Константинополь-Босфорский - Алексей Николаевич Осадчий

за четыре года в окопах, прерываясь лишь на лечение, каковое никогда не заканчивал, возвращаясь в родной полк то на костылях, то с рукой в гипс упакованной. О штабс-капитане Андрее Ивановиче Нехлюдове газетчики аж с 1915 года писали как о богатыре былинном, полчища врагов побивающем штыком и удалью молодецкой, когда патронов нет. И вот израненный, контуженный неоднократно, до полковника дослужившийся боевой офицер не выдержал, на пинках вынес из штаба фронта комиссара гучковского Правительства, поднял в ружьё свою «Ударную Бригаду», выпустил воззвание к солдатам и офицерам Русской Армии и обязал генералов и офицеров принести «клятву русского воина», по сути некую присягу, где говорилось о войне до полного изничтожения супостата и установления в стране «справедливого государственного устройства».

Спорить с «контуженным полковником» никто не отважился, даже уважаемый офицерским корпусом Деникин предпочёл получить отпуск по болезни, дабы не служить под началом «бердичевского Бонапарта», не зачитывать эмоциональную, хоть и сумбурную «клятву русского воина». Зато для младших офицеров Нехлюдов кумир, ну а коль на фронте и наши части и противник далеко не в порядке, изнуряемые революционной заразой, больших наступательных операций не предвидится, вполне справляются капитаны на должности полковых и бригадных командиров.

Просьбу Деникина о переброске в Севастополь его и примерно двух сотен офицеров Юго-Западного фронта, обещал исполнить через трое суток, как раз им время на сборы, а нам с прапорщиком Уколовым надо за 72 часа успеть «гражданина Ульянова» уконтропупить. Пароход с революционерами как раз прибыл, но бурной встречи, подобно той, что в нашей истории на Финляндском вокзале случилась, не вышло. Пришли человек триста анархистов и прочей приблатнённой шелупони, бурно и даже матерно поприветствовали товарищей и разошлись. Никакого броневика, никаких «январских тезисов»…

Но потенциал то разрушительный у Ильича остаётся, потому надо, надо спрофилактировать вождя, плевать что ТУТ история по иной колее движется.

— Антон Иванович, скажите как опытный военачальник, удержит ли Российская армия Восточный фронт? Вильгельм недвусмысленно намекнул, что через месяц парадным маршем промарширует по Невскому. И есть такое у меня подозрение, — Великобритания и Франция не будут сему препятствовать, им германские корпуса в России выгодны.

— Соглашусь, Виктор Васильевич, союзникам выгодно ослабление России, дабы на мирной конференции диктовать свою волю не только побеждённой Германии, но и нам. Заняться переделом мира по собственному усмотрению давняя мечта Лондона, Парижа и нового игрока — САСШ. Им сильная Россия не нужна. Уже не нужна. Исполнили русские ваньки свою миссию, удобрили миллионами тел Пруссию да Польшу, оттянули немчуру от Парижа. А теперь всё — ненадобны!

— Так смогут немцы взять Питер?

— Вряд ли. Я же с Гучковым связь, пусть и конспиративно, через курьеров, поддерживаю. Александр Иванович хоть и крайне непопулярен среди офицерства, но на сегодня единственный легитимный вождь в стране. Мало нам отречения императора, а как ликовали, как радовались глупцы, красными бантами облепленные. Только как завершать войну, как будем восстанавливать державу, по каким законам жить? Пока идёт лишь одна критика, предложений же дельных практически и нет. И потому ещё и Гучкова убрать, означает ввергнуть Россию в хаос гражданской войны. О том я неоднократно говорил Нехлюдову, но полковника «заусило»…

— А почему, кстати, не стали поддерживать Нехлюдова? Андрей Иванович, насколько знаю, героический офицер и настоящий патриот.

— Всё так, Виктор Васильевич, только Нехлюдов одиночка. Если бы удалось «отпечатать» его в сотне экземпляров, как газету — враз бы переломили и войну и беспорядки. Но одиночка, даже столь дерзкий и талантливый, Россию сдвинуть в сторону счастья и процветания не сумеет.

— Это почему же? Наполеон же сумел.

— Боюсь, убьют Андрея Ивановича, — Деникин сгорбился, — союзники и подошлют убийц. Без Нехлюдова же сразу рухнет им созданный «Союз Патриотов», распадётся в един миг. Всё держится на одном человеке, на его бешеной энергии, на таланте вождя, трибуна. А такая конструкция крайне ненадёжна…

— Антон Иванович, я направляюсь в расположение Чехословацкого корпуса, по вопросам перемещения чехов и словаков на родину через Константинополь, если таковое желание у командования корпуса, разумеется, возникнет. Не сочтёт ли штаб Юго-Западного фронта мою деятельность подрывной? Знаете, не хотелось бы с военным трибуналом полковника Нехлюдова дело иметь.

— По правде говоря, Виктор Васильевич, Австро-Венгрия как держава кончилась, что особенно заметно по армии Дунайской монархии. Там разложение идёт если и медленнее чем у нас, то ненамного. Оттого и держим фронт. А так бы — один удар и полетело б всё верх тормашками.

— То есть, если начать набирать людей в «Отдельный корпус Руси Царьградской» ничего страшного не произойдёт?

— Бросьте, адмирал, — Деникин схватился за бутылку с вином, набулькал себе, выпил, — о том, что Русское Тихоокеанское Королевство развернуло работу по вербовке солдат российской армии, знают все. И ваша миссия без прикрытия заботой о западных славянах точь такая же — нужны солдаты новому государству. Иначе сомнут вас не турки, так болгары с греками. Только у нашего разлюбезного диктатора Нехлюдова с подрывающими боеспособность фронта разговор короткий. В лучшем случае интернирует. Полагаю, Виктор Васильевич, отослали вас из Константинополя исключительно для того, чтоб сгинул приятель короля Константина Первого, владыки Руси Царьградской, контр-адмирал Колчак где нибудь под Полтавой. Каково моряку сгинуть в степи, а, экая ирония судьбы, оценили?

— Приятно общаться с генштабистами, знал, что отслеживаете вы, уважаемый Антон Иванович, события в мире происходящие. Ну а касаемо моей «командировки», тут да, результат дворцовых интриг, явление обычное. Рявкнул на обнаглевших греков и пожалуйста — отправили за море рекрутов набирать…

— О вас хорошо отзывался покойный Эссен…

— Эх, Николай Оттович, Николай Оттович. Останься жив старик, как знать, может и ваша эскадра взяла б Константинополь…

— Да, — помрачнел генерал, — Константинополь даже не Царьград, это был Ключград к победе в войне. Что толку брать Львов, отдавать Львов, снова брать. Надо выбивать слабейшее звено у неприятеля. Сейчас же, посмотрите — Турция из войны выбыла. Болгария капитулировала, а Австро-Венгрия держится лишь номинально, мадьяры уже независимость не отдадут, чехи отпали со словаками, равно как и сербы. Нет более империи Габсбургов. Именно поэтому я и офицеры желающие послужить Отечеству спешим с юга в Петроград. Там положение сложное, но поправимое. Не получится у тевтонов пройти маршем парадным по городу Петра! Или у вас, как у «новорусского» иное мнение?

— Упаси господь, Антон Иванович. Я половину войны минные заграждения у Босфора ставил, на них «Мольтке» подрывался дважды, эсминцы турецкие, крейсера. Я Морской Корпус закончил восьмым! Да кто ж мог подумать об отречении его величества Николая Александровича? А после того бардака, что начался, неужели грекам отдавать Константинополь? Дружественная держава в