Буканьер - Геннадий Борчанинов

грузили их на телеги, а когда очередная телега заполнялась, кто-то из свободных работников приводил и запрягал в них мулов, чтобы увезти брёвна куда-то на плантацию. Охрана следила ещё и за тем, чтобы телеги не загружали слишком сильно. К животным здесь относились куда лучше, чем к людям.

В полдень нам даже дали немного отдохнуть, прежде чем снова приступить к вырубке. Каждому снова раздали по лепёшке, дали немного воды и даже позволили несколько минут посидеть в тени. Я удивился такой заботе и щедрости, но потом увидел на краю поля всадника в широкополой шляпе с длинным пером, из под которой белыми кудрями торчал накрахмаленный парик. Раньше я его не видел, но в целом догадывался, что это хозяин плантации или кто-то из его свиты.

Если он будет оставаться тут, это изрядно усложняет дело. В его присутствии охрана будет бдить. Я посмотрел на него с нескрываемой ненавистью, и он тут же дёрнул поводья и поехал прочь, к тростниковому полю, к счастью, не замечая моего взгляда. Это из-за него я здесь. Не в том смысле, что из-за него я попал в эту эпоху. Здесь, на этой вшивой плантации. Может быть, будь здешний хозяин более честным и приличным человеком, его люди не стали бы заковывать в цепи того, кто просто искал помощи.

И как только всадник скрылся из вида, охрана погнала нас обратно на работу, не обращая никакого внимания на недовольное ворчание рабов. Пользуясь случаем, я взял другую лопату. Все инструменты находились в одной куче рядом с загруженной телегой.

— Эй! Это мой лопат! — возразил какой-то негр, которого я тут раньше не встречал.

Охранники, услышавшие громкий возглас негра, тотчас же повернулись к нам.

— Живо за работу! — прикрикнул Пьер Сегье, рябой толстый охранник, глядя на нас, будто на навозных жуков.

Он опирался на мушкет, уперев его прикладом в землю, и выглядел безобидным, крича скорее для проформы, но пара его дружков уже приближались к нам.

— Оглохли?! За работу! — рявкнул Анри Кокнар, перехватывая мушкет за ствол.

Я знал, что за этим последует удар прикладом, и побежал с чужой лопатой туда, где остановился перед обедом. Негр, видимо, был из новеньких, и быстро смекнуть не успел. Я услышал только звук удара, а вслед за ним — сдавленный стон у себя за спиной. Никаких угрызений совести я не ощутил. Слишком много жестокости и смертей я уже успел здесь увидеть и сам ожесточился.

Новой лопатой работать оказалось полегче, но ненамного. Выворачивать ей корни я всё равно не рискнул, предпочитая просто откапывать пеньки, а само корчевание оставлять неграм. Побитому ниггеру пришлось взять мою старую лопату, и едва ли через пятнадцать минут работы я услышал громкий хруст. Я невольно обернулся и увидел того самого негра, который растерянно стоял с черенком в руках, а к нему уже спешил надсмотрщик.

— Тупая! Черножопая! Обезьяна! — Анри Кокнар выхватил у него черенок и орал на всю плантацию, с каждым выкриком обрушивая черенок на голову несчастного негра.

Тот упал наземь, прикрывая голову от ударов, и охранник принялся избивать его сапогами. Остальные надсмотрщики посмеивались, глядя на это зрелище. Нам же было не до смеха. Я понимал, что на месте этого ниггера мог быть каждый, и, в первую очередь, я сам, и от этого становилось неимоверно тоскливо.

— А вы чего уставились?! — прорычал месье Кокнар, и мы с удвоенной скоростью принялись корчевать пни, чтобы не попасть под горячую руку.

Я вполголоса выругался на русском, низко склонившись с лопатой над очередным пеньком.

— Что ты сказал, мразь? — вскинулся надсмотрщик, подлетая ко мне, будто почуявший добычу пёс.

Готов поспорить, он не понял ни слова, но зато уловил интонацию.

— Ничего, месье, — кротко сказал я, продолжая копать.

Удар прикладом в бок не стал для меня неожиданностью, и я тоже повалился наземь, но ублюдок запыхался, ещё когда пинал лежащего ниггера, и на меня сил у него уже не осталось. Он только плюнул в рыхлую землю рядом со мной, а я, как ни в чём не бывало, поднялся на ноги, опираясь на лопату.

Кокнар пошёл прочь, и я пару мгновений поглядел ему вслед, борясь с желанием разбить его тупую башку лопатой. Будь моя воля, я бы сжёг к чёртовой бабушке всю эту плантацию вместе с её хозяевами и охранниками. Навстречу шёл ирландец с бревном на плече, и мы снова пересеклись взглядами. Шон едва заметно ухмыльнулся мне. Его чёрные сальные волосы падали на лицо, но я заметил, как блеснули его глаза. Я потёр избитые рёбра. Этому нужно положить конец как можно скорее.

Избитый негр наконец поднялся, ожёг меня злым взглядом, полагая меня виновником всех его бедствий, в общем-то, небезосновательно. Перебросился парой слов со своими соплеменниками, те переглянулись. Я затылком почувствовал, как они смотрят мне в спину, о чём-то тихо переговариваясь. Похоже, я нажил себе ещё одного врага.

Но меня это не слишком волновало. Не думаю, что негры могли как-то серьёзно мне навредить или помешать. Но, само собой, теперь придётся быть ещё осторожнее. Не помню, в каком бараке жил этот ниггер, не похоже, что в нашем, но пара его дружков совершенно точно жила в моём. При большом желании они могли бы просто придушить меня ночью, но я не думал, что ниггеры на это осмелятся.

Глава 4

Мы снова работали до самого заката, после чего нас загнали в бараки без всякого ужина. Видимо, посчитали, что рабы уже достаточно ели сегодня, а внезапный обед оказался всего лишь несвоевременным ужином. Ладно хоть позволили напиться воды вдоволь, и булькающий желудок хотя бы не так сильно сводило.

Я вошёл последним, удостоившись тычка в спину от месье Лансана. Надсмотрщик закрыл дверь и запер её деревянным засовом, который проскрежетал что-то тоскливое.

На этот раз Шон Келли не пытался занять моё место, ирландец лежал на соломе, заложив руки за голову и смотрел в потолок. Ниггеры тоже ложились спать, но я порой замечал блеск их глаз в темноте. Они проследили за мной пристальными взглядами, удостоверившись, что я лёг на своё место.

В бараке, как всегда, висел густой смрад, исходивший от немытого человеческого тела, и я никак не мог привыкнуть к нему. Тошнота снова подкатила к горлу, но я хлебнул немного свежего воздуха из дырки под стеной и повернулся к ирландцу.

—