Погранец - Владимир Геннадьевич Поселягин

- это вещь. Да, сварка тут тоже есть, входит в штат инструментов и оборудования. Ну и даже подкрасил, катки и заплатки. Весь танк красить не стал. Покатался на нём, то ещё детище сумрачного гения, хотя и плюсы были, подвижный, малозаметный и оба его движка работали тихо. После прогона танка, оснастил боезапасом и всем необходимым, чтобы до штата довести, и отлетев на одеяле в сторону, стал вставать на днёвку. Время подходило. Поев, вскоре уснул на койке в «КУНГе» «Мерседеса», поставил его на дне узкого оврага, как раз машина встала и сверху маскировочную сетку натянул. Кстати, я нашёл убитых по запаху, землю убирал в хранилище, могилу общую так копал, телекинезом остатки перенёс, тут и танкисты, и простые бойцы, и похоронил. Девять тел было. Крест поставил и шлемофон сверху. Надо это сделать, а то не хорошо, больше двух месяцев лежат, никому до них дела нет.

На следующую ночь я нашёл просто брошенный в холмах танк, нужную «тридцатьчетвёрку» и то что надо, с Горького танк. Просто брошен, топлива нет, баки пустые, а так в порядке. Странно, что немцы не нашли и не прибрали. Залил солярки, моторного масла немного, а то низкий уровень. Воздухом попробовал, и с пол-оборота завёл, покатался туда-сюда и убрал танк в хранилище. Место ещё было. А чего его разбирать? Танку полгода, месяца три тут стоит. Даже часть боеприпасов на месте. Снаряды. Диски пулемётные вокруг раскиданы, видимо наши стрелки находили танк и патроны так себе лущили.

Я не задержался, полетел дальше и вскоре в крупном селе нашёл бывшую, уже старую стоянку какой-то немецкой ремроты, та уже перебралась в другое место, и давненько, но разбитые остовы, что не вывезли на переправку, видать не успели, остались на месте. Тут и нашёл всё что нужно. Катки тоже. Они даже сняты были, кучей в стороне лежали, прибрал что надо, отлетел на одеяле от полуразрушенного боями села, тут до села Андреевское по прямой километров сто, и занялся ремонтом танка. Надо закончить с подорвавшейся машиной. Восстановил ходовую сначала. Потом снял автокраном надмоторную плиту и занялся потрохами. Потом и остальными. Нашёл поломку, две причины, почему не работал стартер. К утру всё восстановил. Даже опробовал машину на ходу. Порядок. Отлетев в сторону, тут уже берег Дона был, и устроился в кустах. Что-то немцы разлетались, два разведывательных самолёта видел, вот в кустах и устроился, в спальнике. А так я решил на оккупированной территории остаться на зиму, перелечу в Белоруссию, и там в лесах устроюсь. Там видно будет. Ленинград всё, дальше сами. Чуть позже, ближе к декабрю, загляну к ним, узнаю, как дела, но и только. Однако я решил начать смену внешнего вида, поэтому думаю в блокадном городе меня не опознают.

А вот пробуждение было неприятным. Меня пнули в бок. Так, не со всей силы, а чтобы проснулся. Я от неожиданности резко проснулся, садясь, вскидывая пистолет «Коровина», небольшой такой советский пистолет для скрытого ношения, как его резко отбили в сторону ногой, раздался непроизвольный выстрел, и другой здоровенный немецкий солдат, с двумя рунами военного «электрика», опустил мне на голову окованный металлом приклад карабина. Больше ничего не помню. Темнота. Как же так, а? 

*** 

Очнулся я видимо вскоре, не знаю, что за удар был, но это не подрыв на фугасе. Очнулся тот момент, когда мою связанную тушку закинули в кузов грузовика, отчего я перекатился и замер у левой лавки. В кузове уже сидело несколько солдат СС. Ну и следом ещё забирались. Хлопнули дверцы кабины, скрипнул закрывающийся борт, взревели двигатели, кажется не одной машины, и началась тряска. Мы куда-то поехали. Двое гадов ещё на меня ноги поставили, на ботинках железные набойки, больно упирались, однако я терпел, много их слишком. Подожду. Да и ночь мне нужна, не люблю днём работать, это слишком опасно. Источник к слову наполовину заполнен. Значит, поспал часов пять-шесть, пока меня не нашли. Главное, как и почему? То, что те кого-то искали, а наткнулись на меня, это понятно, а вот свои действия я оценил, как очень низкие по качеству. За пистолет хватался, вскочить хотел. Сидел бы спокойно, обыскали, опросили, обокрали, и ушли. То, что обокрали бы, факт. Спальник у меня дорогой. Он сейчас к ранцу унтера прицеплен. Не знаю их звания, не простой солдат точно. То есть, тот мой спальник и подстилку трофеем взял. Гад. Ничего, верну обратно. О, и пистолет мой у него же. Взор - он всё видит. Время где-то часов двенадцать дня, видимо те закончили поисковые мероприятия и возвращались на базу. А вот планы на меня какие? То, что не отпустят, факт, немцы, особенно СС, не любят, когда в них стреляют, и стараются чтобы их противники долго не прожили. Мне бы до ночи дожить. Кузов открытый, если солдаты исчезнут, я о том, чтобы их в хранилище убрать, что приведёт к их неминуемой смерти, могут заметить другие. Я не вижу, возможно мы не замыкающие, и те, кто следует за нами, засекут пропажу солдат. А за долгий бой, да стрелковый, побеждает тот, у кого тупо больше стволов и те просто давят противника. Пока танк достанешь, заберёшься, это время, подстрелят ещё. Нет, пока ждём. А причина сейчас уйти, это вернуть свои вещи, потом ещё найди их. Я построюсь конечно, но сильно надежды на это у меня нет.

Пока мы ехали, я полностью опустошил источник, знаю, что нужно держать полный, на случай если будет возможность свалить, но голова трещала просто, кровь залила правый глаз. Похоже гематома и открытая рана на голове, которую никто и не думал перевязывать. Я провёл диагностику головы, обнаружив трещину в черепе, что удивило, сильный удар, почти расколол череп, и вот пустил всю ману, половину источника после диагностики, на заращивание внутричерепной гематомы, что всё ещё росла. Она уже опасной стала, давила на мозг, внутри кровь скапливалась. Та заметно уменьшилась и стало легче, не такая сильная боль. Я стал медитировать, сорок минут, и снова слил ману на лечение, в трещину в этот раз, она причина возникновения внутричерепной гематомы. Слил до остатка, начал медитацию, но машину тут мотать стало, поворачивали часто, пока не приехали, но я медитировал. Ну да, минут пятнадцать медитации и машина встала. Где-то половина источника набралось, мало, но хоть что-то. И вполне ясно мыслил, что также хорошо. На внешнюю рану я не обращал внимания, больше крови, чем серьёзная травма.