Аферист - Сергей Майоров

— Ну это как сказать, — криво усмехнулся Салицкий, задержавшись на пороге. — Светлана Сергеевна, у меня совещание. Организуйте нам с товарищем закуску.

— Буфет уже закрыт, Юрий Михайлович.

— Так возьмите из эн зэ пару банок. Вы не голодны, товарищ майор?

Вообще-то голоден. Но я сюда не жрать пришёл, это уж точно. Поэтому помаячил, что всё пучком, обойдёмся, чем бог послал.

А бог послал первому секретарю городского комсомола икры зернистой осетровых рыб в баночке смутно знакомой синей расцветки и ветчину опять же из баночки. Употреблять это предлагалось с галетами под беленькую из хрустального графина. Пойдёт.

— Ваше здоровье! — выдохнул Салицкий и опрокинул первую. — Тяжёлая неделя выдалась.

— Тяжёлая — не то слово, — согласился я, мысленно оглядываясь на свою новую жизнь в новом статусе. Неделя была вчера, но это неважно, потому что каждый день был заполнен большими и маленькими событиями. Не до скуки. И пока меня всё устраивало. Работать на себя в разы интереснее, чем служить карающей дланью Большого брата.

— Пока помню, сразу отдам, — полез Юрий Михайлович в сейф под столом.

Я этот сейф ещё в первое посещение кабинета срисовал, больно уж характерный звук открывания замка. У нас такие в управлении до сих пор стоят. У начальства конечно современные, а рядовым сотрудникам нечего в нормальных сейфах хранить. Ну да, миллионов на оперативно-розыскной не заработаешь и не украдёшь. Вот у генерала Барсукова сейф просто загляденье. Чёрный, матовый, открывается и запирается беззвучно. Давно мне хотелось заглянуть в него. Заглянул на свою голову. Медвежатник, которого я для этой цели привлёк, правда, фыркнул, и открыл его в пять минут. То, что я обнаружил внутри, позволило бы упечь на долгие годы и самого Михаила Игнатьевича и его подельников из структур власти. Сделать мне этого не дали. Начальник ударил первым. Сука.

— Это вам, — протянул мне Салицкий открытку с тиснёной надписью «Приглашение».

— Куда приглашаете?

— На трибуны девятого числа. Лично председатель горисполкома распорядился. Очень его впечатлила ваша помощь с траншеей. Просил познакомить.

Определённо, сегодня мой день. Не зря я ружья по стенам развешивал, вот они и начали стрелять.

— Надо познакомиться? Сделаем.

— Вы мне всё больше и больше нравитесь, Всеволод Иванович. Человек дела.

— Это взаимно. Приятно работать.

Стоило разлить по второй, зазвонил телефон. Юрий Михайлович чертыхнулся и крикнул через весь кабинет:

— Ну кто ещё там?

— Из совета ветеранов, — отозвалась секретарша.

— Нет меня. Рабочий день кончился.

— Председатель сказал, вы ему обещали.

— Завтра с утра пусть звонит.

— Завтра суббота, — заглянула женщина к нам.

— Какая к чертям суббота перед парадом? Всё равно отдохнуть не дадут. Пусть часам к десяти звонит, всё я ему сделаю.

— Тут мебельстрой на второй линии. Тоже просит приглашение.

— Ну эти-то куда лезут? По их мнению трибуны резиновые? Нет пригласительных!

— Мебельстрой? Они мне как раз нужны, — вспомнил я.

— Вот. Скажите, ими компетентные органы уже интересуются.

— Не надо. Светлана Сергеевна, скажите, есть заказ от госструктуры. Возьмут вне очереди, получат приглашение к трибунам.

— Что вы задумали? — полюбопытствовал Салицкий. — Мест на трибунах давно нет. Вам из резерва билет достали.

— На трибуны, и к трибунам — это разные вещи, Юрий Михайлович. А мне нужна особая мебель. Много у вас этих просителей? Наштампуйте им приглашений к трибунам. Они вас за это будут любить и почитать.

— Да вы что! На этих трибунах такие люди, нельзя к ним прохиндеев подпускать.

— Так и не пускайте. Ограничители поставьте. И почётный караул для солидности и на всякий случай. А кто будет слишком настойчив, того ко мне отправляйте, у меня безотказное средство есть, способствует пробуждению совести и гражданской сознательности.

— Шутник вы, Всеволод Иванович.

— А это и не шутка. Всерьёз предлагаю. С кем надо согласовать этот вопрос? Давайте согласуем. Обещаю, мимо меня и муха не пролетит.

— Юрий Михайлович, горбыткомбинат, — снова подала голос секретарь.

— Так, идёмте отсюда, — поднялся Салицкий. — Не дадут нам спокойно посидеть. Светлана Сергеевна, и вы идите домой.

Мы быстренько переместились в ресторан, что находился по ту сторону главной площади, а там и общение пошло живее, и никто нам не мешал.

— Что там у вас сегодня на комбинате приключилось? Конечно, если это подлежит разглашению.

— Вам скажу. Всё банально до зубовного скрежета. Первых расхитителей шефской помощи детдому брали.

— Оперативно работаете, — уважительно покивал Салицкий.

Да, в сравнении с казённой службой я просто метеор. Хрен бы мне так нахрапом удалось расколоть профкомовскую шайку, будь я при настоящих погонах. Над каждым опером по двести начальников сидит, и на каждый чих по двести подписей надо получить. А потом сами же удивляются, чего это у нас раскрываемость такая низкая? Преступники же сидят на месте и терпеливо ждут, когда за ними придут с правильно оформленным ордером.

Собственно, моя нынешняя деятельность — яркий пример отдельно взятого опера, на которого перестала давить бюрократическая машина.

— Да это так, мелкие воришки. Мне рыбу покрупнее подавай.

— Уверен, с вашей энергией вы и до них вскоре доберётесь.

— Доберусь, даже не сомневайтесь. Но если вы мне дадите пару умных и честных человечков, это произойдёт скорее.

— Ах, да, рассказывайте, какого рода специалисты нужны. Я даже боюсь предполагать, почему именно у меня. Постараюсь конечно подобрать, если таковые найдутся в моём арсенале.

Я кратко обрисовал идею насчёт вожатых, которые последят за доступом к опечатанному аквариуму в детдоме, а заодно и на общую атмосферу изнутри посмотрят.

— Вожатые это можно. В педотрядах у нас активисты. Как раз их профиль.

На том мы и сошлись. Завтра на созвоне. Если надо, я подъеду.

Глава 21

— Явился? — неодобрительно воззрился на меня Борис. — Хоть бы предупреждал, что ли, на сколько из дома сваливаешь. Есть будешь?

— Не-а, я сытый и пьяный.

— Крис тебе сегодня обзвонилась.

— Ай, — отмахнулся я.

— И даже не спросишь, что случилось?

— Нет.

— А оно случилось.

— Ладно, что там?

— Вот сам теперь звони и спрашивай, — мстительно отрезал приятель.

И когда он стал такой язвой? Кажется, я плохо влияю на молодой неокрепший ум. Надо следить за собой, что ли. Подавать положительный пример. Прямо завтра и начну, сегодня уже не выйдет, я набрался.

— Тю, делать мне нечего. Что там могло произойти, — стащил я туфли, скинул одежду и повалился на диван. — Где моя гитара? Душа требует музыки.

— Малиновский с женой помирился. Плакал твой великий план.

— Это и есть происшествие? Насмешил. Какой там план, так, мелкая пакость. Я ему этого добра прописал ещё вагон и тележку. Игра на нервах, чтобы жизнь малиной не казалась. Смешно, правда? Малиновскому хрен вместо малины. Тавтология называется. Ты знаешь, что я аспирант филфака?

— Такой же, как майор?

— Нет, Боренька, самый настоящий. Кстати, майор я тоже настоящий, у меня и удостоверение есть. А Криську уволю к чёрту.

— За что⁈

— За разглашение особо секретных сведений об объекте. Сам за него возьмусь, недолго уж осталось.

— Ты же разрешил ей мне рассказывать!

— Это было одноразовое разрешение. А коли вы, голуби мои, без меня дела обсуждаете, так я вас обоих и уволю. Тащи гитару!

— Ты меня уволил, сам и тащи.

— Ладно, тебя оставлю, так и быть. Неси инструмент, сыграю тебе одну душевную мелодию.

И я сыграл, и даже не одну.

На удивление, пьяному организму было легче совладать со струнами, так что я бренчал всё подряд, что шло на ум. Борька как сел на стул, сунув сложенные ладони меж колен, так и сидел, боясь спугнуть моё хорошее настроение. А меня пёрло, и жизнь казалась прекрасной, а будущее безоблачным… Перстень найден, приглашение на парад в кармане, Малиновский на прицеле. Пора расширять горизонты, переходить на новые уровни.

В какой-то момент я клюнул носом раз, другой, почувствовал, что гитару тянут из моих рук, но не смог её удержать, и провалился в глубины сна…

Разоспаться мне не дали. Громкий звон вгрызался в мозг, требуя присутствия в действительности. Служба, что