Возраст – преимущество - Виктор Сергеевич Мишин

нас старательно пытались не смотреть, но выходило с трудом. Все же для многих граждан Союза, связь молодой восемнадцатилетней девушки с мальчишкой… Это нонсенс. Никто ж не знает, что в голове этого мальчишки мужик на пятом десятке лет, и эта девушка ему в дочери годится. Кстати, для себя я этот пунктик преодолел, выгляжу я лет на пятнадцать, благодаря росту и мышцам, вот и поступаю как пятнадцатилетний. А то, что мы с девушкой уже спим… Эх, да пусть судачат, главное, чтобы не мешали. А к Анюте, кстати, еще после нашего ночного купания в лагере приставали с расспросами. Бабы, конечно, мужики себе такого не позволят. Спрашивали прямо, без обиняков, есть ли у меня то, чем мужик отличается от мальчика. Анюта сначала убегала, краснея, стыдно ей было, а потом взяла и ляпнула одной, особо упертой хохлушке:

– Есть, причем побольше, чем у многих мужиков будет!

Откуда ей знать, какие приборы у мужиков бывают, она не пояснила, но вид сделала такой, что разбирается в вопросе не хуже этих, много повидавших в жизни баб.

– Жаль, что холодно уже, на пруд не сходить, да? – спросила с хитринкой в глазах Аня.

– Это точно, – кивнул я и, улыбнувшись, шепнул ей на ушко: – Зато есть баня, а мне как раз надо смыть с себя кучу грязи. Поможешь?

– С радостью! – так же тихонько ответила девушка.

Я направился к Егорычу, мужичку лет шестидесяти, он тут в отряде баней заправляет, а Анютка побежала к себе в палатку, готовиться. Договорился легко, вода есть, дров полно, чего не затопить? Правда, у банщика глаза расширились, когда он увидел Анну с распущенными волосами, идущую к бане.

– Выходит, дружок, у тебя есть теперь, кто спинку потрет да веничком пройдется, косточки пропарив? – и хитро так поглядывает на меня.

– Есть, Егорыч, есть, дорогой, ну, как, справишь?

– Да дело-то нехитрое, да и быстро справлюсь, не остыла еще, мужики-то, что с тобой вместе вернулись, уже помылись, я только закончил приборку, а печь еще теплая, пока подготовитесь, чайку попьете, пар и подоспеет. Но учти, парень, в баньке-то жарко, плохо не станет? – и подмигивает.

– Егорыч, ну ты мне под сотню-то не жарь, полегче сегодня, сам ведь все понимаешь, просто погреться и помыться, чтобы волосы трещали, не надо.

– Да что я, дурной, что ли? – возмутился мужичок-банщик. – А то я сам молодым не был и в баню жену не таскал? Все сделаю так, как надо, не переживай, думай о другом.

– Это о чем? – не понял я.

– Об отдыхе, конечно, об отдыхе. Советов давать не стану, успел тебя немного узнать уже, вижу я, парень ты у нас непростой, только с виду малец, а на деле мужик, каких поискать. Да и боец отличный, слышал я уже о твоих похождениях, главное, смотри не попадись, уж больно скользкая дорожка-то, с немцами рядом жить и своим для них казаться. Есть у нас один парнишка, не как ты, уже взрослый мужик, умный, на многих языках говорит, на немецком так шпарит, что его пленные за своего принимали. Уходит в город после отдыха у нас, наденет форму – все аж затихают, когда он по лагерю идет, ну чисто фашистский офицер!

– Это вы о лейтенанте? – грустно заметил я. Не знаю, можно ли называть его имя, поэтому и зову по званию. Жаль человека, его даже не удосужились помянуть, как надо, после смерти, да и после Победы тоже. Судя по отзывам в будущем, он сам был очень горяч, все время рвался на дело, это и сыграло с ним злую шутку. Тут и партизаны виноваты, незачем было упрекать его в трусости, после неудачи с Кохом, как по мне, я бы вообще запретил ему лично уничтожать врагов, гораздо больше пользы было бы.

– Именно. Говорят, немцы что-то подозревают уже, вроде как выжил кто-то после нападения и рассказал, что стрелял в них немецкий офицер. Да и эти, суки бандеровские, носом роют по округе, попасться, как два пальца намочить.

– А от кого такое слышали? – удивился я, ведь вроде как считалось в будущем, что это неточная информация.

– На допросе предатель один раскололся, так и узнали. Дмитрий Николаевич его предупреждал, хочет перевести его в другой отряд, на время, но он тоже с норовом, все стремится один всех фрицев перебить.

– Ладно, буду стараться работать осторожнее, Егорыч.

– Давай иди уже, заждалась, наверное, да пока целоваться не лезь, я еще зайду к вам. Как окончу дела, дам знать, но буду под дверью сидеть. И не возражай, тут и любопытных отважу да и на всякий случай готов буду вдруг угорите еще!

– Егорыч… – протянул я.

– А что Егорыч? Под это дело знаешь, как температура поднимается? А тут еще и баня, то-то!

Вот же жук майский, старый, а все туда же.

Мы сидели в предбаннике и спокойно пили чай, Анюта притащила мне ужин, и я даже немного перекусил, но легко, брюхо набивать не стал, а то и правда сомлею еще. Баню Егорыч натопил отлично, жарко, но даже пота особого нет, так, липнет чуток и хорошо. Когда он закончил все приготовления, благословил и вышел, сказав, что все готово, а мы, подождав для верности несколько минут, скинули с себя хламиды, я нательное, Аня длинную белую рубаху, и сиганули в парилку. Долго сидеть не стали, чуть разогревшись, пошли в помывочную, баня-то на совесть сделана, не смотри, что в лесу, все было как полагается, и парная, и предбанник, и помывочная. Девушка долго натирала меня жестким мылом и такой же жесткой дерюгой, заменяющей мочалку, а я ее просто ладонями и губами. Эх, как же это прекрасно, быть молодым и влюбленным, а главное, любимым…

– Силен!

Я выходил первым, чтобы разведать обстановку в лагере, и уже после этого выпустить Анну из бани. Встретил меня Егорыч, интересно, только вид сделал, что идет откуда-то, или действительно уходил?

– Егорыч, ты хоть при девушке такого не скажи, – скорчил я гримасу оскорбленного человека.

– Я что, на дурака похож? – мужик покрутил пальцем у виска.

– Проехали, – усмехнулся я.

– Куда?

– Из бани в палатку, – уже откровенно смеялся я.

– Ну тебя, шутник, тоже мне, – обиделся мужчина.

– Не злись, Егорыч, не со зла.

Палатка у нас была своя, на двоих, выделили еще тогда, когда узнали о наших с Анной отношениях. Она раньше жила с женщиной, той нашли другое жилье, а меня переселили к любимой. Здесь мы уже просто легли спать, сил ни на что не осталось,