Учитель. Назад в СССР - Дмитрий Буров

Верещагина, например, находилась дома. Сестрёнка у нее приболела, вот и…

Я недоговорил, председатель снисходительно улыбнулся и выдал свою версию:

— Да здорова Танька. Ленка — артистка. Вот и выдумала про сестру. Я вот к матери заеду, да расскажу про выкрутасы…

— Не надо ни к кому заезжать, — решительно прервал я угрозы председателя. — Мы сами разберёмся. Так что вы хотели, товарищ Лиходед?

Я хотел было по привычке взглянуть на часы, давая понять, что время дорого, но вспомнил, что теперь у меня их нет. Надо бы приобрести. Потом. С первой зарплаты.

— А давайте я вас до школы довезу и всё расскажу, — предложил Семён Семёнович. — Что скажете, товарищ учитель?

— С удовольствием, но в другой раз. Не со всеми познакомился, — попытался отказаться я.

— Дорогой товарищ учитель! — председатель прижал ладони к сердцу. — Ребятишки кто где: парни на уборочной, девчата кто на ферме, кто на прополке. Нету никого. Работают все. Вы мне передайте, чего от них надобно, так я всё обскажу как есть, честь по чести.

— Вы уверены? — засомневался я.

— Председатель в своём колхозе знает всё и обо всех, — хохотнул Лиходед. — В колхозе все на работах, лето — оно год кормит. Уж не знаю, как у вас, у столичных жителей, а у нас так. Кто летом хорошо поработал, тот зимой кашу с мясом трескает. Такие дела. Ну что, подвезти вас к школе? — хитро прищурился Семён Семёнович.

— Ну, хорошо, — поколебавшись, согласился я. — Буду признателен.

— Вот и хорошо, вот и ладненько, — обрадовался председатель. — Усаживайтесь, товарищ учитель!

Семён Семёнович указал на заднюю дверцу, сам же уселся вперёд. Я уселся за водителем, решив облегчить товарищу жизнь, чтобы Лиходеду не пришлось сильно изворачиваться для разговора со мной. Председатель захлопнул дверцу, машина резко тронулась с места. Какое-то время мы ехали молча. Я задумчиво рассматривая виды из окна. Мне было любопытно, зачем я понадобился главе колхоза «Путь коммунизма», но проявлять любопытство в такой ситуации — это как заранее объявить товарищу Лиходеду, что я согласен. Соглашаться, не зная сути, я не собирался.

Мы медленно доехали до конца квартала, свернули на Заречную, когда Семён Семёнович развернулся вполоборота и, широко улыбнувшись, начал издалека.

Глава 15

— Егор Александрович, вы у нас человек новый, можно сказать, неопытный, — Семён Семёнович добавил извиняющего смущен

ия в голос. — Я, конечно, понимаю, специалист молодой, из самой столицы…

Лиходед покрутил головой, выражая восхищение. Я терпеливо ждал, когда он продерётся через поле словоблудия и перейдёт непосредственно к теме разговора.

— Но у нас тут колхоз. Коллективное, значит, эт самое, хозяйство. А в колхозе что? — спросил председатель и сам же ответил. — Правильно, надо трудиться. Ну и денежка лишней не бывает, всем нужна. Без денежки хлебушка не купишь, деток в школу не соберёшь. Так вот, о детках я и хотел с вами поговорить…

Лиходед кинул на меня короткий взгляд, проверяя, слушаю или пропустил мимо ушей его долгое вступление. Я слушал, но пока не понимал, к чему он клонит.

— Вот вы сейчас зачем по домам ходите? — спросил Лиходед, прекрасно зная ответ.

Я хотел отмолчаться, но пришлось ответить. Как-то отвык я от таких разговоров, когда один взрослый считает, что второй чересчур молодой и ему надобно всё разжёвывать, напоминать, чтобы не потерял нить разговора. И ведь не скажешь, что мне лет больше, чем председателю. И не пошлёшь. Потому как учитель…

Я сдержал первый порыв, вежливо ответил?

— Знакомлюсь с детьми, напоминаю про трудовую практику.

— Во-от! — протянул довольный Семён Семёнович. — А ребятишки-то ваши все, как один, на практике, на самой что ни на есть трудовой, — радостно объявил председатель. — Виталик не даст соврать, — внушительный кулак Лиходеда стукнул водителя в плечо.

— Так точно, — бросил шофер, не отрываясь от дороги.

Я выжидательно смотрел на колхозное начальство. В принципе, я уже понял, что он хотел мне сказать, но ждал. Послушаю предложение, потом решу, соглашаться или нет. Классную комнату в порядок приводить нужно? Нужно. Я, конечно, могу и один всё помыть-покрасить, но это не педагогично. Практически все и всегда принимают вежливость и доброту за слабость. А с ребятами мы пока незнакомы, и давать повод садиться себе на шею у меня нет ни малейшего желания.

Лиходед, не дождавшись от меня встречного вопроса, чуть нахмурился, но тут же снова вернулся в доброе расположение духа.

— Егор Александрович, вы меня поймите правильно… Как учитель… Вот мы с вами что должны в молодёжи воспитывать? Правильно! Трудолюбие! А где, как не в родном колхозе, это самое трудолюбие воспитывается? Ну что в школе, помахали метёлкой, или там тяпкой на клумбах часик-другой, и по домам. А настоящая работа, она вон там, в полях, на фермах, в ремонтных мастерских. Согласны, Егор Александрович?

— Всякая работа важна и нужна, не стоит обесценивать детский труд на благо школы.

— Да кто ж обесценивает! Ни в коем разе! Но, согласитесь, каждый труд должен оплачиваться, — Лиходед хитро на меня посмотрел.

Я промолчал, потому что как не старался, не вспомнил, что на этот счёт утверждает партия. Лиходеда я пока не мог просчитать, потому предпочитал больше молчать, чем говорить, чтобы случайно не ляпнуть что-то ненужное или малопонятное для человека из шестидесятых годов прошлого века.

Широкий лоб председателя снова украсили морщины, когда он не дождался от меня ответа.

— Вы поймите, дорогой вы наш товарищ учитель, Егор Александрович! Нам ребятишек в большую жизнь выпускать. Значит что? Надо приучить к труду, чтоб не ленились. Значит, родному колхозу опять-таки помощь… Ребятишки хотят работать, так пусть работают. Надо поддержать хорошее начинание молодёжи. Опять-таки родителям помогают, так сказать, копеечку зарабатывают. К труду приучаем со школьной скамьи, так сказать… Вы со мной согласны?

— Безусловно, — осторожно согласился я…

Семён Семёнович довольно улыбнулся и продолжил монолог:

— Вы не переживайте, я ребятишкам передам, придут они завтра. Отпустим их с работы. Школа — дело важное. Да и помочь школе — хорошее дело. Сами же изгваздали, сами в порядок приведут. Всё понимаю, Егор Александрович. Первое сентября на носу… надобно побелить, покрасить, чтобы, эт самое, не ударить в грязь лицом. Но у меня есть к вам одна маленькая личная просьбочка. Персональная!

Когда председатель произнёс