Дроны над Курской дугой - Алексей Андров

— Что у Громова с разведкой? — быстро спросил Малиновский, устремляя тяжёлый взгляд на штабных офицеров.

— Серьёзные проблемы, товарищ генерал, — ответил офицер связи. — Немцы используют новые ловушки и сильное радиоэлектронное подавление. Потери дронов велики.

— Вызвать ко мне Громова, — сухо приказал Малиновский. — Немедленно!

Громов появился в штабе спустя несколько минут. Вид его был мрачным и усталым. Малиновский не стал терять время:

— Товарищ Громов, немцы блокируют наши беспилотники. Почему мы теряем технику?

Громов вздохнул, стараясь сохранять спокойствие:

— Как вы знаете, противник установил заградительные аэростаты с металлическими сетями. Радиоэлектронное подавление у них теперь на высоком уровне. Мы оказались не готовы к таким мерам.

— Ваши предложения? — резко спросил Малиновский.

— Сократить число вылетов и изменить тактику, — чётко ответил Громов. — В первую очередь избегать полётов на низких высотах, где действуют эти ловушки. Постараемся использовать разведку дальнего действия и удары по наиболее важным объектам, но массовое применение сейчас рискованно.

— Значит, от разведки нам сейчас пользы немного, — задумчиво произнёс Малиновский. — А немецкие танки всё ближе…

— Нам нужно время, товарищ генерал армии, — сказал Громов, стараясь сохранять уверенность. — Я уже отдал распоряжение инженерам подготовить новые модификации аппаратов, которые смогут обходить немецкие ловушки.

— Время! — глухо повторил Малиновский. — Вот чего у нас нет.

В это время на передовых позициях советских войск было очень жарко. Танковые дивизии СС наносили сокрушительные удары. Бойцы отчаянно держали оборону, но сдерживать натиск бронированных машин становилось всё труднее.

Командир танкового батальона капитан Фёдор Лавров с трудом вылез из своего Т-34, осматриваясь вокруг. Гарь, дым, обломки сгоревших машин. Солдаты поспешно занимали новые рубежи обороны.

— Товарищ капитан, поступил приказ отходить на левый берег Миуса, — подбежал к нему лейтенант Гришин, тяжело дыша. — Немедленно!

— Отходить? — удивлённо переспросил Лавров, тяжело приняв это решение. — Значит, плацдарм потерян…

— Да, потерян, — глухо подтвердил лейтенант. — Генерал Малиновский приказал не рисковать людьми, иначе нас просто сомнут.

Капитан выругался сквозь зубы и дал команду экипажам:

— Всё, уходим, бойцы! Танки прикрывают пехоту! Назад, к реке!

Тем временем, в немецком штабе царила атмосфера сдержанного удовлетворения. Подполковник Фогель докладывал генералу Холлидту о результатах нового контрнаступления:

— Советские части начали отступать, генерал. Плацдарм практически очищен. Мы успешно подавили их беспилотники.

Холлидт удовлетворённо кивнул, глядя на карту:

— Великолепно, Фогель. Ваши методы оказались эффективными. Теперь важно закрепить успех.

— Русские скоро адаптируются, — осторожно заметил Фогель. — Они быстро реагируют на любые наши новшества.

— Я это понимаю, — кивнул Холлидт. — Но сейчас главное, что они остановлены. Переброска наших дивизий из-под Харькова была оправдана. Фюрер будет доволен.

В ночь на 2 августа советские части начали планомерный отход за Миус. Генерал Малиновский, наблюдая за движением своих войск с командного пункта, тяжело вздохнул:

— Мы отвлекли значительные немецкие силы, но плацдарм удержать не смогли.

Громов, стоявший рядом, тихо произнёс:

— Главное, что немцы не отправили эти силы на Курский выступ. Там сейчас решается судьба всей войны.

— Верно, товарищ Громов, — согласился Малиновский. — Война ещё далека от завершения. Мы отступаем, но не проигрываем.

Отступающие войска медленно отходили на левый берег Миуса. За их спинами оставались тяжёлые бои, жестокие потери и опыт, который становился бесценным для будущих сражений. Миусская операция не завершилась прорывом, но выполнила главную стратегическую задачу — отвлекла на себя мощные немецкие силы и дала шанс войскам под Курском удержать инициативу.

* * *

Часть V: «Тяжёлая победа»

Немецкий и советский командные пункты, начало августа 1943 года

В просторном командном блиндаже 6-й немецкой армии*, наскоро оборудованном в окрестностях Таганрога, царило мрачное напряжение. Генерал-полковник Карл-Адольф Холлидт стоял возле большой тактической карты, устало разглядывая помеченные позиции своих войск.

Напротив него стоял подполковник Вернер Фогель — новый начальник подразделения радиоэлектронной борьбы. На лице его была едва заметная гордость, смешанная с усталостью после бессонных ночей.

— Подполковник Фогель, — тихо произнёс Холлидт, не отрывая взгляда от карты, — ваша система с аэростатами и сетками дала нам неплохое преимущество. Но как долго мы сможем удерживать инициативу?

Фогель слегка помолчал, подбирая нужные слова:

— Господин генерал-полковник, русские оказались неожиданно находчивыми. Уже сейчас я замечаю, что они начинают избегать наших ловушек. Думаю, в скором времени они снова изменят тактику.

Холлидт устало вздохнул:

— Это вечная игра в кошки-мышки, Фогель. Русские теряют аппараты, мы теряем людей и технику. Манштейн уже недоволен тем, что мы вынуждены были отозвать дивизии с белгородско-харьковского направления. Оборона Миуса выдержала, но какой ценой?

— Но фронт мы удержали, генерал, — осторожно заметил Фогель.

— Удержали, — кивнул Холлидт. — Но стратегическая инициатива ускользает из наших рук. Я должен немедленно доложить Манштейну, что сил для дальнейшего удержания Миуса больше нет. Мы выиграли сражение, но проигрываем войну.

Фогель промолчал, понимая, насколько тяжела для генерала была эта констатация фактов.

Тем временем в советском командном пункте генерал армии Родион Малиновский готовил доклад для Ставки. Перед ним, тяжело опустившись на стул, сидел Громов.

— Что в итоге, товарищ Громов? — спросил Малиновский, сверля взглядом инженера. — Ваша разведка сильно пострадала. Немцы научились бороться с вашими аппаратами?

Громов тяжело вздохнул и решительно кивнул:

— Товарищ генерал армии, я признаю это. Немцы применили неожиданные меры. Мы не были готовы к таким аэростатам и мощной системе подавления сигналов. Но мы уже начали разрабатывать новые методы защиты и модификации аппаратов. Дроны будут улучшены, и это лишь вопрос времени.

— Время, товарищ Громов, — повторил Малиновский, внимательно глядя на карту, где чётко были обозначены отступающие советские войска. — Именно его нам сейчас катастрофически не хватает.

— Тем не менее, — ответил Громов, стараясь говорить уверенно, — без применения наших беспилотников ситуация была бы намного хуже. Мы смогли отвлечь и связать значительные немецкие силы. Манштейн лишился возможности усилить удар под Курском.

Малиновский на мгновение замолчал, затем тихо произнёс:

— Да, Громов, вы правы. Стратегически мы добились цели. Однако тактически пришлось уступить. Давайте будем честны: немцы сумели найти временное решение против ваших дронов. Впереди нам предстоит большая работа.

— Мы готовы, товарищ генерал армии, — твёрдо сказал Громов. — Моё подразделение уже подготовило отчёт о новой системе, которая сможет преодолевать немецкую защиту. Это будет непросто, но мы справимся.

— Отлично, — кивнул Малиновский. — Я доложу Верховному. Главное сейчас — не позволить немцам снова выиграть время.

На следующий день Холлидт лично докладывал Манштейну о ситуации на Миусе. Голос его звучал твёрдо, но в нём явно слышалась усталость:

— Генерал-фельдмаршал, советские войска отступили за Миус. Плацдарм нами удержан. Однако мы лишились пяти танковых дивизий, которые теперь не могут быть возвращены на Курское направление. Авиация истощена постоянными боями.

Манштейн слушал доклад молча, а затем сухо произнёс:

— Фюрер удовлетворен. Но