Ревизор: возвращение в СССР 28 - Серж Винтеркей

было бы, главное было бы свободу сохранить. Дошли до него слухи, да что там слухи — его бывшие подчиненные целые истерики у него на пороге устраивали, рассказывая, как Шанцев копает против него, как каких-то ревизоров приглашает, то ли столичных, то ли областных. Вор в этом случае уже и неплохо… Тем более он точно деньги государству не сдаст, как это обязана сделать милиция, даже в случае случайной находки. Вот вспомнить хотя бы, как года полтора назад местный лейтенант милиции нашел огромную заначку покойного Цушко, и все до копейки, идиот такой, государству и отдал. А вора просто найти надо, и забрать у него свои деньги обратно.

Так что он решил начать поиски злоумышленника.

— Приветствую, Всеволод Сергеевич. Ваганович, — позвонил он начальнику милиции Рыкову. — Скажи, пожалуйста, а по улице Ленина в последние три недели не было заявлений о кражах в домах? О взломах?

— Да тихо всё, слава богу. А что случилось, Аркадий Павлович?

— Да за домом друга покойного приглядываю. То ли сам плохо замок закрыл в прошлый раз, то ли вскрыли, не пойму…

— Пропало что-то?

— Да нет! Там пропадать уже давно нечему, — поспешно ответил он.

— Замок поменяйте, Аркадий Павлович.

— Конечно. Если вдруг слышно что будет, сообщи, пожалуйста. Буду сыну друга писать, пусть сам уже думает, что с этим домом делать…

— Продаёт пускай, раз не живёт! — ответил Рыков. — Это ж дело времени. Шпана узнает, что дом пустой стоит, начнёт там попойки устраивать. Ещё дом подожгут по пьяни, и огонь на соседей перекинется! Оно вам надо?

— Дело говоришь. Напишу-ка я ему, — согласился Ваганович и попрощался.

* * *

Москва.

— Эх, а я уже успел… предпринять определенные шаги! — воскликнул Захаров. — Давай приезжай! Через сколько будешь?

— Через полчаса смогу быть у вас, Виктор Павлович.

— Хорошо, я, как раз, успею позвонить, авось удастся все разрулить, — ответил Захаров. Положил трубку, не попрощавшись с Мещеряковым и набрал своего знакомого из Генпрокуратуры.

— Павел Кириллович, добрый день. Захаров, — стараясь быть любезным, произнёс он. — Ошибочка вышла, Павел Кириллович. Не на того Успенского подумали. Не надо ничего делать. Отбой тревоги… Не успели, надеюсь? Ну и хорошо! С меня причитается, Павел Кириллович!.. Как за что? За беспокойство! — шутливым тоном ответил он, стараясь сгладить неловкость ситуации.

Положив трубку, он выдохнул так, как будто только что вагон разгрузил. Взглянув на часы, поспешно начал собираться на встречу с Мещеряковым.

Тот приехал даже быстрее, чем рассчитывал и уже прогуливался по парку в ожидании своего начальника.

— Приветствую ещё раз, — бросился он к Захарову, как только заметил его. — Успели работу по Успенскому остановить? — с беспокойством спросил он, чувствуя свою вину за этот прокол.

— Успел, успел, — ответил Захаров, прекрасно понимая, что и сам поторопился дать ход информации по прокурору. — Надо в следующий раз более тщательно всё проверять… Ну, и кто в этот раз?

Мещеряков рассказал всё, что удалось собрать его парням.

— Роберт Ильич, — повторил задумчиво Захаров. — Из высотки на Котельнической набережной… Кое-что, конечно, но информация все же неполная…

— Там работать очень опасно, — оправдываясь, ответил Мещеряков. — Там целое подразделение сидит на спецсвязи и вообще это, практически, режимный объект.

— Да понимаю я всё, не оправдывайся, гораздо хуже было бы, если бы твои ребята за ним рванули, а их бы повязали, — остановил его начальник. — Просто уже сам думаю, как и у кого можно узнать, кто же это может быть? Скажи, а он в какой подъезд зашёл?

— Виноват, не уточнил. Выясню, перезвоню.

— Давай будем думать, как вычислить этого Роберта Ильича…

* * *

Москва.

Минут через двадцать мы подъехали к Казанскому вокзалу.

— Ну, как, быстро домчались? — приветливо спросил нас улыбающийся таксист.

— Спасибо, — вполне искренне поблагодарил его Марк.

На счётчике натикало три рубля девяносто копеек. Получается, что за двадцать с небольшим минут мы проехали девятнадцать километров. Марк отдал таксисту четыре рубля.

— Счастливого пути, — улыбаясь, пожелал нам он, открыв багажник. — Не забывайте свои вещи.

Постарался запомнить как можно больше данных, номер машины, номер парка, смена…

Мы потащились на вокзал и сели невдалеке от табло как самые настоящие путешественники. Достал свой ежедневник и записал всё, что успел заметить, пока не забыл.

Чувство было двоякое. С одной стороны, таксист был предельно вежлив, а с другой… Достал кошелёк и отсчитал четыре рубля.

— Ты что, деньги мне хочешь вернуть? — спросил Марк. — Не надо! Ты что! Я столько удовольствия сегодня получил!

— Если честно, я тоже, — вынужден был признаться я. — И таксист был сама предусмотрительность и вежливость, и по городу нас покатал, и к вокзалу вовремя доставил. Если бы мы были настоящими приезжими, то были бы искренне ему благодарны. Но, Марк Анатольевич! Он, не обнулив счётчик, уже обманул нас на два рубля. И это если не считать, что он нас двадцать пять минут по городу катал, когда тут идти всего десять минут пешком…

— Согласен, — проговорил Марк и достал из своей сетки газетный свёрток, в котором оказалась пара бутербродов с копчёной колбасой.

Он тут же предложил мне один.

— Как думаете, сколько у нас будет таких же? — спросил я, с удовольствием кусая бутерброд.

— Если все справятся со своими ролями, то не меньше половины, — убеждённо ответил он.

— Печально… Ну вот и как с ними быть?

— Наше дело получить и предоставить начальству результаты эксперимента, а что с ними делать, пусть начальство решает, — улыбнулся Марк.

— Тоже верно, — кивнул я.

Мы сидели с ним как настоящие пассажиры, трескали примятые бутерброды, смотрели на табло, на поезда, на пассажиров. Слушали объявления диктора…

— Так куда-нибудь поехать захотелось, — улыбнулся я, и полез в свою сумку, посмотреть, что мне там Галия положила.

У меня в похожем свёртке оказались бутеры с котлетками. Только развернул их и сразу сильно запахло чесночком. Аппетит вдруг так разыгрался. Мы и их слопали с Марком.

Мы ещё немного посидели, обсудили произошедшее сегодня с нами и оба согласились с тем, что как бы то ни было, а это обман пассажиров.

Больше здесь делать было нечего. Надо было ехать домой. Поднялись и направились к метро.