Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 - Ник Тарасов

спирт получить путем перегонки может каждый деревенский мужик, у которого есть медный котел и змеевик. Технология известна веками, мастера найдутся в каждом уезде.

— Но как это практически реализовать? — спросил собеседник, явно пытаясь представить техническую сторону вопроса.

— А это уже вопрос инженерной мысли, — ответил я, присаживаясь обратно. — Нужен механизм, который в момент перед выстрелом впрыснет точно отмеренную порцию спирта в камору ствола, смешает с воздухом и подаст искру. Сложнее, чем просто засыпать порох, но технически вполне выполнимо даже на уровне мастерских этого времени.

Я сделал паузу, наблюдая за реакцией собеседника. Его лицо оставалось невозмутимым, но я видел, как быстро работает его ум, просчитывая все возможности и последствия.

— Представьте себе преимущества, — продолжил я. — Никаких складов пороха, которые могут взорваться от случайной искры. Никакой зависимости от поставок селитры. Солдат можно обучить изготавливать боеприпасы прямо в поле, имея лишь спирт и простейшее оборудование.

— И никого демаскирующего дыма, — добавил собеседник задумчиво.

— Именно! Скорострельность возрастет в разы, точность стрельбы повысится, логистика упростится. — Я наклонился к нему: — Но понимаете, в чем проблема? Внедрить все это значит полностью перевернуть военное дело. А готово ли общество к таким переменам?

Собеседник долго молчал, переваривая услышанное. Наконец он поднял на меня взгляд:

— Вы говорите о революции в военном деле. Но любая революция несет не только преимущества, но и хаос. Кто первым получит такое оружие, тот получит огромное превосходство над противниками.

— Вот именно поэтому я и не тороплюсь с подобными новациями, — ответил я. — Слишком много неизвестных. Слишком легко нарушить хрупкое равновесие сил.

Собеседник кивнул, и я понял, что он оценил мою сдержанность. В его глазах читалось уважение к тому, что я не стремлюсь слепо внедрять все возможные новшества, а взвешиваю каждое решение.

— Внедрить все это, — медленно произнес он, нервно теребя воротник камзола. — Через завод. Через наши оружейные мастерские в Туле, где лучшие мастера империи трудятся. Производство оружия, которое сейчас существует, моментально устареет, и преимущество в вооружении будет настолько наглядным, что любой противник дрогнет еще до начала сражения.

Он поднялся с места, прошелся по поляне. Его силуэт казался напряженным, словно натянутая тетива. Обернувшись ко мне, он сощурил глаза:

— Очень интересную вещь вы мне сейчас рассказали. И что теперь прикажете со всем этим делать? Как быть с этим грузом знаний, который вы мне на плечи взвалили? — Он на какое-то время замолчал.

— Вы понимаете, — наконец заговорил он, и голос его звучал тише, но от этого не менее угрожающе, — что если эта информация попадет не в те руки? Если о ваших рассказах узнают французские шпионы или, не дай Бог, эти сведения каким-то образом дойдут до Наполеона? То быть большой беде — не только для России, но для всего мира.

Я слегка склонил голову набок, обдумывая ответ.

— Предлагаю вам просто забыть об услышанном, — сказал я наконец, стараясь говорить максимально убедительно. — Ну или воспринять как дополнительные знания, факультатив, если хотите. Теоретические выкладки, не более того.

Он резко повернулся ко мне, брови его сошлись к переносице:

— Забыть? После того, что вы мне рассказали? Понимаете ли вы, что если сейчас с вашей подачи кто-то попытается это внедрить, то ход всей дальнейшей истории изменится кардинальным образом? Раз вы об этом знаете, значит, у вас там, в будущем, уже такое используется? Разве нет?

Я покачал головой:

— Нет. В моем будущем порох используется до сих пор, хотя, должен заметить, в моем будущем и Екатерина Великая умерла в тысяча семьсот девяносто шестом году, как и положено по истории. Так что сейчас моё будущее, скорее всего уже альтернативное, где все может пойти совершенно по-другому.

Я на секунду задумался и потом продолжил:

— В моем времени есть одна поучительная история — называется «Эффект бабочки». — продолжал я. Так там группа современников сделала портал в прошлое, машину времени, если можно так выразиться. И случайно, совершенно случайно, наступили на бабочку в далеком прошлом. Просто раздавили маленькое насекомое, ничего более. Вернувшись в свое время, они обнаружили, что от их мира ничего не осталось — все изменилось до неузнаваемости. Один взмах крыльев бабочки, который не произошел, породил цепочку событий, которая через миллионы лет полностью переписала историю человечества. Это лишь художественное произведение, фильм, — продолжил я, заметив его заинтересованный взгляд, — ну, картинка, которую можно…

Собеседник резко меня перебил, взмахнув рукой:

— Я знаю, что такое фильм! Движущиеся картинки с актерами — попаданцы уже рассказывали.

Он остановился, скрестил руки на груди и продолжал смотреть на меня серьезно.

— Вот именно по этой причине я тоже не хочу изменять историю. Кто знает, к каким катастрофическим последствиям это может привести? Может быть, в результате наших действий Россия станет сверхдержавой, но зато случится что-то еще более ужасное — эпидемия чумы или война, которая уничтожит половину человечества.

Собеседника снова озадачили мои слова и он на какое-то время задумался, его молчание растянулось настолько, что я уже начал беспокоиться. Он стоял неподвижно, глядя в темноту леса.

Когда мне показалось, что пауза затянулась слишком долго и становится неловкой, он вдруг резко повернулся ко мне. Слегка прищурившись, словно оценивая меня заново, он протянул мне руку и сказал с неожиданной теплотой в голосе:

— Меня зовут Иван Дмитриевич. Будете когда-нибудь в Туле — не проходите мимо. У меня там дом на Кремлевской улице, большой, с колоннами. Любой извозчик покажет.

Его мысль на этом, казалось, оборвалась, но, не отпуская мою руку, он продолжил уже другим тоном — более официальным, деловым:

— И что немаловажно, это не просьба и не праздная вежливость из приличия. Я сейчас вам открыто, честно говорю следующее, и прошу отнестись к моим словам со всей серьезностью.

Его хватка стала крепче, почти болезненной:

— Вы будете находиться под пристальным наблюдением. По-хорошему, конечно, но наблюдение это будет постоянным и тщательным. Мне сейчас вас стоило бы, как минимум, посадить под арест, где вы никому не сможете навредить своими знаниями. А еще лучше было бы устранить прямо сейчас, прямо здесь — один удар кинжалом, и проблема решена раз и навсегда.

Я почувствовал, как холодок пробежал по спине. В его словах не было ни капли блефа — он говорил совершенно серьезно, и я понимал, что такой исход вполне возможен.

— А если же