Князь поневоле. Потомок Ермака - Илья Городчиков

отправиться в столицу? Я думаю, что с вашим пробивным и рисковым характером за короткое время вы сможете решить свою судьбу. С такой способностью попадать в передряги, вы либо быстро разбогатеете, либо ещё быстрее сыграете в ящик, — граф вздохнул. — Может, для начала расскажете, почему вообще оказались там и в таком виде? У меня нет абсолютно никакого желания, чтобы мой будущий зять прославился как чудак и самодур. Вы князь и начинающий промышленник, а потому должны показывать себя соответствующе, а не шататься по дешёвым кабакам, как бедный алкоголик.

— Отдыхал. Иногда полезно почувствовать себя самым простым человеком без всей этой помпезности, налёта прекрасного и всего остального. К тому же, мне удалось добыть весьма интересную для вас информацию.

— И что же вы смогли узнать в дешёвом кабаке? Как сильно подорожала соль или какой в этом месяце будет удой с одной коровы? Если вы действительно думаете, что на старости лет подобные новости будут мне интересны, то вы очень сильно ошибаетесь.

— Мой ответ вы узнаете в тот момент, когда озвучите сумму приданого, которым обеспечите свою дочь. Только не делайте из себя последнего бедняка.

— Друг мой, разве сама Анна — не самое драгоценное приданое, которое есть у меня? Не забывайте, что она моя единственная дочь.

— Безусловно, — я медленно кивнул, смотря в глаза старого дипломата, постепенно набивающего трубку сухим табаком. — Вот только у княгини Ермаковой положено соответствующее содержание. За столько лет службы в Персии вы точно нарастили достаточно жирка в своей мошне, чтобы не обеднеть, допустим, от полутора миллионов рублей. Я не прошу у вас земель, имений под Москвой или Ригой, а всего лишь деньги. Вы же прекрасно должны быть осведомлены о том, какие масштабные проекты я собираюсь реализовывать. У меня очень много идей, которые нужно постепенно реализовывать, так что ни один рубль не пойдёт мимо.

— Вашему аппетиту трудно не отдать должного, но позвольте поинтересоваться о том, куда пойдут такие значительные средства?

— Нефть. Я верю в то, что скоро стоимость этой драгоценной жидкости взлетит в небеса, и лучше обеспечить себя возможностью её добычи заранее перед тем, как большие корпорации отберут у нас возможность влиться в эту гонку за "чёрным золотом".

Какое-то время мы ехали молча. Ливена можно было понять, ведь если он согласится на мои условия, то действительно может лишиться больших средств, которые не так уж и просто накопить. Впрочем, именно старый граф и был тем человеком, который инициировал этот брак, а значит должен был готов понести большие материальные потери.

Я изначально закладывал в свой запрос куда больше средств, чем рассчитывал. Было ясно, что прожжённый политик, главной целью которого было договариваться, прожимая другим интересы своего нанимателя в виде государства. Судя по положению Персии, Ливен знал это дело на пять с плюсом.

— Миллион сто и не копейки больше. Вы и без того получите прекрасную жену, всяческую мою помощь в своих начинаниях, так что и такой суммы вам хватит для того, чтобы не казаться столь бедными для других людей.

Я был согласен. Изначально вообще рассчитывалось, что мне едва получится выудить для себя пятьсот тысяч рублей, но граф оказался куда более щедрым, чем я мог ожидать. Это не могло меня не радовать, ведь на моём счету очень скоро будет лежать весьма приличная сумма, которая уже сейчас начала греть моё сердце.

— И что же вы тогда такого узнали в том грязном кабаке, что ради этого стоило убивать человека и впутывать меня в разбирательство с полицией? Надеюсь, что у вас там что-то действительно стоящее, а не новости о досуге простого крестьянского люда.

— Нет-нет, ни в коем случае. О подобных глупостях я даже не думал вспоминать, — я сунул руку в небольшой внутренний карман и вытащил оттуда маленький листочек, исписанный мелким убористым почерком, который мне удалось освоить, несмотря на всё неудобство перьевых ручек. — Насколько мне известно, у вас давнее сотрудничество с конторой "Нечаев и металлы", а управлению компании подчинено несколько рудников, поставляющих сырьё для производства всяческих металлических изделий, — я протянул листок графу. — Здесь указано имя человека, который может быть ответственен за организацию будущих волнений на Баженовских рудниках. Вполне возможно, что это не настоящее его имя, но я бы рекомендовал как можно быстрее устранить его, но не поднимая шума. Толпа может сильно озлобиться, если руководителя их восстания устранят в открытую.

— Рабочие? Они бунтуют абсолютно всегда, так что одним разом больше, одним разом меньше — не играет такой большой важности. Я, конечно, смогу предупредить хозяев рудника, чтобы они смогли усилить охрану заранее, но очень сомнительно, что очередные выступления очередных рабочих вызовут что-то большее, чем очередную проверку со стороны столицы.

— У них есть требования, — заметил я, смотря за тем, как граф пробегается глазами по написанному на бумаге. — Они более чем достойные и реализуемые, так что на месте хозяев шахты я бы попытался пойти на переговоры. Подавление восстания может привести к новым стачкам, а мне кажется, что это будет вредно не только для частных интересов.

— И какие там могут быть требования? — отмахнулся граф. — Они вновь хотят ни черта не делать и получать зарплату только больше. Как ты можешь представить себе, "зятёк", — последнее слово Ливен произнёс с такой интонацией, словно вопрос был уже давно решён, — чтобы рабочие работали всего по восемь часов? Тогда никакому производству не получится не только жить, а уж о каком-либо развитии и вовсе говорить не стоит.

Я смерил графа взглядом, понимая, что каши с такими его убеждениями сварить будет слишком сложно. Всё же, я был человеком, а точнее продуктом своего времени, из-за чего понимал всю необходимость регуляции и послаблений для работников. Всё же, если человек работает по четырнадцать, а то и шестнадцать часов в сутки, проживая при этом не в самых лучших условиях, то ничего хорошего за собой это не понесёт. В этой временной линии людей, составляющих рабочий класс, было в разы больше. Если моя временная линия могла похвастаться всего дюжиной процентов по процентному отношению ко всему населению, то здешняя Россия гордилась уже тридцатью с лишним процентами. Следовательно, возможной революционной рабочей силы было гораздо больше, а это куда большая опасность для действующего режима, если он собирается и дальше продолжать собственную политику на тотальный консерватизм. Да, в этом мире не случилось