Ревизор: возвращение в СССР 23 - Серж Винтеркей

я так думала, пока сама вчера беса не увидела! Натуральный посланец дьявола!

— Извините, тёть Кать, я не буду такую телеграмму религиозную отправлять. Меня с работы погонят! В СССР атеизм победил!

— Дура! Ты что, не понимаешь? Раз бесы есть, значит, и Бог есть! Нет никакого атеизма!

— Нет! Тёть Кать! Даже не просите! Никак нельзя!

— Тогда соедини меня с дочкой!

— Переговоры в другом окне.

* * *

Москва. Обувная фабрика «Красная Заря».

Попали мы на фабрику лёгко и непринуждённо. Встретил нас секретарь местной комсомольской организации Семён Данилович Громов и отвёл к себе в кабинет. Он оказался молодым невысоким, но стройным темноволосым парнем с серьёзным взглядом.

— А я и журналиста ещё привёл, — представил меня Сатчан. — Знакомьтесь.

— Павел, — протянул я ему руку и подал ему своё удостоверение.

— «Труд»? — поднял он на меня удивлённые глаза. — Ничего себе…

— Ну, так и происшествие у вас произошло нерядовое, — серьёзно ответил я.

— Вы про Куницыну? — кивнул он, округлив глаза. — Да это просто кошмар!.. Так над людьми издеваться! Они всемером живут в комнате двадцать семь метров. Она, её старенькие родители, два её сына, старший женился, у него жена и ребёнок маленький родился. Три года первые в очереди на квартиру. И всё никак…

— Зачем она так-то? — спросил Сатчан. — Надо было жаловаться!

— Ага, чтоб вообще из очереди выкинули?

— А как бы они её выкинули? За что? — спросил я.

— Нашли б за что. Опоздала на пять минут, за машину швейную сломанную посадили — норму не выполнила… Да мало ли, ещё чего придумали бы, было бы желание.

— Это, прям, произвол какой-то! — возмущённо проговорил Сатчан.

— Да тут со многими так, — ответил Громов, понизив голос. — Люди десять-пятнадцать лет уже в очереди простояли, и не уволишься. На новом месте же и в очередь на квартиру заново вставать придётся. А начнёшь права качать, из очереди вылетишь.

— Крепостное право какое-то, это просто возмутительно… Давайте с этим что-то делать, — предложил я, глядя на него. — Сколько можно молчать?

— Давно пора! Я уже и не надеялся ни на что, если честно, у нас в райкоме никому ни до чего дела нет, — пожаловался он.

— И на райком ваш управу найдём, — пообещал Сатчан. — С чем к вам в прошлый раз пришёл «Комсомольский прожектор» МГУ?

— А, это. Пойдёмте, покажу, — поднялся он и мы встали и пошли за ним.

Портфель я взял с собой, чтобы не таскать в руках фотоаппарат, привлекая к себе слишком много внимания. Пока нам это ни к чему.

Он провёл нас по территории предприятия, показал место раскопок теплотрассы между двух корпусов.

— Если не заасфальтировать, — рассказывал Громов, — здесь весной и осенью всегда будет топкое место, только в сильные морозы, более-менее схватывается.

— Ну, правильно, теплотрасса внизу, — заметил я, достал фотоаппарат и сделал украдкой несколько снимков, спрятавшись за комсоргом и Сатчаном от посторонних глаз.

— Вообще, территория не такая уж и большая, — многозначительно посмотрел на меня Сатчан. — Два фабричных двухэтажных корпуса… Подвалы в них есть?

— Есть, — кивнул комсорг. — Там бомбоубежище, — показал он на правый корпус. — А там старое оборудование складировано.

— А там что? — показал я на одноэтажное вытянутое строение с окнами-бойницами.

— Склад готовой продукции, — ответил Громов.

— Большой, — переглянулись мы с Сатчаном.

— Там одни неликвиды никому не нужные, — с досадой проговорил комсорг.

— Ребята из «Комсомольского прожектора» сказали, что с фабрики выносят хорошую обувь. Есть мысли, откуда она? — спросил я.

— Тётки эти, что обувь несли, в котельной работают, — ответил Громов и показал глазами на высокое здание приличных размеров с очень солидной высокой трубой. — Я за ними проследил.

— Подвал там, наверняка, тоже есть, — задумчиво проговорил я. — Даже окна в цоколе есть, узкие, но длинные. Зачем такая серьёзная котельная такой маленькой фабрике?

— Так она на несколько фабрик, швейка же тоже от неё отапливается, — объяснил Громов. — Может, и ещё кто-то.

— Понятно… Что будем делать? — тихо спросил я Сатчана, отойдя немного от Громова. — Надо бы котельную проверить, в частности, её подвалы.

— Пойдёмте пока отсюда, — ответил Сатчан. — Мне с начальством сначала посоветоваться надо.

— Ну, давай, — кивнул я. — Семён Данилович. Мы картину, более-менее, для себя составили. Павел Игоревич, — кивнул я на Сатчана, — с руководством дальнейшие действия согласует и, скорее всего, мы с вами очень скоро опять увидимся. Вы только не распространяйтесь пока о нашем визите никому и не предпринимайте, пожалуйста, ничего. Особенно, следить больше ни за кем не надо. Хорошо? — многозначительно посмотрел я на него.

Громов кивнул, протянул мне руку, потом Сатчану. Мы с ним попрощались и пошли к проходной.

— Так… по поводу «Труда», — задумчиво сказал Сатчан, — пока просьба не писать ничего про этот беспредел с очередью на жильё. Я посоветуюсь с Бортко сначала. Возможно, он захочет, чтобы мы не привлекали к фабрике внимания, пока он будет с её руководством разбираться… Потому как если там действительно подпольный цех…

— Хорошо, — задумчиво кивнул я, — но, если вы фабрику под себя подомнете, эта женщина получит, наконец, квартиру? Для меня это главное, а вовсе не горячий материал в газете…

— Обязательно! — пообещал Сатчан.

Мы вышли с территории фабрики и направились к его машине.

А Сатчан покачал головой и сказал:

— Это как же надо довести человека, чтобы он решился уксус выпить и инвалида из себя сделать? А ведь могла и умереть вовсе!

— Ну вот так, — грустно покачал я головой.

Он подвёз меня до метро, и я поехал в университет.

* * *

Украина. Село Смелое.

Дождавшись, когда её, наконец, соединили с дочерью, Екатерина Михайловна набросилась на неё с обвинениями, что не могла застать её на рабочем месте всё утро.

— Но мама, я же не сижу целый день в кабинете! — оправдывалась Оксана. — Я заведующая детским садом!..

— Плевать! Оксана! Все это не важно… Слушай меня внимательно! — измученным голосом призвала она дочь. — Забудь про свою Галию, забудь про внуков! Мы уже не