Падший–3 - Павел Барчук

сальные патлы, оторвал его от бармена и с размаху приложил физиономией о стойку. Раздался сочный, влажный хруст — кажется, челюсть сказала парню «прощай». Но он даже не пискнул. Хотя, мои догадки насчёт челюсти оказались верны. Она безвольно повисла, как мокрая тряпка, а изо рта седовласки хлынула густая чёрная слизь, пахнущая гнилью и серой. Черт. Знакомый запах. Это не Химера!

— Какого лешего тут происходит⁈ — прошипел я, брезгливо отряхивая руку. — Кто тебя создал, бедолага?

Не обращая внимания на болтающуюся челюсть, Макс развернулся с грацией сломанного робота и бросился на меня.

Я едва успел увернуться — его зубы щёлкнули в сантиметре от моей шеи, высекая искры из воздуха. Этот парень был явно не в себе.

— Машурина! Огонь на поражение! Цель явно не подлежит гуманному обращению! Стреляй ровно в затылок, второй выстрел — в позвонки! — крикнул я, отпрыгивая в сторону.

Использовать свой Флёр очень сильно не хотелось. Причина все та же. Большие выплески оставляют слишком заметный след в эфире. А это недоразумение вполне реально убить пулей, если знать, как именно.

Блондинка не растерялась. Выстрел прозвучал едва ли не с окончанием моих слов.

Затылок Макса разлетелся кроваво-чёрным фонтаном ошмётков. Он даже не успел удивиться. Вторая пуля ровненько, тютелька в тютельку, выбила позвонок под затылком. Ну да… Насчет белок нефилим не преувеличивала…

Однако прежде чем безжизненное тело Макса мешком рухнуло на грязный пол, дверь бара с грохотом распахнулась, впуская вечернюю прохладу и новых гостей.

В проёме стояли двое. Точно такие же, как Максимка до апгрейда свинцом. Мёртвые пустые глаза, безвольно отвисшие челюсти, сочащиеся чёрной слизью, и неумолимая жажда… чего-то. Неприятного.

Машурина не подвела и тут, всадила пулю точно в лоб первому.

— Добивай! — Крикнул я ей. — Нужно именно в затылок и позвонок. Иначе сейчас эта гнида начнет тут корячиться, пытаясь добраться до кого-нибудь.

Второй парнишка, не обращая внимания на судьбу товарища, с неожиданной прытью рванул к ближайшему столику, где пара вампиров, забыв про своё аристократическое достоинство, пыталась слиться с обивкой дивана.

Естественно наш веселый междусобойчик привлек внимание. И естественно, все присутствующие поняли, что сегодня в их любимом баре развлекается Владыка Ада. Скажем прямо, настроения это никому не прибавило. Наоборот. Все посетители застыли каменными изваяниями, бестолковясь и пытаясь понять, что Великий и Ужасный Люцифер сделает в следующую секунду.

Я оказался быстрее парня, который явно перепутал цели и попытался добраться до вампиров. Схватил существо за шею, не позволяя ему двинуться дальше. Но эта тварь даже не заметила — она упорно тянулась к бледным кровососам, игнорируя мои скромные попытки устроить ей асфиксию. Оно просто хотело жрать. Или ломать. Или и то, и другое.

— Убей его к чёртовой матери! Оно не дышит! Я чувствую. — крикнула Машурина, целясь во второго. — Сама не могу, боюсь задеть тебя!

— Ну надо же… Как мило… Ты такая заботливая, малышка. — Усмехнулся я, а затем дёрнул шею парня, резко, со знанием дела. Хруст, сухой, как старая ветка, стал верным свидетельством моего успеха.

Тело обмякло, повиснув в моих руках безвольной куклой. Я брезгляво откинул его в сторону.

В баре воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь звоном в ушах и тяжёлым дыханием Машуриной. Рок-музыка тоже заткнулась — видимо, колонки решили, что такого хардкора им не переплюнуть.

А потом начался локальный ад в миниатюре.

Мантикоры, поджав хвосты, ломанулись к выходу, опрокидывая столы и теряя последние клочья достоинства. Вампиры бесшумно растворились в тенях, оставив после себя лишь лёгкий запах тлена и недопитые бокалы. Демоны в углу просто трусливо скрылись в клубах вонючего серого дыма, прихватив с собой, кажется, пару стульев. Суккубы и Химеры без малейших сомнений оставили свои сосуды, рванув из мира смертных как поджавшие хвост шакалы.

Эвакуация прошла образцово-показательно. Проще всего было Полтергейстам, на то они и Полтергейсты. Ребята исчезли с громким хлопком из вида, в один момент отправившись в Ад.

Через минуту в зале остались только мы втроём: я, Машурина и Фавн, мрачно взиравший на разгром с видом человека, у которого только что угнали любимую, очень дорогую тачку. Ну и три холодных трупа с черной жижей вместо крови.

— А чего это они? — Растерянно спросила Мария Семеновна.

— Чего они⁈ Смеешься? Вон, дружка своего спроси. Мандец… Стоило Владыке Ада всего лишь появиться в моем баре и все. Вечеринки превратилась в полную срань. Правильно тебе запретили посещать мир смертных. Вот же ж… дерьмо собачье, — бормотал бармен, вытирая пот со лба тряпкой, которой только что начищал стаканы.

— Люцифер, что это, чёрт возьми, было⁈ Какие-то бешеные наркоманы? — Спросила майор Магурина, игнорируя нытье Фавна, чем буквально повергла меня в шок. Впервые она назвала мое настоящее имя.

Я опустился на колено рядом с одним из трупов, брезгливо раздвинул ему веки пальцами. Пустые глазницы уставились в потолок. Ни зрачков, ни души.

— Голем, майор. Но сильно модифицированный. Кто-то поигрался с некромантией и, похоже, добавил пару своих штрихов. Очень паршивых штрихов.

— Кто способен на такое? — Деловито поинтересовалась блондинка, подходя ближе.

— Понятия не имею, но могу предположить. — Я небрежно пожал плечами. — Скорее всего, Кукловод сотворил с Химерами то же самое, что и я с Рыжковой, но… Что-то пошло не так. И это снова дает мне весьма хреновую почву для размышлений… Он просто не знал, как правильно создавать голема, особенно, если в качестве материала используется Химера. А сделать что-то подобное со смертными, этот жопорукий творец не решился. Почему? –спросишь ты. Отвечу. Моральные терзания. Этого ответа не достаточно для тебя, но очень много для меня. Поговорим о големах позже. Сейчас хочу спросить кое-что у нашего друга.

Я оторвался от трупов и посмотрел на расстроенного Фавна.

Бар напоминал поле боя после особенно яростной атаки берсерков. Перевёрнутые столы, осколки стекла, лужи чего-то тёмного и липкого на полу.

Запах серы смешивался с омерзительной сладостью гниющей плоти и озоном.

Фавн с лицом цвета грязного снега, всё так же стоял за стойкой, судорожно сжимая в кулаке окровавленную тряпку. Видимо, пытался остановить кровь из разбитой губы, которую повредил, отбиваясь от Макса. Или просто нервничал.

Я подошёл к нему вплотную, глядя прямо в его бегающие глазки. Затем медленно положил ладонь на многострадальную деревянную поверхность. Столешница жалобно треснула под моей рукой. Я даже не прилагал усилий. Почти.

— Ну что, дружище, — голос мой звучал тихо, почти