Барон фон дер Зайцев 3 - Андрей Готлибович Шопперт

во время бури, дождей и прочих гроз. Какие тут могут быть ямы, кто их за одну дождливую ночь выкопает и замаскируют.

Шесть языков знает фон Бок, теперь пять с половиною Иоганн, но среди этих языков татарским и не пахнет. Или можно засчитать некоторые татарские слова парню, он, например, знает, что название города Тюмень произошло от тумена, то есть от десяти тысяч. Кирдык ещё знает. Киль манда. Ещё тысяча — это мен, как человек по-ангельски. Стоп, он ведь строитель и как-то им на лекции один доцент, фамилии теперь не вспомнить, говорил, что кирпич — это татарское слово. Штаны, кстати, тоже. Ещё из строительства перекочевало слово камыш, которое первоначально употреблялось для камышовых крыш.

К чему это? А к тому, что допросить Пулада оказалось не просто, возник языковой барьер. В качестве переводчика ещё присоединился Перун, у него брат был женат на татарке, которую захватил в походе. Несколько слов выучил.

Информация получилось скудной, хотя Пулад ею охотно делился, особенно когда в раны от стрел пальца совали грязные, видимо инфекции боялся десятник, начинал орать и выдавать на гора, то о чём русские или немцы пытались его спросить. Немного этой информации всё же систематизировали, вычленили из криков. Татар оказало три тысячи, (өч мең). Главный Джалалуддин, вторым его брат Бетсбулан (Кепек-хан). Золота в шатре хана полно. На страже стоит десяток брата Пулада — Кечле.

Всё. На этом полезная информация кончилась. Как, впрочем, и Пулад.

Событие сорок первое

После того, как разобрались с татарским десятником Пуладом, пальцем из раны у него информацию выковыривая, Мартин фон Бок, как официальный командир их труппа, смотался в немецкий лагерь к комтуру Мемеля Ульриху Ценгеру вместе с Иоганном и тремя новиками. И не нашли его в лагере немецком. Да и не могли найти. После прошлогоднего нападения повстанцев жмудских и литвин на Мемель, в нём решили оставить приличный гарнизон, и сам комтур, читай военная власть в городе, остался руководить обороной.

Нашли шишку чуть круче — целого ливонского ландмаршала Бернхарда фон Хевельмана для командования Хоругвью рыцарей Ливонии и Рейнской области. И тот, на удивление Иоганна, согласился, рядом со своим возводимым ещё шатром, принять мелкого юнкеришку, командующего мелким отрядом. Ландмаршал был грузен, и на боевого рыцаря, такого картинного, поджарого, с буграми мышц и скуластым обветренным лицом в ореоле золотых кудрей, походил как кабачок на маленький тоненький огурчик. Вполне себе высокий, хоть и довольно тощий расстрига смотрелся рядом с ландмаршалом ребёночком таким.

Так к нему первоначально фон Хевельман и отнёсся, но по мере того, как Мартин рассказывал об их трёхмесячной почти робинзонаде на этом поле, брови херра Бернхарда вспухали и в домики превращались.

— Сто пятьдесят «волчьих ям»⁈ Отлично, сынок. А как же вы попали на это поле, и как узнали, что битва будет именно здесь? Я и теперь в этом ещё не сильно уверен. Эти рыцари со своим трусливым королём, могут сегодня же подняться и опять уйти на восход, чтобы забраться в наши тылы и двинуться к Мариенбургу.

Иоганн на этот вопрос, задаваемый ему фон Боком, Семёном и Старым зайцем такую фишку, что ему, дескать, явилась Дева Мария во сне и указала на место битвы, не решился выдать. Все попаданцы, про которых он читал, именно чего-то такое выдумывали, только имена высших сил меняя, ну, в Ливонии точно бы подошла Дева Мария. Он же народу сказал, что место ему указал архиепископ Риги. И вот теперь такой ответ Мартина поверг в ступор ландмаршала.

— Иоганн Валленроде? — домики из бровей спрятались в причёске херра.

Эх! Ваньша постарался скрыться за спиною фон Бока. Но этот гадёныш расстриженный завращался, парня выискивая.

— Кто это? — заметив вращение необычного юнкера, рассказывающего ему сейчас сказки, поинтересовался ландмаршал.

— М… Мой оруженосец Иоганн фон дер Зайцев.

— Да? И что? — брови назад не выползли.

— М… Ему… Нам… М… Его Высокопреосвященство… М…

— Ничего не понимаю. Мартин, ты бы мог перейти с блеяния и мычания на нормальный язык. Хотя, ты откуда-то с юга? Я половину слов не понимаю. А мычания, тем более.

— Там длинная история с дядей Иоганна…

— Со старшим Валленроде? С Конрадом фон Валленроде — бывшим Великим магистром ордена? Или ты имеешь ввиду Фридриха фон Валленроде — рыцаря Тевтонского ордена и великого маршала Тевтонского ордена? Мартин, не молчи? У меня есть дела и кроме тебя. Тем более, после того, что ты мне рассказал. Мне нужно срочно переговорить об этом с Великим магистром.

— Иоганн — это он, — расстрига ткнул пальцем в оруженосца, — его дядя фон Лаутенберг… Александр… Иоганн, может ты сам расскажешь о том, что тебе поведал архиепископ.

Теперь выставленный на всеобщее обозрение принялся мычать сам попаданец. Штирлиц не просто был близок к провалу, он уже ухнул в прорубь.

— Его Высокопреосвященство… М… Он сказал, что битва будет кровавая и там нужны все воины способные держать оружие. М… И поле зелёное станет красным, — пока всё точно. Именно так Иоганн Валленроде и говорил. — И ещё что-то про зелёное поле про Грюнфельд или про зелёный лес. — Иоганн выдал вид дурацкий и лихой, — Я понял, что битва будет у дорфа Грюнвальд, но когда добрались до этих мест, то нашли дорф Грюнфельд. Я и решил, что его Высокопреосвященство имел в виду именно это поле. Вот за вами дорф Грюнфельд.

— Так всё и было, — поддакнул расстрига.

Валленроде несколько раз перевёл точку прицела с одного малолетнего идиота на другого тоже не древнего. Оба вид имели придурковатый, но почему-то довольный. Хотя пятьдесят… тьфу, сто пятьдесят «волчьих ям» и укрепления, да ещё и с двумя пищалями — это серьёзное подспорье для его левого фланга. Так ещё и по словам старшего идиота их не обойти с востока, там болото.

— Удивительно. Ладно, я пошлю сейчас с вами комтура Кёнигсберга Хануса фон Хайде, он осмотрит, ваши укрепления и доложит мне, а я пока сообщу об этом Великому магистру. Подождите здесь, я сейчас отправлю к вам брата Хануса.

Событие сорок второе

Уже вечерело совсем. Их отряд, в отличие от немцев между Грюнфельдом и Таннебергом, никаких костров не разводил, потому комтур Кёнигсберга Ханус фон Хайде экскурсию свою быстро свернул. Ничего уже рассмотреть не получится и плюсом опять небо всё заволокло и ветер