Один за всех - Андрей Готлибович Шопперт

болонского пармизано с ещё каким-то словом матершинным, (Пармиджано-Реджано), как до Пекина раком. То же и с колбасой. На вид «докторская». А вкусно, как будто «Глюконата натрия» туда целую горсть сыпанули. В тортеллинки тоже чего-то натриевого точно сыпанули, пальчики оближешь, пельмени рядом не лежали. Пётр Христианович всё деликатесы испробовал и решил вот эти три продукта в Дербент и Мюнхен завести. Не экспорт наладить. Продукты возить по итальянской или дербентской жаре глупость. Нужно экспортировать мастеров. Пусть покушать колбаску с пельмешками, посыпанными тёртым сыром пармизано, сами приезжают люди и денежку привозят.

Просто повязать колбасника и под конвоем в Мюнхен отправить не вариант, человек должен быть заинтересован, чтобы у него стремление кулинарные шедевры выпускать не пропало.

Брехт эти три семейства собрал и предложил дворянский титул, звание профессор и академию (ПТУ кулинарное) в Мюнхене каждому главе семейства. И денег на открытие там производства и строительство жилья. За все плюшки нужно только одно сделать — научить своему мастерству, без всяких утаек, учеников, которые потом поедут и в Питер, и в Москву, и в Дербент, конечно.

Упрямились итальянцы долго. И только баронский титул, точнее титул «Фрайхер» склонил чашу весов на сторону Брехта. Кто же в эти времена откажется детям дворянский титул передать. Пётр им ещё и показал новые золотые червонцы баварские. Вот в этих монетках и дам вам беспроцентный кредит и безвозвратную ссуду, на переезд и открытие там ресторана, фабрики и ПТУ.

Да, обрадовали его дербентские мастера перед самым выходом в поход. Прислали кучу оборудования. Самым ценным, конечно, являются штампеля. Пока прислали только два: на десятирублёвую купюру и на двадцати пяти рублёвую.

Серебряные и золотые деньги — это, козе понятно, замечательный способ избежать инфляции и даже двинуть экономику вперёд, если их у тебя меряно — немеряно. Хотя даже и тут есть проблема. В телегу среднего размера помещается от силы 10000 металлических рублей, поэтому в России для сбора налогов приходилось собирать настоящие караваны.

Кроме самих штампелей прислали и автоклавы для варки бумажной каши. Деньги бумажные в Дербенте печатали на бумаге, в которую в равных пропорциях входят льняное и хлопковое волокно. Варят всё это в герметичных автоклавах, с их помощью сырье подвергается очень приличному давлению и высокой, гораздо больше сотни градусов, температуре, и превращается в самую настоящую кашу. Она перемещается потом в резервуар для очищения, а затем прессуется. Дальше в заготовку добавляют специальный краситель, который придаёт материалу необходимый оттенок. Для десяток выбрали охру, а для двадцати пяти рублёвых бумажек красно-коричневый краситель на основе Марены красильной. Тут ведь ещё важно, чтобы краски не поплыли при намокании.

После и начинается печать. Брехт выбрал один из самых сложных способов печати — металлографию. В этом случае для печати используются специальные стальные или никелевые формы, которые выглядят как пластины, в которые впрессован необходимый рисунок. Иногда их ещё называют штемпелями. При этом рисунок получается настолько тонкий, что подделать купюру, не разработав тот же самый способ печати, просто невозможно. Ну, и водяные знаки до кучи.

Матрицы и пуансоны для штамповки золотых червонцев и серебряных рублей тоже успели в Дербенте сделать и переправить кораблями по Дунаю до Ингольштадта. Ну, и образцы монет и купюр прислали. Их-то Брехт в поход и прихватил. Вот, сейчас при торге с мастерами сыграли роль. А в Мюнхене сейчас уже вовсю идёт подготовительная работа по смене валюты Баварию на новые рубли. Хоть и меньше в десяток раз население, чем в России, но напечатать и наштамповать новых денег нужно прилично.

Не только стряпальщиков пельменей удалось уговорить в Мюнхен переехать. Кроме магазинчиков с продуктами и тавернами всякими заходил Пётр Христианович и в обувные мастерские. В будущем не зря же самую лучшую обувь делают в Италии. Наверное, это передаваемое, из века в век, от отца к сыну, мастерство. Заходил, смотрел, мерил. И потом, если понравилось обувка, мастером созданная, показывал на свои берцы и спрашивал, такие смогёшь, и сколько на это уйдёт времени и денег. В Дербенте выпуск армейских ботинок для егерей освоили. Вполне нормальные получаются. Да, с подошвой проблема, ни пластмасс, ни резин нет пока, приходится из толстой, в несколько слоёв сшитой, кожи делать. Но это в Дербенте наладили. А нужны десятки обувных мастерских в Мюнхене, которые будут тачать сапоги и берцы для армии Баварии.

В итоге Брехт троих выбрал. Эти не просто кивнули, что сможем сделать, не бзди королёк, эти заставили Их Величество разуться и весь, потом пропахший, ботинок обсчупали. Почесали затылок, ну, это как водится у умных людей, и только потом согласились взяться за эту работу.

— Через неделю заходите, Ваше величество.

— Нет, камрад, недосуг будет. Буду с лягушатников кожу снимать на женские туфельки. Пупырчатые таки будут. Давай так… Ну и дальше всё как с поварами и всякими сыроделами, дом, мастерская, академия, она же ПТУ, заказ на тысячу берцов и ссуды с кредитами.

— Барон?

— Барон.

— Сапожный барон?! — усы вверх поползли.

— У нас, в Великом королевстве Бавария, всякий труд почётен.

— Вот такими красивыми червонцами с вашей красивой харей на аверсе? А запишите меня в новые граждане Баварии. Это же немецкий учит опять, то австрияки заставляли…

— Да пофиг, будут с тобой клиенты на языке Петрарки разговаривать и ученики, так шпрехай на итальянским. А дети?

— А что с детьми?

— Ну, у нас всеобщее среднее образование, а чтобы членом городского совета стать или офицером нужно знать немецкий и русский. Вся Бавария начала русский учить. Захотят твои дети в люди выбиться, придётся им полиглотами стать.

— Так они и так проглоты! Жратвы не напасёшься. Все заработанные деньги на говно переводят. Все кусты на дворе загажены.

— Так, что фрайхер, согласен на переезд?

— А поехали. Хуже не будет. Тут французы с тебя последнюю копейку дерут. Офицеры вообще стыд потеряли, заказали новые сапоги, а расплатились кулаком в морду. Поеду я в твоё Великое королевство.

Событие тридцать седьмое

Если вы хотите построить социализм, выберите страну, которую не жалко.

Отто фон Бисмарк

Говорят, сам Брехт не видел, и в этот раз вряд ли придётся увидеть, хотя если сильно здоровьем заниматься, то можно и дожить. Так вот, говорят, что у Бисмарка было кольцо, на котором было выгравировано одно слов «ничего». Якобы, когда Отто Эдуард Леопольд, фюрст фон Бисмарк-Шёнхаузен был в России послом, то очень ему понравилось это слово, которым можно сказать всё. Хоть одобрение, хоть отрицание, хоть непонимание. Да, вообще всё что угодно. К чему это?

А вот к чему. А что с французами в Болонье? А, ничего. Нет их в городе. История классная получилась. Сейчас