Лабух - Иван Валерьевич Оченков

— Откуда ты её знаешь? — выпучил глаза тот.

— Да не то чтобы, — равнодушно пожал плечами, намыливая подбородок и щеки. — Просто слышал в городе от кого-то.

— Вот и радуйся, что только слышал!

— Погоди, она кто вообще?

— Если та о ком думаю — бывшая заведующая отделом по борьбе с контрреволюцией в местном Губчека. Страшная баба!

— В смысле, некрасивая?

— В смысле, такой лучше не попадаться! Там вообще ангелов не было, но она и вовсе — зверь лютый! Я, конечно, понимаю, что с врагами по-другому нельзя, но…

Твою ж мать, куда я опять вляпался⁈

Как это частенько бывает на Северном Кавказе, легкая оттепель сменилась резким похолоданием и снегом с дождем. Дороги и немногочисленные тротуары покрылись ледяной коркой, присыпанной сверху легким снежком. То же самое случилось и с деревьями, у многих из которых под навалившейся тяжестью обломались ветви. Люди в такую погоду старались сидеть по домам, а не шляться по ресторациям, а потому культурная жизнь почти заглохла. И я, наверное, порадовался небольшим каникулам, если бы не Митяй…

— Завтра идем на дело! — Сообщил он мне при следующей нашей встрече.

— С ума сошел?

— Не понял! — нехорошо прищурился уголовник.

— Чего тут понимать? Мне нужно место осмотреть, прикинуть, с чем придется работать. Может быть, инструмент подобрать…

— Не мельтеши! Найдется для тебя «балерина».

«Балериной» на блатном жаргоне зовут набор приспособлений для вскрытия замков — вовремя припомнил я и поспешил заткнуться.

— Люди хоть надежные? — спросил после затянувшегося молчания.

— Для такого дела в самый раз! — расплылся в людоедской улыбке главарь.

Местом, где соратники или сообщники опального командарма спрятали «сокровища», оказался трехэтажным особняком, отделанным, как и множество других строений в городе желтым камнем. У парадного входа стоял кутавшийся в шинель милиционер. Над ним висел потрепанный транспарант с выцветшей надписью «Экспроприируй экспроприаторов». Сбоку к основному корпусу притулилось здание поменьше. Одноэтажное, но с полуподвалом в цоколе.

— Стесняюсь спросить, что сейчас располагается в этом здании? — поинтересовался у Митяя.

— Народный суд, — усмехнулся уголовник. — Не столбей, нам не сюда!

— Удобно. Если поймают, далеко не повезут…

— Не каркай!

Зайдя в соседний дом, мы спустились в подвал и оказались в узком коридоре. Большинство выходивших в него дверей были заколочены, и лишь из-под одной в самом конце выбивался свет.

Добравшись до нее, Митяй несколько раз особым образом стукнул костяшками пальцев по доскам, после чего послышался шум шагов, затем металлический лязг, потом протяжный скрип и в образовавшимся проеме возникло небритое встревоженное лицо.

— Почему так долго? — прошипел обладатель физиономии.

— Не бухти, — пренебрежительно отозвался Хворостов, и подвинулся, пропуская меня.

Встретивший нас, оказался человеком, что называется, невзрачным. Среднего роста и такого же телосложения, невыразительное лицо и тусклые глаза. Неровно подстриженные редкие волосы цвета прелой соломы, выбивавшиеся из-под фуражки. Одет, правда, в потрепанную кожанку, что намекало на некую близость к власти. Два других субъекта, находившихся внутри, напротив, выглядели довольно примечательно. Один молодой, субтильный и низкого роста, в приличном хоть и не совсем по фигуре костюме. Брюнет с идеальным пробором на голове и цепким взглядом.

«Марвихер или форточник» [6] — почему-то мелькнуло у меня в голове.

Второй, напротив, оказался высоким и крепким мужиком лет сорока с непомерно длинными руками. Одежда, что называется, простонародная. То есть, под пиджаком косоворотка, на голове картуз, брюки заправлены в сапоги бутылками. Волосы подстрижены в скобку, давно небритая щетина отросла так, что впору называть бородой. Но самое главное ­ глаза. Спокойные и равнодушные. Такой придушит и не поморщится…

«Громила» — так определил я его специализацию. А тот, кто встретил, очевидно, наводчик.

— Салам алейкум, православные! — поприветствовал я будущих подельников, намеренно не став употреблять жаргон.

— И вам не хворать! — расплылся в улыбке мелкий.

— Это ты что ли шнифер? — хмыкнул второй.

— Не похож?

— Тихо! — пресек разговоры Митяй. — Это, Николай. — Представил он меня, потом перешел к остальным.

— Мелкого так и зови, он не обижается. Тот, что повыше — Егор. Кличка — Оглобля. Ну, а встретил нас Мефодий…

— Попрошу без лишних подробностей, — дернулся тот.

— Афанасьевич, — закончил главарь, одарив наводчика недобрым взглядом.

— Полагаю, церемония окончена? Тогда, хотя бы вкратце, где работаем и что надо делать? Я так понимаю, наиболее полная информация у вас?

С этими словами я обернулся к человеку в кожанке и понял, что не ошибся. Судя по всему, уголовники обращались с ним не слишком почтительно, и это ранило его тонкую натуру. Услышав же вежливый вопрос, он приободрился и начал свое повествование.

— До революции, в соседнем здании располагалось отделение «Азово-Донского коммерческого банка», — начал он. — После известных событий…

— Ну что ты воду льешь без толку! — грубо прервал его Егор, толи хорошо знавший всю эту историю, толи считавший подробности несущественными. — Дело говори!

— Любезнейший! — ледяным тоном возразил я. — если вам не интересно, можете выйти прогуляться. А мне нужны все возможные детали!

— Ты что в натуре? — изумился Оглобля.

— Никшни! — буркнул подручному Митяй. — Николай дело говорит!

— Так вот, — продолжил приободрившийся наводчик. — После известных событий банк закрыли, ценности большей частью вывезли, остальное разграбили. Во время войны здание занимали различные штабы и другие учреждения, как белых, так и красных. В конце 1918 тут располагался командующий Северо-Кавказской армией Сорокин.

— Почему не в гостинице?

— Это очень любопытная история, — еще больше оживился Мефодий Афанасьевич. — Дело в том, что все мало-мальски приличные гостиницы оказались заняты. В частности, в Эрмитаже заседал Совет. В «Бристоле» остановился Рубин с другими товарищами…

— Дальше!

— Что? Ах, да, конечно. Так вот, именно туда адъютант Крутоголов принес конфискованные ценности.

— Кем вы тогда служили?

— О чем вы⁈

— Какого черта вы отирались при штабе?

— Видите ли…

— Это не должность.

— Я был начальником госпиталя.

— Вы врач?

— Нет. Просто так сложились обстоятельства…

— Послушайте, почему мне приходится вытаскивать из вас информацию клещами? Чем быстрее вы все расскажете, тем раньше мы покончим с этим делом и разойдемся довольные друг другом.

— Меня хотели расстрелять и держали в подвале! — выпалил тот.

— Но не успели.

— Совершенно справедливо.