Спасти кавказского пленника - Greko

она меня по рукам. — А я так не хочу! Я уже знаю, как это может быть!

Я смирялся, понимая, что моя грузинская бестия как всегда права.

Накануне свадьбы она и вовсе не ночевала в доме. Тут уже Лидия меня предупредила, чтобы я при полном параде явился в церковь в назначенное время. А уж потом она привезёт Тамару.

Я очень волновался. Если бы не Бахадур и Дадиани, которые все время стояли рядом со мной, еще неизвестно, удержался бы от падения в обморок. Дадиани сразу забрал у меня кольца, чтобы я не уронил их, так у меня дрожали руки. Передал их священнику.

Точно в назначенный час в церковь вошли Лидия и Тамара.

Я успокоился. Выдохнул. Любовался. На Тамаре было простенькое, но изящное и красивое белое платье. Лицо прикрыто фатой. Я посмотрел на Дадиани, кивнул, поблагодарив. Было понятно, что платье Тамаре купили они с Лидией. Дадиани улыбнулся, легонько стукнул по здоровому плечу. Я опять обернулся к своей будущей жене, и больше ни на кого не отвлекался. Тамара подошла ко мне. Подняла фату. Взяла за руку. Дадиани и Лидия стали позади нас. Венчание началось.

Думаю, Тамара за эти дни выучила ход службы наизусть. Ни разу не запнулась в действиях. Полагающимся образом ответила на все вопросы священника. Батюшка при её ответах мягко улыбался. Все-таки у Тамары был умилительный акцент.

Я уверен, что мы оба испытывали одинаковые чувства. Не только счастья и радости. В большей степени невиданного облегчения. Потому что в эти минуты заканчивалось, в общем-то, довольно страшное время для нас обоих. Страх этот был для нас связан с судьбой и положением Тамары. Я бы никогда себе не простил, если бы навлек на неё позор. И не уверен, что Тамара стала бы жить с таким клеймом. И пусть мы понимали, что впереди будут новые испытания, но теперь мы будем справляться со всеми горестями и радостями как муж и жена. И никто никогда не посмеет кинуть в Тамару грязью. Или даже просто косо на неё посмотреть. Наше обоюдное «да» на вопрос священника: «Имеешь ли (Константин, Тамара) произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, взять себе в жену (в мужа) эту (сего) (Тамару, Константина), которую (его же) здесь пред собою видишь?», было произнесено с таким длинным выдохом и с таким облегчением, что батюшка оба раза реагировал с небольшим удивлением. Откуда было ему знать, от какого тяжелого груза мы освободились в эти секунды.

Наконец, священник соединил наши руки, покрыл их епитрахилью и повел нас троекратно вместе со свидетелями вокруг аналоя. И это означало, что Коста и Тамара Варваци сделали свои первые шаги по Земле, как муж и жена.

…Праздновали все той же тесной компанией у Найтаки. Мы с Тамарой были без сил. Но Дадиани, Лидия и Бахадур своим весельем, бесконечными тостами — да, да, и от алжирца — с лихвой все компенсировали. Чета Дадиани сделала нам еще один свадебный подарок: двести рублей. Тут же заставили нас замолчать, когда мы бросились за все благодарить.

— Это я вам должен сказать «спасибо»! — неожиданно признался Дадиани. — Особенно Тамаре! Ты же знаешь, Коста… С нашей службой часто нет времени. Сил. А моя Лидия с того дня, как появилась Тамара, такая счастливая! И мы оба рады, что можем так выразить вам нашу благодарность!

Бросились обниматься. Продолжили веселиться.

Я заметил, что мы с Тамарой во время застолья много раз проверяли наличие колец на наших указательных пальцах. Будто боялись и не могли до конца поверить, что это событие, о котором мы мечтали чуть ли не с первой секунды нашей встречи, и которое, порой, казалось, невыполнимым, все-таки случилось.

Вернулись домой после ресторана. Войдя в комнату, разделись догола. Легли в постель. Обнялись. Поцеловались. И, не сговариваясь, тут же заснули.

…Зато утром начался наш многодневный любовный марафон. Счастье, переполнявшее нас, было настолько сильным и его было так много, что мы не замечали бега времени. И нам обоим еще раз стала понятна та свобода, которую мы обрели законностью наших отношений. Исчез страх. И мы, прогнавшие его, теперь праздновали, занимаясь любовью без устали и почти без перерывов. Нам настолько нравилось наше новое состояние, что часто, почти всегда, вместо привычного произношения имен друг друга в процессе или на пике, мы предпочитали выговаривать наш новый статус. Я кричал: «Жена, жена, жена!» Тамара вторила мне: «Муж, муж, муж!»

До вечера о нашем пропитании заботился Бахадур. Тихо стучался в дверь, оставляя возле неё поднос с едой. Ели быстро, оставаясь при этом голыми. Вечером же заставляли себя выйти поужинать с четой Дадиани. Они, со смехом наблюдавшие за нашим нетерпением, быстро отпускали нас. Мы спешили домой. Вбегали в комнату, запирали дверь, скидывали одежду. Порой и до кровати не доходили. Начинали прямо у двери.

Я, конечно, не ошибся, когда предположил, что секс с Тамарой будет бешеным. Не ошибся, но все равно поражался. В голове никак не умещалось: откуда взялось в это время у такой молодой девушки, воспитанной по всем строгим канонам, такое отношение к занятиям любовью? Без ложного стыда, без ханжества. С готовностью к экспериментам.

В первый раз, когда повернул её на бок, даже побаивался её реакции. Тамара вопросительно взглянула.

— Может, тебе понравится? — выразил робкую надежду.

Тома кивнула.

Ей понравилось. Дальше моего наставничества не потребовалось. Она сама занялась изучением всех тайн занятий любовью. С той же целеустремленностью и напором, с которым она, например, учила французский или русский. Спокойно говорила о том, что и как ей нравится. Часто диктовала ритм моих движений.

Как-то, после очередного акта, когда мы откинулись и тяжело дышали, я не удержался, выразил удивление.

— Глупый вопрос! — усмехнулась Тамара. — Я лежу перед тобой голая. Ты лежишь передо мной голый. О каком стыде тут можно говорить⁈ — Тамара гладила мои шрамы.

— Страшные?

— Да.

— Тебе неприятно?

— Ты дурак?

— Почему это?

— Потому что ты мой муж. Я тебя приму в любом виде!

— И за что мне такая награда?

— Ты чаще задавай себе этот вопрос! — улыбнулась Тамара.

— Так я каждый день задаю.

— Хороший муж! А помнишь, как не хотел, чтобы мы занялись тогда любовью в Тифлисе?

— Помню, конечно. Ты это к чему? Что я дурак?

— И это тоже. А так, к тому, что, если бы не раздела тебя тогда, то