Перевал Дятлова. Назад в СССР - Павел Барчук

Мы снова замолчали, прожигая друг друга взглядами. Ну, чисто бойцы на ринге. Стоим, ждём, кто ударит первый. И главное, не подкопаешься ведь. На каждую мою фразу у него две своих готово. Так что один-один у нас…

— Да ладно тебе, Константин! — Золотарёв весело рассмеялся и шагнул мне навстречу.

Его лицо снова приобрело тот привычный дурковато-беззаботный вид, который я наблюдаю с первой нашей встречи.

— Недоразумение вышло. Да?

Собственно говоря, в данную секунду идея хорошая, всё равно, словно канат при одинаковых физических возможностях тянем. И этот канат ни в одну сторону по итогу не двигается. А этими словами Семён давал мне возможность принять «мировую». Мы разойдёмся, каждый при своих интересах, и никто ничего не узнает. Правда, останемся с ним тоже на равных, а это означает одно: с данной минуты Золотарёв будет за мной следить. Впрочем, с моей стороны внимание тоже останется пристальным.

— Конечно, — буркнул я в ответ и вышел из комнаты в коридор, потом на улицу.

Вот откуда ты взялся на мою голову, чёртов Золотарев? Теперь ничего не сделаешь. Если какая-нибудь пакость произойдёт с вещами или с палаткой, он сразу ткнёт пальцем в меня. Но это ладно. К такому повороту я изначально был готов. Ясное дело, виноватого будут искать и найдут. Вопрос в другом: хитрожопый гад остался сидеть в номере и явно оттуда выходить не собирается. Сука…

В итоге я почти час, как дурак, нарезал круги рядом с избушкой, в ожидании чуда. Надеялся, что этот мутный товарищ выйдет-таки на улицу. Хрен там плавал. В комнате по-прежнему горел свет, а Семён по-прежнему сидел внутри. Интересно, что ему было надо… Эх, знать бы, к примеру, что он тоже диверсию замышляет, так и ладно, пусть сидит. Но это вряд ли. Он же сказал: ему надо там какой-то разряд получить.

Когда мне надоело изображать из себя любителя зимних прогулок, и некоторые части моего тела начали скукоживаться, я отправился к печке, которую обнаружил во дворе гостиницы.

— Ладно… Хоть что-то полезное сделаю…

Вообще, я хотел разжечь огонь, чтоб к приходу группы можно было начать готовить ужин, но дрова оказались сырыми. Нет. Не так. Дрова оказались мандец какими сырыми. Что за идиотство хранить их на улице, в снегу? В принципе, если бы я подумал головой сразу, то подошёл к этому вопросу иначе: просто ни хрена не делал бы, да и всё. Сами пусть со своим ужином суетятся. Но мои мысли крутились вокруг странностей в поведении Золотарева, поэтому ни на чём другом в тот момент я не мог сосредоточиться.

Соответственно, когда группа вернулась с киносеанса, ребята решили, будто в гостинице случился локальный пожар. Потому как с заднего двора валил белый дым. Несильно, конечно, но заметно.

— Ты чего тут затеял⁈ — первым подскочил Дорошенко.

— Да вот, хотел разжечь печку, — я махнул рукой в сторону упомянутого предмета. — Жрать так-то охота. Вам же всем некогда. Дежурные, ё-моё. Упёрлись в своё кино.

— Так ты сам нас и потащил, — Людочка от возмущения взмахнула руками и топнула ногой. — Сам же кричал: идёмте, идёмте! Нет, вы посмотрите на него! Мы теперь, значит, виноваты!

— А вы и рады стараться, комсомольцы, блин. Товарищи с голода умирают, а вам лишь бы только развлекаться!

Я демонстративно запихнул очередное полено в печь, громко хлопнул дверцей, потом развернулся и пошёл к гостинице. Так меня всё это достало, сил нет!

— Кость! Костя! Погоди! — Дорошенко рванул вслед за мной, видимо, Юрик-дурик и правда решил, что мы с ним друзья. Идиот, честное слово. — Да ладно тебе. Ну, чего ты. Сейчас всё сделаем.

Он поймал меня за рукав притормаживая. Я не стал выделываться, без того хорошо: вызвал у всех угрызения совести, ещё и выставил их виноватыми. Потому что, судя по расстроенным лицам остальных дятловцев, мои слова они восприняли всерьёз.

В общем, ещё часа четыре мы развлекались возле печки, пытаясь её раскочегарить. Понятное дело, сырые дровишки отчаянно не желали разгораться. Потом, правда, в результате упорства и настойчивости что-то начало получаться. Ещё через час в кастрюле забулькала крупа, из которой чисто теоретически должна была получиться каша, и мы наконец-то сели ужинать. Я чуть не взвыл от счастья. Желудок сводило уже так, что терпения не хватало.

Самое интересное, — Золотарёв, как ни в чём не бывало, появился на улице ровно в тот момент, когда вернулись дятловцы. Он совершенно незаметно вынырнул из гостиницы и присоединился к группе, словно так и шёл с ребятами от самого клуба. Надо отдать должное: профессионализма ему не занимать. Никто из студентов даже не сообразил, что Семёна не было с ними ни в кино, ни по дороге к месту ночлега. И это, кстати, тоже повод задуматься.

За ужином народ обсуждал просмотренное кино. Фильм, видимо, реально был хорош, раз вызвал столько эмоций. Рассуждали о любви, о дружбе, о правах мальчишек и девчонок, о свободе. В конце концов, Людочка объявила,что такие дискуссии ни к чему хорошему не приводят. Как ни странно, вся компания согласилась с девушкой. В результате вечер прошёл в умных разговорах, но весело. Точнее, весело было всем, кроме меня. Ещё один шанс упущен. Твою ж мать… Значит, придётся идти дальше. А времени всё меньше и меньше.

— Кстати, ребят, знаете, как называется эта гора, куда мы будем подниматься? — выдал неожиданно Золотарёв. — Гора Смерти, ну или Гора Мертвецов…

Я аж пряником подавился, который получил после ужина вместе с кружкой горячего сладкого чая из рук Людмилы. Впрочем, не я один. Видимо, традиция такая: после ужина обязательно что-то типа десерта, чтобы, значит, трудности похода подсластить. А подавился я потому, что не ожидал услышать нечто подобное от кого-то из группы Дятлова. Просто если вы, блин, знаете, что место плохое, зачем туда прётесь?

А получается, благодаря осведомлённости Семёна студенты должны были знать местные предания. Хотя да, о чём это я. Махровым атеистам плевать на местечковые легенды. Наш паровоз летит вперёд, в коммуне остановка. Угу, станция «Сдохнем все», выходите, вещи можете оставить на горе.

— Так вот… — Золотарёв обвёл студентов загадочным взглядом, припустив в голос таинственных ноток. — Холат-Сяхыл, или Холатчахль как она значится на картах, больше