Падший – 2 - Павел Барчук

— И что мы будем делать? Ждать? — Спросил Марков оценивая реку, которая не только отвратительно выглядела, но и странно текла.

Она действительно брала начало где-то за горизонтом, делала петлю вокруг поляны, на которой мы сидели, а потом снова утекала за горизонт.

— Пока, да. Мне нужно подумать, как выбраться из вонючей ловушки. Вплавь преодолевать ее мы точно не будем.

— Спасибо! — Степан вскочил на ноги и отвесил мне глубокий поклон. — Вот прямо от души спасибо, что хотя бы через это ты не заставляешь меня проходить.

Он развернулся и направился к деревьям, которые были ненамного тоньше того исполина, возле которого мы пристроились на отдых.

Стволы, окружающие нас, выглядели совершенно голыми. На некоторых даже веток не наблюдалось. Они, видимо, высохли и отпали.

Вообще вся поляна казалась какой-то… мёртвой, что ли. Деревья, а вернее то, что от них осталось, были перекручены как тугие канаты. Редкие ветви, лишённые любого намека на листья, казались застывшими змеями, которых сделали из костей.

— Ты куда? — Окликнул я Маркова.

— Не знаю. Хочу хворост, наверное, набрать. Становится холоднее. Думаю, может, костер разожжем.

— Почему бы тебе не послать сраную сигнальную ракету, чтоб наверняка дать туманному пузырю знать о нашем прибытии? — Снова начал раздражаться я. — Он, может, нас и чувствует, но точно не видит. А если ты устроишь тут домашнее барбекю с маршмеллоу, река может оказаться лишь первым, самым маленьким сюрпризом.

Марков замер на полпути, обернулся и уставился на меня недовольным взглядом.

— Никаких костров. — Категорично заявил я. — Никаких лагерных пений хором. Никакой кадрили. Сидим тихо. Сидим и я думаю. Когда мы позвоним в дверной звонок этого сранного пузыря, было бы отлично, если бы наше появление хоть чуть-чуть оказалось для него неожиданностью.

Марков открыл рот, собираясь возразить что-то в ответ, но обстановка на чёртовой поляне снова изменилась.

Деревья вдруг начали двигаться. Серьёзно. Их стволы расходились в стороны, словно рвущаяся ткань, и оттуда, изнутри, падали на землю клубки старых, гниющих ветвей, опутывающих что-то, очень отдаленно напоминающее человеческие останки.

На этом «подарки» не закончились. Конечно! Иначе все было бы слишком просто.

Выпавшие ветви сначала корчились на месте, будто их выворачивает наизнанку, а затем начинали ползти. Немного. Буквально около полуметра, чтоб потом… Вскочить с земли, приняв вертикальное положение, и рвануть к нам с Марковым.

— А-а-а-а-а! — Уже привычно заорал Степан. — Это не ветки, Забелин! Это не ветки! Это срань какая-то! Спасибо, млядь, огромное, что опять втянул меня в очередную жопу!

Патологоанатом еще что-то кричал, но я его уже не слушал. Я одним прыжком вскочил на ноги и бросился к Степану.

Он прав. Деревья вовсе не являлись деревьями. Это — человеческие останки, сухие и гнилые. Они были обёрнуты друг вокруг друга в ледяных кладбищенских объятиях, напоминая перекрученные стволы, и мы их разбудили.

В данном случае, не считая огнемёта, ядерного оружия или группы обученных истребителей оживших мертвецов, лучшая стратегия — простейшая от природы: бежать, словно мы две зебры на водопое, и только что показался львиный прайд с кетчупом и столовым серебром. Сам я справлюсь, это не вызывает сомнений. Однако не уверен, что в окружении сотен этих странных, извращенных мертвецов успею защитить Степана от внезапного удара одного из чудовищ.

Кукловод, сукин сын! Он, наверное, смотрит из своего укрытия и ржёт до усрачки. Клянусь, очень скоро, заставлю его бороздить эту реку дерьма из конца в конец.

Теперь я точно знаю, что в изменениях Пристанища замешан именно он. Деревья в данном месте никогда не могли бы превратиться в высохшие, гниющие, обнимающие друг друга трупы. Это — заклятия уровня Падших.

Нечто подобное я сам сотворил для охраны одного из Девяти кругов Ада. Правда, мои мертвецы выглядят иначе. Они просто спрятаны внутри деревьев, которые живописной рощей раскинулись рядом с Кругом. Здесь же заклятие изменили. Такое чувство, будто его формулу переписали, добавив некоторые вводные, поэтому я не почувствовал опасности.

И, конечно, создал это Кукловод. Он тоже поставил деревья-убийцы в качестве охраны, чтоб никто не мог добраться до пузыря. На призраков они, видимо, не реагировали, потому что те не изучали достаточного количества энергии. Заклятие рассчитано конкретно на живых, оказавшихся в Пристанище. А теперь вопрос: до хрена ли сумасшедших полезут в это «прекрасное» место?

То есть Кукловод предполагал, что либо я, либо кто-то другой, имеющий сильную энергетику, попробует добраться к его долбаному пузырю. Значит, он реально там что-то прячет. И мне это очень нужно! Но сначала я должен убрать патологоанатома с опасного рубежа. Он стоял ровно на пути, по которому неслись монстры.

До Степана оставалось буквально два шага, когда ситуация из просто жопной превратилась в охренеть насколько жопную.

Из реки вдруг вынырнула огромная змея. Хотя нет… Эта гадина больше напоминала жирного пятиметрового дождевого червя. Существо явно было слепым. Но у него имелись широкие и круглые челюсти. Вот этими челюстями урод как раз схватил Степана поперек туловища. Секунда — и патологоанатом исчез в вонючих, кровавых водах реки.

— Твою, сука, мать! — В ярости выкрикнул я, глядя, как смертный с «бульками» погрузился в толщу дерьма, оставив на поверхности лишь парочку воздушных пузырей.

К счастью, буквально сразу же, из реки появился изогнутый горб. Червь, видимо пытался угомонить Степана. Зная Маркова, уверен, он сейчас очень активно сопротивляется.

Выхода у меня, собственно говоря, не было. Пришлось сделать то, что я просто ненавижу делать!

Я выкинул руку вверх, позволяя явится гладиусу. Да, у меня он тоже есть. Я все-таки, хоть и Падший, но ангел. Просто… Не могу смотреть на него без внутренней боли. Вид гладиуса причиняет какой-то дискомфорт. Я бы сказал, что у меня болит душа. Если бы она, конечно, была.

Наверное, воспоминания о Мятеже и о Падении еще слишком свежи. И не надо говорить про чертову уйму тысячелетий, минувших с того дня. Да! Я знаю! Видимо, память у ангелов слишком долгая.

Мой меч отличается от оружия Светлых. Он черный, как самая черная ночь. С его лезвия срываются огненные искры, вспыхивая клубами огня. Последствия долгой жизни в Аду. Что поделаешь.

Я одним прыжком скаканул вперед, прямо на червя. Едва мои ступни коснулись его отвратительного тела, с размаху вонзил гладиус. Змея взвыла, подкинула меня вверх, а потом полностью вынырнула из реки. Марков, зажатый челюстями, размахивал руками, отплевываяясь дерьмом, и пытался что-то орать. По-моему, он угрожал гадине.

Существо отпустило Степана, придав ему скорости в полете. Но сделало это так, чтоб