Японская война. 1904 - Антон Дмитриевич Емельянов

уже оказался в тылу, где его не должно быть, а значит, вообще все возможно. Так что, хоть угрозы окружения и нет, японцы будут думать и действовать исходя из того, что она есть.

— И тогда им остается только прорываться, — Макартур снова довольно хохотнул. — Но неужели они на самом деле…

Он не договорил, потому что именно в этот момент японские артиллеристы подорвали свои шесть пушек. В прорыв их не взять, оставлять врагу — и того глупее, так что это решение могло показаться даже разумным. Но точно не тому, кто следил за боем со стороны.

— Невероятно! Заставил самих лишить себя артиллерии, но что дальше? — спросил Джек. — Японцев же все равно больше, и они просто сомнут русских, особенно учитывая, что те оставили в городе свои пулеметы и пушки.

— Не сомнут, — не согласился Гамильтон. — Видишь, они строятся в колонны, значит, это именно прорыв. Идут вперед, соглашаясь с потерями, только бы вырваться на открытое место. Они даже не будут пытаться сражаться. Разве что потом, когда поймут, что никакого подкрепления больше нет.

— Если будет кому сражаться, — добавил Макартур, снова вытаскивая бинокль. Он не собирался пропустить ни одного мгновения этого боя.

* * *

Пока все шло по плану. Заставили врага нервничать и пойти на прорыв. Как ни странно, самым сложным оказалось удержать наших, чтобы не стояли до конца, а, наоборот, отошли в сторону, давая японцам пробиться на свободу… Выглядело это не очень по-героически, зато мы смогли лишние пять минут почти без сопротивления выкашивать вражеские ряды. Больше всего опасений было из-за их кавалерии, которая могла раскрыть наши настоящие силы, но японцам просто не хватило опыта. А еще мои снайперы снимали в первую очередь именно всадников.

В общем, разменялись. У нас 5 двухсотых и 17 трехсотых, у японцев — минус вся кавалерия, минус вся артиллерия и минус половина пехоты. Казалось, что их еще оставалось достаточно, чтобы дать нам бой, но это только в теории. Поднять солдат после такого поражения дано не каждому. Да и без прикрытия они бы теперь стали легкой добычей для моих казаков и тачанок. В общем, сражение у Согёна мы закончили, вернулись в город, и я официально объявил отдых до завтра. Несмотря на эйфорию, нашим тоже нужно было прийти в себя, выспаться, в конце концов. А утром — назад. Причем нужно было понимать, что с учетом освобожденных пленных наша скорость сильно замедлится. Тут, если выжмем хотя бы стандартные 25 километров за сутки, уже хорошо.

— В общем, предлагаю исходить из того, что скрытно обратно нам не пройти, — я оглядел свой собравшийся штаб.

На этот раз к уже привычным Хорунженкову, Славскому, Врангелю и Буденному добавились ефрейторы и командир нашей артиллерийской двойки. Все показали себя в бою, и я надеялся, что вместе мы найдем выход и из этой ситуации.

— Можно попробовать воспользоваться тем, что генералу Куроки теперь придется возвращать часть войск с передовой, — предложил Врангель.

— Как именно?

— Пропустим, пройдем за ними…

— Это при условии, что мы их заметим, а они нас нет. И да, еще нужно будет угадать, из какой дивизии японцы выдернут подкрепления. Слишком много будет зависеть от удачи.

— А если попробовать пойти туда, куда ударил генерал Мищенко? — предложил Буденный. — Если у него получилось…

— То там теперь кишмя кишит японцами, которые укрепляют место прорыва, — покачал головой Хорунженков. — А если нет, то и тем более нечего туда соваться.

— А если сделать большой крюк? Через восток Кореи? — предложил поручик Славский.

— Карты тех мест у нас, конечно, появились, — задумался я. — Обычно там никто не ходит, потому что если тут дороги плохие, то там их просто нет. Нет и деревень, негде взять припасы для большого отряда. Но мы могли бы собрать обоз со всем необходимым, вот только с таким крюком переход займет не меньше трех недель.

А дальше я уже крутил мысли только у себя в голове. С одной стороны, стратегия «обойди врага» выглядела наиболее разумной, с другой — стоит нам хоть немного задержаться, а надо понимать, что это точно случится, и мы пропускаем сражение при Ялу. Японцы ударят до нашего возвращения, и тогда вся моя подготовка, все идеи пойдут коту под хвост. Но какие есть еще варианты?..

В комнату через приоткрытое окно залетел порыв соленого морского ветра.

— А что вы думаете насчет моря? — предложил я вслух. — В порту Нампо точно найдется пара японских кораблей. Вдали от берега мы, конечно, потеряемся, но, если держаться рядом, добраться до Ялу должно быть не так уж и сложно.

— В море хозяйничают японцы, — напомнил Хорунженков.

— А какова вероятность, что они решат поискать русские корабли у побережья Кореи? Нет, им надо держать Порт-Артур, Владивосток, подходы к Японии. Шансы, что мы кого-то встретим на море именно здесь, гораздо ниже, чем на суше.

— Нам придется захватить порт, — напомнил капитан.

— Не думаю, что там много солдат.

— И я хотел бы дожить до пенсии.

— Я никогда об этом не забуду.

— Тогда… Надо найти кого-то из местных, кто знает побережье, — Хорунженков тяжело вздохнул. — И будем отступать.

— Отступать вперед, — пошутил Врангель, почти на сорок лет опередив с этой шуткой Эрвина Роммеля.

* * *

С портом все получилось даже проще, чем я думал. Тот неизвестный японский майор, что попытался выбить нас из Согёна, выгреб из Нампо все резервы, так что мы заняли его без каких-либо проблем. С захватом корабля было чуть сложнее. В порту оказался только один пароход — не очень большой, где-то на пару тысяч тонн, еще китайской постройки. К счастью, его капитан считал, что если держаться подальше от берега, то до него не доберутся. Зря, люди Врангеля на десятке лодок тихо подгребли к нему перед рассветом и взяли на абордаж.

Даже не дали японцам заглушить машину, так что нам после погрузки на борт только и оставалось, что подкидывать в топку уголь, крутить руль на север да иногда отходить подальше от берега по совету Юбина. Так звали рыбака, которого нашел Хорунженков, чтобы тот помог нам обойти мелкие места. И он оказался не единственным корейцем, что собрался с нами. Когда мы уходили, к нам вышло почти пятьсот жителей