Дмитрий Светлов - Черный князь

— Вот и чудненько! — с фальшивой радостью ответил он. — Детский смех всегда приносит в дом радость.

— Ладно, ладно, — засмущался посадник, — я пришел поговорить о продаже шведских земель.

— Есть повод спешить? — насторожился Норманн.

— Как раз наоборот, надо бы затянуть это дело на несколько лет, — серьезно сказал Федор Данилович.

Интересное предложение! А смысл? Да, Петр I подписал со Швецией мир только через пятнадцать лет после Полтавы. Но там был совсем другой расклад, все эти годы русская армия беспощадно грабила рудники и прииски. Петровские полки оккупировали южное побережье Балтийского моря от Померании до Голштинии и после пятнадцатилетней выдержки уже не вернули шведские завоевания бывшим владельцам, а продали как свои земли. Понятное дело, короли Пруссии и Дании не пришли от подобной сделки в восторг, но царь был прав, союзнички-то сами вышли из войны и заключили с Карлом не просто сепаратный мир, а военный союз против России. И поляки по этой же причине распрощались с Курляндией и Литвой. Силен был Петр, всем английским, голландским и французским посредникам без стеснения показал фигу, и не в кармане, а под нос.

Сейчас абсолютно иной расклад. Во-первых, Швеция совсем малюсенькая, чуть шире, чем от Стокгольма до Упсалы, впоследствии эту провинцию назовут Свеаланд. Севернее живут самоеды, а прииски с рудниками находятся в приполярном районе среди жующих ягель оленей, чумов и яранг. Но главное, добыча золота, серебра и меди подконтрольна Готланду, а не шведам. Наступит весна — и ку-ку, хозяева возьмут перевозки под свой контроль, поэтому Норманн возразил:

— Предлагаешь мне стать третьим в разборках между Ганзой и Готландом?

— Какие там могут быть разборки? — хохотнул Федор Данилович. — Гроссмейстер Дитрих фон Альтенбург на раз сметет Сиворда и Висбю, покорно спустит флаги.

— Вот видишь, сам прекрасно понимаешь слабость оберегающего Готланд очередного норвежского королька! — воскликнул Норманн.

— Я не только понимаю, но и предлагаю выгодный для тебя вариант. — Посадник снова стал серьезным.

— Пободаться с Ганзой и Тевтонским орденом? Нет уж, спасибо! Я лучше отправлюсь на Итиль.

— Отправляйся, — согласился Федор Данилович. — Одно другому не помеха, придержи малую дружину на свейских землях, и все.

— Легко сказать — придержи! — Настойчивость отца начала раздражать князя. — Ульфор ненавидит латинян лютой ненавистью.

— Никто не заставляет его распивать с епископом чаи, — хитро улыбнулся посадник. — От тебя требуется всего лишь присутствие.

— Я обещал продать земли гроссмейстеру фон Альтенбургу! Ты предлагаешь вместо этого крутить хвостом? — все более раздражаясь, спросил Норманн.

— Никто не просит тебя отказываться от своих обещаний, сейчас ландмаршалы ордена пересчитывают скотину и крестьян, измеряют поля. — Желая успокоить сына, Федор Данилович сбавил тон разговора.

В затеянной беседе явно просвечивала недосказанность, Вянгинский отстаивал не свои интересы. С чего это вдруг новгородское купечество озаботилось судьбой Швеции и благополучием Карельского княжества? Норманну надоели танцы вокруг да около, и он решил спросить напрямую:

— Давай начнем с главного: в чем здесь твой интерес и где ты видишь мою выгоду?

— Ты не способен разобраться в столь простом раскладе? — Казалось, посадник не верил собственным ушам.

— Нет, не способен! — решительно ответил Норманн.

— Я пришел с просьбой от Новгородского и Псковского веча! Если Ганза задушит Висбю, мы все, в том числе и ты, потеряем очень много.

— Я как раз ничего не потеряю, — пожал плечами князь. — О Пскове не знаю и не скажу, а Новгород лишится ежегодного весеннего подношения.

— Эх, сын! — Федор Данилович огорченно покачал головой. — Для Новгорода весенний дар Готланда — всего лишь знак уважения, и не более того. Мы эти деньги всегда жертвуем церкви. Шведское серебро не в пример лучше немецкого, а Любек первым делом наложит руку на всю добычу! Вот о чем наша основная забота.

— Два торговых города всполошилось ради каких-то примесей в немецком серебре? — удивился Норманн.

— Ты себе не представляешь, сколько серебра ежегодно оседает в Новгороде! Купцы считают казну не гривнами, а берковцами![37] — недовольно воскликнул посадник.

Князь вынужден был согласиться с отцом, в Новгороде за гривну шведского серебра давали полторы гривны немецкого. Огромный торговый оборот с доминантой единственного покупателя грозил русскому купечеству серьезным снижением прибыли.

— Я понял, монополия Ганзы серьезно ударит купцов по карману, — ответил он.

— Еще бы! Захват Висбю для многих обернется полным крахом. Немцы повезут к себе шведское железо, и псковские скобари останутся не у дел, — добавил Федор Данилович.

И тут нечего сказать, в Карелии много железа, вон Костомукша с хорошей рудой совсем недалеко. Казалось бы, бери и вывози в Псков. Как бы не так, шведы несколько веков назад наладили сбор и перековку руды в крицу, новое производство должно было неизбежно аукнуться более высокой ценой.

— Не спорю, — согласился Норманн, — гибель Готландского союза больно ударит по Новгороду и Пскову. Но где здесь моя выгода?

— Неужто не видишь? Сын, хватит о коровах думать! Вскоре Готланд перед тобой на колени падет! — воскликнул Федор Данилович.

— С чего это вдруг они прогонят Сиворда и позовут меня?

— Сам только что говорил о слабости норгов! — Посадник удивленно поднял брови. — Они не способны защитить ни остров, ни Висбю.

— Я не хочу набиваться готландцам в друзья! — решительно заявил князь.

— И не надо, — рассудительно ответил Федор Данилович, — вели своему Ульфору по весне первый караван провести прямиком в Висбю.

— Умно! — восхитился Норманн. Епископу Упсалы нечего возразить, десятину возьмут на Готланде!

— Готландские купцы оценят твой поступок, и мы с псковитянами подскажем, — улыбнулся посадник. — А Ганза против тебя не попрет, Итиль крепко повяжет немцам руки и ноги.

Ничего не скажешь, качественную интригу заплело новгородское и псковское купечество! От карельского князя требовался всего лишь отряд сопровождения караванов с драгметаллами и медью. Гарнизоны приисков и рудников логичнее оставить прежними, по большому счету охрана служит за деньги, а не за любовь правителя. Надо послать на остров толкового воеводу и обязать местных ярдов окружить свои мызы каменными стенами. И самому построить вплотную к Висбю надежную крепостицу. Купцы обрадуются дополнительной защите, без подсказки переберутся под надежное крылышко княжеского замка. Остается продумать льготы проживания, торговли и хранения товаров на княжеской территории — и конец торговой республике. В погоне за экономией еще одного медного гроша купцы Готланда сами сунут голову в капкан и окажутся гостями на своем собственном острове!

Идея с протекцией Готландского союза пришлась Норманну по душе, осталось придумать особую льготу для руководства Любека. По большому счету Ганзарату без разницы, кто из членов союза прибрал к рукам торговлю на Сайменских озерах или крышует добычу и перевозку драгметаллов. Недовольства завистников не избежать, таковые были, есть и будут, надо всего лишь «не обижать» правителей, и все станет тип-топ. Принявшись раскладывать по местам свой нехитрый багаж, Норманн заговорил о воинских игрищах и предложил организовать подобные поединки в Новгороде. Популярность любых состязаний напрямую зависит от призового фонда. Новгород на сегодняшний день является самым многолюдным городом Европы, что гарантирует высокие сборы с публики. Не вдаваясь в детали, он предложил добавить для веселья переодетых скоморохов. Вряд ли они выступают сами по себе, балаганы, продюсеры и прочие Карабасы Барабасы появились задолго до христианства.

Неожиданно отворилась дверь, в келью без стука вошел игумен. Норманн на автомате упал на колени, прося благословения, а вставая, обратил внимание на продолжавшего спокойно сидеть Федора Даниловича. Сегодня они уже виделись! «Неофициальный» визит игумена в келью говорил о предварительном сговоре. Сейчас князя Карельских земель начнут пинать ногами и сдирать шкуру с последующими назиданиями на тему недопустимости совершенных деяний. А приватность предстоящей разборки только подчеркивала важность разговора. В любом случае конечный результат стал бы известен всем заинтересованным лицам.

— Что там у тебя случилось с посохом? — невинно спросил Федор Данилович. — Народ в Медвежьем замке волнуется, а мурманы словно посходили с ума.

Вот и преамбула! Норманн раскрыл берестяной короб и, выставив Рунов кол напоказ, удрученно сказал:

— Ничего не пойму, какой-то огонь к навершию прицепился. Максим назвал лучом святого Николая, или, по-гречески, светом Эразы.