Воля императора - Евгений Васильевич Шалашов

бы человек сто бойцов, тогда и ротой бы можно разобраться. Но делиться добычей ужасно не хотелось. В конце концов гетман решил посоветоваться с единственным профессиональным военным в деревне — то есть, со мной. Я, конечно, тоже не тактик и не стратег, но когда воевода поделился своей мечтой, да взгрустнул, то принялся думать. А еще потребовал карту здешних мест и старого Збышека, который, давным-давно, еще в ту войну, служил в саперах.

Карты, разумеется, не нашлось, пришлось рисовать ее от руки, по памяти, но крестьянская память цепкая, она помнит все извилины, да все препятствия на своей дороге. А старый Збышек — вот он. Глухой, правда, как тетерев, но если ему написать задание, то он сможет все сделать. А еще у него имелась настоящая немецкая авиабомба, из которой можно получить кое-что интересное. Еще у старого сапера нашлось с десяток гранат. Тех самых немецких «колотушек». Говорит, что хранил их в сухости, как положено. Авось и не врет и граната не взорвется в моих руках. Еще из оружия у меня имелся пистолет, да саперная лопатка. Лучше бы, чтобы до лопатки дело не дошло, хотя меня и учили когда-то ею пользоваться (и для копания ячейки, и еще кое для чего), но как знать.

Гетман, услышав мой план, поначалу отбрыкивался, а потом согласился. Дядька-то он неглупый, только тугодум. А еще меня волновало — а не боится ли он карательной экспедиции? Но гетман уверил, что год, а то и месяца три назад, он бы пойти на такое дело не отважился. Немцы бы нагнали дивизию, все прочесали, а потом расстреляли бы каждого десятого. А нынче у немцев силы не те, чтобы карательные отряды слать.

Что ж, селянам виднее.

Для любой империи дороги имеют важное значение. Еще в Древнем Риме осознали, что если иметь широкие (такие, чтобы две повозки быков могли разминуться) и мощеные камнем пути сообщения, то из одной точки, где находится на постое легион, перебросить солдат в другую точку, где вспыхнуло восстание, гораздо проще, нежели вести их по лесным тропам. А кроме чисто военного значения, хорошие дороги важны и для торговли, и для простых людей. Не зря же говорят, что становлению Европейской цивилизации помогли именно дороги, оставшиеся в наследство варварам от Рима.

В этой части Польши римских дорог не имелось, но все равно, Германская империя, считавшая себя наследницей и Священной Римской империи (германской нации) и просто Римской, дороги строила отчаянно. Пожалуй, даже в моей стране, таких темпов пока не имелось. Но в моей империи и расстояния иные, и климат гораздо суровей.

Здешняя дорога, хотя и шла через лес и была грунтовой, но находилась в приличном состоянии. Плотно утрамбована, да настолько, что со стороны можно было бы и за асфальтированную принять.

Мотоцикл с коляской, где сидел пулеметчик, благополучно миновал опасный участок, легковой автомобиль тоже проехал без затруднений, а вот идущей следом грузовой машине, с солдатами на борту, повезло меньше. Как только правое переднее колесо попало на небольшую дощечку, лежащую на дороге, раздался грохот, а само авто пошло юзом, слегка развернулось, но пострадала лишь шина.

— Ахтунг! — раздался зычный голос фельдфебеля.

Услышав первое слово, я сразу вспомнил немецкий язык. И уже знал, что помощник командира роты отдал приказ занять оборону, выдвинуть пулеметы по флангам и приготовиться к отражению атаки. Минометчикам пока приказано не суетится, а ждать команды, чтобы накрывать цели, до которых не дотянутся пулеметы. Впрочем, опытные солдаты и без команд командиров знали, что им делать — выпрыгивали через борт и занимали круговую оборону.

Тоже самое происходило и во второй машине, и в третьей.

Вот уже установлены пулеметы по флангам, минометчики расчехлили свои орудия, а пассажиры легкового автомобиля устраивались на корточки возле колес, озираясь по сторонам, потому что пока неясно — откуда начнется атака? Справа или слева, а может и с двух сторон сразу?

По логике боя, сейчас со стороны леса должны раздастся выстрелы, а в атаку на немцев должны ринуться польские партизаны, которых немцы станут снимать, словно умелый охотник куропаток.

Но отчего-то нападения не последовало ни через пять минут, ни через десять.

Фельдфебель крадучись, но не ползком, подошел к легковой машине, чтобы получить инструкции от офицеров. Но те и сами не очень-то понимали, что случилось. Подождали еще минут десять, а потом, на всякий случай пулеметчикам дали команду обстрелять лес и справа, и слева.

Пулеметы принялись поливать лес свинцом, а тот, естественно, на огонь не отвечал.

Подождав еще минут десять, немцы успокоились. Уже не укрываясь, они встали и начали перекур, а водитель, поминая шайзе, и польских швайнов, принялся менять колесо.

Умелый водила возился с колесом недолго — минут двадцать, и скоро колонна двинулась дальше.

Двинулась, чтобы проехав километра два, опять нарваться на микро-мину.

На этот раз не повезло мотоциклистам. Взрыв, правда, был совсем слабенький, наехала бы машина на мину, то в худшем случае повредила бы колесо, а может — только тряхнуло. А вот мотоцикл, как легкая техника, подскочил вверх, а потом упал набок. Кажется, никто из экипажа особо не пострадал, разве что получили ушибы.

Зато солдаты, сопровождающие зерно, «развлеклись» по полной. Опять заняли круговую оборону, приготовились к бою.

Часики тикали, минуты шли, напряжение росло, но опять-таки никто не нападал. И снова пулеметчики напрасно потратили патроны, сражаясь с деревьями, которые даже листьями не могли отбиваться — весна, чай, листья еще не выросли.

Прождав целый час, немцы успокоились, закинули поврежденный мотоцикл в одну из машин, усадили туда же солдат, оказавшихся без средства передвижения, двинулись дальше.

Не сомневаюсь, что отцы-командиры, следующие в легковом авто, задумывались — а не пустить ли вперед пеший патруль, чтобы осмотреть все подозрительные предметы, проверить все бугорки, попадающиеся на пути, но вот беда — немцы ребята точные, а если они получили приказ доставить зерно на станцию, то им указано и время доставки, потому что железные дороги в Германии работают, как швейцарские часы.

Через километр легковой автомобиль остановился, потому что на дороге оказался подозрительный предмет, прикрытый обычной мешковиной. Короткая команда — и один из солдат, приблизившись к объекту, осторожно снимает тряпку, а потом изучает предмет. Убедившись, что на дороге снова нашлась микро-мина, солдат просто выбросил ее в сторону от дороги, не соизволив даже обезвредить.

Но что характерно — на сей раз, хотя солдаты и покинули грузовики, но не торопились занимать позиции для боя, а минометчики вообще не соизволили оторвать задницы от своих мест. Понятно дело — миномет, он тяжелый, чего его каждый раз таскать туда-сюда?

И какая сволочь накидала на дороге столько маленьких мин? Толку-то от них, кроме досады и злости?

Четвертая мина обнаружилась еще через километр, и она также была едва прикрыта. Видимо, польские партизаны посчитали, что немцы — совсем дураки? Нет, это поляки дураки, а были бы умными, то поставили бы одну или две мины помощнее, чтобы рвануло, так уж рвануло!

Зато теперь ни один из солдат не покинул свою машину. Они сидели и ругались. Возможно, если бы на них рявкнул фельдфебель или офицер, выскочили бы, как миленькие, но ведь и те, несмотря на свои чины, всего лишь люди.

Случилось то, что я ожидал увидеть. Сработала усталость и некий стереотип — уж коли никто не напал, так и теперь не нападет. В общем, тот самый эффект, прописанный в детском рассказе о мальчике и волках. Если несколько раз покричать «Волки-волки», а когда прибегут спасать и волков не обнаружат, то в следующий раз на помощь не придут, решив, что опять обман.

Прогремели два направленных взрыва — рухнуло дерево спереди, рухнуло сзади, и немецкая колонна попала в классическую засаду, когда отрезают пути отхода.

— Хлопцы! — вскочил со своего места гетман. Верно, намереваясь повести своих людей в самоубийственную атаку. Сдурел? Немцы через полминуты опомнятся, сделают нам козью морду.

— Сидеть, — шепотом прикрикнул я на командира, поймал его за штанину и потянул на себя. Так, чтобы никто не слышал, сказал: — Отдавай мне начальствование, дурак старый, давай быстро, пока нас не положили!

Гетман — курва польская, ведь обговаривали же мы порядок сражения, так нет, на подвиги потянуло. Пся крев. Вслух, понятное дело, я всех этих слов не произнес. Надо же беречь авторитет командира.

гетман только кивнул, а я рявкнул, вспоминая и учебку, и недолгий срок своего замкомвзводства:

— Рота, слушай мою команду! По немецким оккупантам — огонь! Пулемет — пли по легковушке!

Гонта —