Космонавт - Феликс Кресс

— Спасибо, Елена Георгиевна, но я ненадолго, — он повернулся ко мне, и его взгляд стал серьёзнее. — Сергей, я человек прямой. Ты мне жизнь спас, и я в долгу не останусь. Скажи, чем я могу помочь. Позволь, я сразу поясню, что могу достать в Москве многое… Ты не стесняйся, только скажи.

Я пожал плечами:

— Да, у нас, так-то, все есть…

— Похвальная скромность, но ведь это твой подвиг — ты мне жизнь спас, пока другие мимо проходили.

— Кто угодно на моём месте так бы поступил, просто не разглядели, что не алкаш лежит, а у вас приступ…

— Кто угодно этого не сделал — это был ты, — Иван Семёнович хмыкнул, — что ж, не хочешь, не говори. Но я всё равно в долгу не останусь. Ладно, не буду вам докучать, надеюсь, еще увидимся.

— Вот возьмите пирожок, макайте в варенье, — улыбнулась мать.

— Теплые… — приняв угощение, проговорил гость. — У-у… Какие вкусные! Ну, теперь я вдвойне обязан… Может, из техники бытовой что-то надо или мебели? Ну? Вы только намекните.

Мать приоткрыла рот, явно собираясь вставить что-то насчет пылесоса, но я едва заметно покачал головой. Она сжала губы и лишь молча отпила чай в кружки.

— Нам ничего не надо, — ответил я. — Живём нормально, всё у нас есть.

Как-то не привык я принимать подарки от посторонних, да и не за презенты оказал тогда помощь человеку.

Иван Семёнович зажевал губу, постучал пальцами по столешнице.

— Ну как же так? Я же должен как-то отблагодарить. Если уж на то пошло, мне и самому это нужно. Вы подумайте, ладно?

Я задумался на секунду. В голове мелькнул образ дяди Бори — его потрёпанный спортивный костюм, дрожащие руки, выброшенные сигареты. Он начинает новую жизнь, хорошо бы ему подсобить в этом. Пусть будет дополнительный стимул.

— Вот что, Иван Семёнович. Есть у меня один товарищ, — начал я не спеша. — Сосед. Дядя Боря. Годков немолодых, за пятьдесят уже. Хороший мужик, только работа у него… непостоянная. Шабашка. Возьмёте его к себе? Вот это было бы мне приятно.

Гость задумался, снова постучал пальцами по столу, а затем просиял:

— Это можно устроить. Он кто по специальности?

— Грузчиком трудится, университетов не кончал.

— Ну, это и не нужно, у нас работа другого профиля, так сказать. Начнёт с низов, конечно же. А там посмотрим, как себя покажет. Грузчиком для начала пойдёт к нам на склад?

— Да хоть бы и грузчиком, — сказал я и добавил: — Но на постоянку. А дальше пусть сам думает, старается.

— Если с дисциплиной и трудолюбием у этого Бориса все нормально, то в грузчиках не задержится, — заверил гость. — Прямая дорога в кладовщики. Ну и дальше, как себя покажет…

— Спасибо, я с ним поговорю. Он будет стараться.

— Замечательно, — Иван Семёнович махнул рукой. — Да хоть завтра пусть и выходит. Я кадровичке скажу. Хотя нет, давай вот как — скажи, к восьми утра пусть подходит к овощебазе седьмой. Пусть спросит бригадира Степаныча. Он на него посмотрит, а после с трудовой — в кадры. Я всё устрою. База на Сельскохозяйственной улице находится, склад № 3.

Я кивнул. Дядя Боря, конечно, не ожидает такого поворота, но это ему должно помочь. Потому что в последнее время он приуныл, явно не радовался ночным шабашкам. Да и возраст уже не тот, чтобы по ночам вагоны разгружать.

Гость отхлебнул ещё чаю, но задерживаться не стал.

— Мне пора. Заходите как-нибудь, если что — обращайтесь.

Мы вышли в коридор, чтобы проводить гостя до двери. Но пока Иван Семёнович натягивал пальто и поправлял шляпу, мать тихо ойкнула и вдруг засуетилась:

— Совсем забыла! Иван Семёнович, до свидания, а мне надо бежать!

— Куда это ты? — удивился я, наблюдая, как мать накидывает платок на плечи.

— К Зинаиде Павловне! Они с мужем телевизор купили. «Рекорд», новый, — с нотками гордости сказала она. — Теперь всем подъездом у них собираемся, передачи смотрим вечером.

Мать кивнула нам и, накинув платок, вышла. Иван Семёнович проводил её задумчивым взглядом.

— Всего доброго, — сказал он мне, пожав на прощание руку, и вышел. — Рад был познакомиться, Сергей.

— Взаимно, до свидания, Иван Семенович.

Я же закрыл дверь и пошёл к себе — пора конспекты штудировать. Завтра первая часть экзамена по теории, нельзя оплошать, а ещё хуже — наоборот, сболтнуть лишнего.

* * *

Утро выдалось прохладным, с лёгкой дымкой над стадионом. Я уже разминался у входа, когда заметил знакомую фигуру в выцветшем спортивном костюме. Дядя Боря шёл медленно, по-прежнему в тех же кирзовых сапогах, но сегодня его шаг был увереннее.

— Физкульт-привет, Серый! Я не опоздал? — хрипло спросил он, подходя ближе.

— Ты? Да никогда, — улыбнулся я.

Мы начали с ходьбы, чтобы разогреться. Дядя Боря при этом всё пыхтел. Я выждал паузу, пока мы заворачивали за первый вираж, и наконец сказал:

— Кстати, у меня для тебя новость. В понедельник ты выходишь на работу.

Он замер. Глаза расширились, потом сузились, будто он пытался понять — не подшучиваю ли я.

— Чего? — спросил он. — Это ты чего удумал?

— Грузчиком на седьмую овощебазу, но на постоянку. В понедельник к восьми утра, склад № 3 на Сельскохозяйственной. Спрашивай бригадира Степаныча.

Дядя Боря стоял неподвижно. Часто моргал. Потом резко отвернулся, будто поправляя шнурок, хотя шнурков на сапоге и не водилось.

— Ну, пойдёшь?

— Это… — голос его сорвался, он откашлялся. — Это как так вышло-то?

— Знакомый один устроил. Помнишь, мы человека спасли на остановке? Вот, он приходил. Представляешь, он зав овощебазы.

Он медленно выпрямился, потер подбородок. Потом резко протянул руку.

— Спасибо, Серёга, — ладонь его была твёрдой, шершавой от работы, но сейчас она слегка дрожала.

Больше он ничего не сказал. Просто развернулся и вдруг ускорил шаг, переходя на бег. Я догнал его, и мы пробежали первый круг в молчании.

На этот раз он продержался дольше. Первый круг прошёл ровно, на втором — запыхался, но не сбавил шаг. Лицо покраснело, дыхание стало хриплым, но он бежал, стиснув зубы. Когда мы закончили второй круг, он остановился, упёршись руками в колени.

— Всё… хватит… Уф! Умотал дядю Борю! — выдохнул он, но в