно приедет, он же влюблён в Эмму, а Эмма теперь тоже столичный житель.

Ну, из их хороших друзей осталось только Шанцева с женой сюда перетянуть, и будет уже круг общения почти как в Святославле.

При этой мысли Аполлинария фыркнула смешливо, вышла из лифта и проследовала к ящикам. Взглянула на ящик 81-й квартиры и охнула. И точно, там уже было полно и газет, и писем. Торчали уже, и видно было, что последнюю корреспонденцию силком запихивали внутрь…

«Вот что за голова у меня стала, ничего в ней не держится», – ругалась на себя Аполлинария, доставая всё это. – Все как Паша и говорил, стоит только зайти сюда грабителю и взгляд кинуть, как станет понятно, что никто в квартире сейчас не живет. Но Ахмад тоже хорош, постоянно же на работу мимо ящика бегает… Мог бы и обратить внимание муженек…

Принесла всю кипу к себе домой. Убедившись, что сын спокойно спит, облегченно выдохнула, и принялась рассматривать корреспонденцию. Газеты отдельно откладывала, они их с Ахмадом сами почитают, не пропадать же им. Разве Паше они потом понадобятся с такими старыми новостями?

Обратила внимание на то, что на трёх оставшихся после этого конвертах на всех красивые печати имеются, причем разные. Глянув на отправителей, ахнула. А письма-то из посольств иностранных государств оказались!

Паша велел всю корреспонденцию вскрывать, мало ли в ответ позвонить надо или еще что… Так что Аполлинария аккуратно стала их вскрывать дрожащими руками. Через две минуты перед ней лежало три приглашения на приемы в посольства. Во французское, испанское и японское… И все на даты в ноябре, когда сын еще на Кубе будет… Никак не сможет он посетить эти мероприятия…

– Ой, божечки, что творится! – сказала Аполлинария на эмоциях, и тут же опасливо огляделась. В детстве, услышав, что она божится, мать могла и по губам тряпкой треснуть… Сама уже почти бабка, а все также и пугается, что Эльвира услышит и треснет…

Но таким важным людям нужно ответить, конечно. Иностранные посольства, надо же как! Как ее сыночек взлетел-то высоко! И как боязно звонить иностранцам… Вдруг они по-русски и не поймут, что она им скажет…

Но глаза боятся, а руки делают. Взяв телефон, Аполлинария начала обзванивать посольства по указанным в приглашениях телефонам, чтобы сообщить, что Павел Ивлев за рубежом и прийти не сможет…

* * *

Москва, дом Эммы Либкинд

Эмма еле выпрямилась, так долго вымывала полы, согнувшись в три погибели, что спину аж прихватило. А она же молодая девчонка, что же тогда женщины в возрасте чувствуют, полы помывши? – подумала она.

Правда, она сегодня не просто мыла полы, а чуть ли не скоблила их. Новый дом куплен и полностью оформлен на нее, но сам-то он совсем не новый, конечно. В бумагах было указано, что он 1922 года постройки… Окна рассохшиеся, даже при вторых окнах, вставленных на зиму в раму, все равно из них прилично поддувало. Надо будет самой тщательно все щели заклеить… Полы потертые, кое-где уже и дерево проглядывает, по хорошему их красить надо срочно заново. Двери скрипят пронзительно, словно привидение подвывает над душой, а парочка из них и вовсе застревает, приходится с усилием тянуть, чтобы открыть или закрыть… Обои, такое впечатление поклеены еще при Царе Горохе…

Но все же это был теперь ее дом. И не где-нибудь, а в Москве, что наполняло ее чувством бесконечной гордости. Его надлежало поскорее привести в порядок, чтобы семью сюда перевезти. Нельзя бесконечно долго испытывать терпение Министерства обороны. Они и так доброе дело для нее сделали, приютили их всем кагалом в военном общежитии… Так что надо поскорее в жилое состояние дом привести, да и перевозить уже семью и вещи сюда…

Пожалуй, учитывая, что морозы не за горами, в этом году уже не получится полы покрасить. Сейчас бы сразу, конечно, это сделать, но у нее банально денег уже почти не осталось. Если на краску и кисти хватит, то на еду до зарплаты не останется.

Ничего, Слава уже совсем скоро из армии вернется… Что самое непригодное, поправят вместе за зиму, уж как сумеют, а по весне уже и полы покрасят. Он же тоже на работу устроится, и денег у них побольше станет. Надо же и ту тысячу, что Герман