Знойные ветры юга ч.1 - Дмитрий Чайка

объединим наши веры, — сказала пророчица. — Вот его свадебный дар. Мы станем сильнее всех в Аравии. А вы теперь будете молиться три раза в день. Он отменил утреннюю и закатную молитву. И мы получим половину урожая зерна Ямамы за два года[21].

* * *

— Вот и все, что я знаю об этом деле, великий, — Стефан почтительно склонился перед Халидом ибн аль-Валидом, который растерял весь свой веселый настрой. Вести были плохие, очень плохие. Объединение сил двух этих вождей могло закончиться катастрофой для молодого халифата. И опытный полководец это прекрасно понимал.

— Тебе известно, где она сейчас? — спросил он Стефана.

— Ушла в свои земли, в низовья Евфрата, — сказал тот. — А я взял проводников и отправился сюда. Я же ищу своего брата. Впрочем, здесь его тоже нет.

— Я немедленно отправляюсь в Медину, — сказал Халид ибн аль-Валид после недолгого раздумья. — Советую поехать со мной, Стефан. Скоро тут будет совсем жарко. Тебе не выжить в этих землях в одиночку.

Глава 14

Ноябрь 632 года. Братислава. Словения.

Новая столица готовилась к своей первой зиме. Нобили княжества, по большей части, уже перебрались в Братиславу, обустраиваясь здесь уже навсегда. Княжеская стекольная мануфактура работала без отдыха, поставляя переплавленную смесь египетской соды и чистейшего финикийского песка в виде прозрачных пластин, которые потом запирали в кольца свинцового переплета. Теперь этот товар был куда дешевле, чем раньше, потому что сырье шло напрямую в Тергестум, минуя константинопольских портовых чиновников-коммеркиариев. Любой человек того времени, неважно, бедный или богатый, рос в едком дыму очага, мучаясь всю свою недолгую жизнь застарелым кашлем. Дровяная копоть въедалась в лицо, в легкие и, казалось, в самую душу. Тем удивительнее было выглянуть зимой в окно и вдохнуть чистый воздух, благословляя того, кто сложил первую печь с трубой. Имя этого человека знали все.

Старые дома в Новгороде никто продавать не стал, пусть стоят, детям и внукам пригодятся. Знать Словении была неудержима в накоплении всяческого добра. Княжеский замок был уже достроен, оградив обиталище княжеской семьи угрюмым каменным поясом. Городские стены стояли в лесах, а внутри них еще было множество пустырей, которые пока что ждали своих хозяев. И здесь, в отличие от Новгорода, не было капища языческих богов. Не было совсем. А статую Богини с ее старого места государь перевозить запретил, под предлогом того, что нельзя тревожить святилище.

Черная оспа, несмотря на все старания Тайного Приказа, вырвалась из дулебских земель, и вспыхивала то в одном селении, то в другом. А вот в городах ее не было совсем, как не было ее и в войске, которое были привито в первую очередь. Уже и пехоту с лучниками привлекали для охраны зараженных селений, чтобы не дать разойтись заразе в стороны. Если и было что-то, что могло бы пошатнуть веру в старых богов еще больше, то ни князю, ни владыке Григорию это было неизвестно. Епископ и священники безбоязненно заходили в дома и благословляли больных людей, отчего паства валом повалила в церкви, которых стало катастрофически не хватать. Города и вовсе отвернулись от язычества, видя изувеченных страшной болезнью людей. Только в лесных весях все еще почитали деревянных истуканов, да в Тайном Приказе, где культ Мораны считался смыслом жизни и высоким служением.

Были привиты и сотрудники Университета, почтенный ректор которого вместе с не менее почтенным проректором прямо сейчас стояли в рабочих покоях великого князя, ожидая, когда он изучит плод их труда, что должен был обессмертить его имя.

— Да… — протянул князь, откинувшись в раздумье на спинку кресла.

— Ну как? — робко спросили ученые. — Можем публиковать?

— Можем этим опусом печь растопить, — покачал головой князь. — Историки из вас, скажем так…, чтобы не обидеть… средние.

— Но, как же так! — лица профессуры разочарованно вытянулись. — Мы же…

— Бред! — отрезал князь. — Ни дат, ни реальных фактов, ни логичной привязки к другим событиям. И лесть, лесть, лесть… Никуда не годится. Вам бы настоящим делом заняться, почтенные.

— Каким делом? — шеи ученых по-гусиному вытянулись. В голосе великого князя они почуяли нечто такое, многообещающее…

— Вы знаете, кому воины Тайного Приказа поклоняются? — неожиданно спросил Самослав.

— Да кто же этого не знает, великий государь, — осторожно ответил Леонтий. Он хотел было перекреститься, но на всякий случай не стал, вовремя вспомнив, что его светлость тоже язычник. Только почесал лысину поднятой было рукой. — Демонице языческой поклоняются. Богине смерти.

— Вот, — князь согласно кивнул головой. — А это, как вы понимаете, для будущей жизни не слишком подходяще. Но и тех преимуществ, что мне вера этих людей дает, я тоже лишаться не хочу. Поняли задачу?

— Вы хотите сделать воинов Тайного Приказа христианами, государь? — удивленно посмотрели на него ученые. — Думается нам, это невозможно.

— А лет за пятьдесят-семьдесят? — пристально посмотрел на них Самослав.

— А лет за семьдесят получится, — важно кивнул Леонтий. — Мы возьмем за основу ваши деяния в армии. Я слышал, что вы начали отождествлять языческого Яровита и святого Георгия. Это просто гениально, ваша светлость!

— Если ваша мысль мне понравится, награжу, — сказал князь.

— Это непростая работа, ваша светлость, — важно произнес Лентий. — Нужно изучить труды древних авторов, опросить массу людей, и только потом создать концепцию…

— Все, я понял, — поморщился князь, отмахнувшись от них. — Идите, работайте!

Ученые с превеликим облегчением выскочили за дверь, сделали десяток шагов по коридору и склонились в глубоком поклоне. Навстречу им, окруженная стайкой служанок, шла княгиня Мария. Она, как и всегда, была одета просто, но безумно дорого. Китайский шелк, затканный мельчайшими цветами, шел сюда через Великую Степь и был куда дороже ромейского или персидского. Уж очень мало стало его с тех пор, как императоры династии Тан запретили его вывоз. Из украшений княгиня, как и всегда, носила только перстень, кулон с профилем мужа, серьги и узкий золотой венец на голове, поражая своей немыслимой скромностью знатных дам Братиславы. Впрочем, даже это ставилось ей в вину. Мол, до того загордилась, что золотом и каменьями брезгует. Княгиня милостиво кивнула обоим ученым мужам и вошла в покои князя.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — сказал Ницетий, провожая взглядом княгиню.

— Естественно, — кивнул