Воронцов. Перезагрузка. Книга 9 - Ник Тарасов

— Спи, сынок, — прошептала Машка, поглаживая его по головке.

Вечером устроили небольшое застолье. За столом собралась вся семья. Отец торжественно поднял кубок:

— За здоровье наследника! За Александра Егоровича! Пусть растёт крепким, умным и счастливым!

— За Сашеньку! — подхватили остальные.

Выпили. Потом начали передавать Сашку по рукам. Бабушка взяла первой, прижала к себе, причитая что-то ласковое. Потом мать. Потом няня Агафья. Потом отец — неловко, но с гордостью держал внука на руках.

— Богатырь растёт, — констатировал он. — Чувствую, крепкий будет.

Сашка, видимо, устал от такого внимания. Захныкал, потом заплакал в полный голос.

— Всё, всё, хватит тискать ребёнка! — вмешалась Машка, забирая сына.

Она унесла его в спальню. Я последовал за ней. Машка села в кресло у окна, расстегнула ворот рубахи, приложила Сашку к груди. Тот сразу затих, принялся сосать.

Я сел рядом, смотрел на них. Картина умиротворения. Мать и дитя. Вечная, неизменная сцена, повторяющаяся из века в век.

— Егорушка, — тихо позвала Машка, не отрывая взгляда от сына. — Ты счастлив?

— Очень, — ответил я честно. — Не знаю, заслужил ли я такое счастье, но я безмерно благодарен судьбе.

Она улыбнулась:

— Ты заслужил. Ты хороший. Добрый, умный, заботливый. Лучший муж, какого только можно пожелать.

Я наклонился, поцеловал её:

— А ты — лучшая жена. И мать.

Мы сидели в тишине, слушая, как Сашка причмокивает, насыщаясь.

Следующие дни пролетели в новом ритме. Сашка требовал внимания круглосуточно — то есть хотел, то плакал, то просто капризничал. Машка была постоянно при нём, я старался помогать, как мог. Менял пелёнки, качал люльку, носил на руках, когда Машка отдыхала.

Няня Агафья постоянно крутилась рядом, давая советы:

— Егорушка, не так держи! Головку поддерживай! Пелёнки плотнее заворачивай, а то раскутается! И не тряси его так сильно, укачивай плавно!

Я послушно выполнял указания. Хотя внутренне посмеивался — в XXI веке к пелёнкам относились совсем иначе. Но спорить не стал. Здесь, в начале XIX века, были свои традиции.

На завод я почти не ездил. Отправил Захара с запиской Григорию — мол, семейные обстоятельства, справляйтесь без меня несколько дней. Григорий прислал ответ — мол, всё под контролем, не волнуйтесь, поздравляем с пополнением.

Через неделю после рождения Сашки к дому подъехал обоз Игоря Савельевича, сам он сидел на козлах первого воза.

— Захар! — позвал я. — Гости у нас!

Я накинул кафтан, вышел во двор. Игорь Савельевич спрыгнул с воза, широко улыбаясь:

— Егор Андреевич! Добрый день! Слышал, у вас пополнение? Поздравляю!

— Спасибо, Игорь Савельевич, — пожал я ему руку. — Сын родился. Александром назвали.

— Вот и славно! — он пожал мою руку. — Дай Бог здоровья младенцу! А я вот привёз товар из Уваровки. Доски отменные — Прохор с ребятами на лесопилке постарались. Стекла — Семён с Митяем наделали за зиму целый воз. И фарфор есть.

Я оглядел возы. Действительно, доски аккуратно уложены, перевязаны верёвками. На втором возу ящики со стеклом — бутылки, стаканы. На третьем — фарфоровая посуда, тщательно упакованная в солому.

— Молодцы мужики, — одобрил я. — Работают без меня, не ленятся.

— Ещё бы! — засмеялся Игорь Савельевич. — Вы их так приучили, что теперь сами понимают, что делать. Фома за всем следит, Степан хозяйство ведёт, Илья с Петькой производство налаживают. Всё хорошо там.

Он полез на воз, достал оттуда сверток, завёрнутый в холщовую тряпицу:

— А это вам лично. От Петьки.

Я развернул сверток — внутри лежали булатные ножи. Десяток, не меньше. Каждый — произведение искусства. Узор на клинке, рукоять из кости, идеальная балансировка.

— Петька передавал, что эти — специально для вас, — пояснил Игорь Савельевич. — Говорит, лучшие, что он делал. И ещё вот это.

Он указал мне на деревянный ящик. Я открыл крышку — внутри на мягкой подстилке аккуратно лежали стеклянные колбы. Два десятка штук. Цилиндрические, с запаянным дном и узким горлышком. Именно такие, как я заказывал для механической лампы!

— Митяй старался, — добавил Игорь Савельевич. — Говорил, что это самая сложная работа, что он делал. Но справился. Все колбы одинаковые, стекло толстое, без пузырей.

Я осторожно взял одну колбу, поднёс к свету. Толщина стенок — как раз то, что нужно. Митяй превзошёл сам себя. Эти колбы — ключевой элемент механической лампы. Теперь, когда они есть, можно приступать к сборке.

Я пригласил Игоря Савельевича в дом:

— Проходите, Игорь Савельевич. Отдохните с дороги, чаю попьёте.

— Не откажусь, — согласился он.

В столовой Матрёна уже накрыла стол — чай, пироги, варенье. Игорь Савельевич уселся, с удовольствием отхлебнул горячего чаю:

— Ох, хорошо!

— Как дела в Уваровке? — спросил я, садясь напротив. — Всё спокойно?

— Спокойно, — кивнул он. — Деревня живёт, работает. Посевные идут. Картошку посадили. Семён с Митяем стеклом занимаются. Петька булатные ножи кует — они тоже нарасхват. Илья с мужиками дома строят — ещё три семьи из соседней деревни переехали, нужно жильё.

Я слушал, кивая. Приятно было слышать, что деревня развивается, растёт. Мои идеи, мои технологии приносят плоды.

— А Степан как? — уточнил я. — Хозяйство ведёт?

— Ведёт, и очень хорошо, — подтвердил Игорь Савельевич.

— Вот и славно, — удовлетворённо сказал я. — Значит, мужики справляются без меня.

— Справляются, — согласился купец. — Но всё равно ждут, когда вы приедете. Говорят, что без вас как-то неполноценно. Вы ж им новые идеи даёте, учите.

Я усмехнулся:

— Приеду. Как только Машка окрепнет, Сашка подрастёт — обязательно приеду. Проверю, как там дела, новые проекты запущу.

Игорь Савельевич допил чай, отставив чашку:

— Егор Андреевич, а можно деловой вопрос?

— Конечно, — кивнул я. — Слушаю.

— Вот вы знаете, что я с вами торгую уже давно, — начал он. — Стекло, доски, фарфор — всё это я вожу в разные города, продаю. Спрос огромный.