Вперед в прошлое 10 - Денис Ратманов

делают, когда у них ломка. — Она подвинула мне свой кофе. — Вот, разделите на двоих, а то не успеете куда там вам надо, я себе новый заварю.

— Кстати, а куда вы? — спросил Борис.

— Любопытной Варваре… — начал отчим, но я легонько стукнул его по ноге, и он осекся, понял, что надо нежнее с Борисом, и сказал: — Мы собираемся торговать по-крупному, и для этого нужна соляра. Вот, пытаемся найти, где подешевле.

— Молодец, Пашка, растешь! — похвалил меня Борис и покосился на отчима, давая понять, что он знает: не его это задумка!

Но Василий колкости не заметил, слишком тонко было для него. Отхлебнул из Наташкиной чашки, полез в холодильник за вафлями, зашуршал пакетом. Видя такое дело, Боря отдал мне свой недопитый чай, я съел сырник, запил и пошел в зал одеваться.

Потратил на это пару минут, применив способности меня-взрослого, казармой наученного, после чего, пока отчим собирался, позвонил Лялиной, она оказалась на работе, и рассказал про напарника Василия, который может его кинуть, попросил выяснить, кто это — чтобы знать, чего от него ожидать, а еще попросил телефон толкового юриста, который проконсультировал бы, как избежать потери машины. Анна согласилась помочь и назначила встречу в полпятого вечера возле театра — вроде как для того, чтобы обсудить домашние дела, но я понимал, что информация к тому моменту уже будет у нее, а по телефону такое рассказывать нельзя.

В прихожую высунулся Боря, который вспомнил кое-что важное:

— Тут это… Игорь звонил. Они с отцом сегодня придут в спортзал прощаться с нами.

Я кивнул. Отчим крикнул из кухни:

— Паша, готов?

— Осталось куртку надеть, — отозвался я.

— Я — машину греть. — Отчим выбежал из квартиры с пакетом вафель.

Борис проводил его недобрым взглядом, Наташка зевнула и протерла красные глаза.

— Поспи на моей кровати, — предложил я ей.

— Спасибо. Я и у Андрея могу побыть, но страшно одной, когда он — в больнице, при смерти.

— Держись! — ободрил ее я. — Вы справитесь. Мы справимся.

Не было времени, чтобы утешать ее, я накинул куртку и побежал на улицу.

Василий завел машину и снова нервничал, молился иконкам. Увидев меня, закрыл козырек и принялся что-то бормотать, закрыв глаза и тарабаня пальцами по рулю. Я уселся рядом.

— Что вас тревожит теперь?

Он посмотрел на меня, как на дурака.

— Толик сказал, солярки у его приятеля мало, продают ее по 60 рублей, когда на заправках она по 68… Не вижу смысла напрягаться, если заплатить деньгами, получится выгоднее, только надо хорошо все рассчитать.

— Вы совершенно правы, но, во-первых, машинист не один. Во-вторых, никто не мешает торговаться. В-третьих, мы пока только разговариваем с людьми, прощупываем почву. Вот когда дойдет до дела, тогда и будем волноваться. Не получится разговор, сделка покажется невыгодной — просчитаем более простой вариант.

— Даже если пятнадцать рублей с литра уступит, получится всего три тысячи с двухсот литров!

— Двести литров — небольшая бочка, — сказал я. — На это можно заправить одну машину, и то не до конца наполнив бак. Нам интересно, чтобы таких бочек было хотя бы пять. Уже пятнашка экономии. Если хотя бы раз в неделю такое проворачивать с соляркой — шестьдесят тысяч в месяц. Хорошо?

— Неплохо, — согласился Василий. — Столько мне платили.

— Короче, давайте поговорим с машинистом, а потом будем расстраиваться или радоваться.

Отчим еще немного посидел со включенным мотором и тронулся с места, а я думал об Андреях. Причем о брате — больше. Интересно, его неудавшееся самоубийство спровоцировано моим внушением, или просто так совпало? Или вообще внушение не подействовало, но из-за него у гнилушки что-то замкнуло в мозгах? Поговорить бы, узнать из первых уст, что с ним происходило! Но это точно случится не сегодня и не завтра.

Мысли снова и снова возвращались к этому, и настроение портилось. Да, я не хотел смерти братца, но невольно чуть не стал ее причиной, и неизвестно, какие еще последствия возымеет мое внушение.

Следом пришла мысль, что это еще один гнилушка, который…

Еще один — что?

Барик погиб, хотя должен был жить. Джусь осталась парализованной. Теперь, вот, с Андрюшей проблемы…

В той реальности все эти люди продолжали жить и здравствовать. В этой появился я, и они стали гибнуть, а на таймере — прибавляться время. От догадки сами сжались кулаки. Выходит, гнилушки мешают жить нормальным людям, создают, так сказать, отрицательный баланс и приближают катастрофу? А мне нужно как можно больше их убить?

Чего меньше всего хотелось бы — посвятить жизнь истреблению себе подобных, пусть они и гнилушки. Этого я сполна хлебнул в той жизни. Желая стать военными, романтичные мальчики хотят защищать Родину, практичные — иметь стабильную зарплату, корыстные — строить карьеру и пробиться в генералы, и лишь очень маленький процент идет туда с расчетом на то, что будет воевать и убивать.

Я больше не хочу убивать и разрушать и отказываюсь это делать, слышите вы там? Я запрокинул голову, но вместо неба увидел потолок машины. В этой жизни — только созидать и строить!

* * *

С машинистом договорился Толик, обозначил время и место: возле пивной, расположенной между вокзалом и портом.

— Вон тот здоровяк в кожанке и кепке, — кивнул отчим на персонажа, и мы припарковались у огромного ржавого ларька, возле которого толпились работяги.

Получившие свою порцию занимали места возле деревянных квадратных столиков на длинных ножках, похожих на грибы с шапочками, покрытыми жестью.

Мы подошли к машинисту. Его звали Ринат, это Василий узнал от Толика, было ему лет тридцать пять. Широченные плечи, бычья шея, выдвинутая массивная челюсть не сочетались с какой-то патологической подвижностью. Он все время отводил взгляд, озирался, втягивал голову в плечи и напоминал вора, стоящего на стреме.

Василий протянул руку:

— Здравствуйте, Ринат. Я — Василий, от Анатолия…

— Сколько нужно? — сразу перешел к делу он.

— Много, — сказал я.

— Двести литров в день могу, — буркнул он, смерил Василия взглядом. — Вам столько вряд ли надо.

— Цена? — спросил я.

— Шестьдесят рублей, — произнес Ринат.

Торговаться продолжил я:

— Вы, наверное, не поняли. Нам нужно не двести литров в день. Нам нужно все, что есть у вас и ваших коллег, чем больше, тем лучше, и не по шестьдесят рублей, а по сорок.

Я специально занизил цену, чтобы был маневр для торга.

— Ты вообще кто такой? — скривился машинист. — Такой борзый?

— Сын спонсора, — проговорил Василий. — Так что, сможете наладить поставки? Сами посудите, мы заинтересованы в вас, а значит, никому не сдадим, и у вас всегда будет