Резидент КГБ. Том 1 - Петр Алмазный

А вот письменный стол содержал в одном из своих ящиков удивительную находку.

Сокрытые под небольшой пачкой газет и журналов, советских и иностранных, там обнаружились… другие журналы. Таких в Советском Союзе было точно не встретить. Это были журналы с гейским порно. Тут уже я порадовался, что на руках у меня перчатки. Вспомнилось, что об этом я тоже читал: Гордиевский действительно такое для чего-то покупал. Это заметили следившие за ним датчане из контрразведки ПЕТ (тогда он ещё не был завербован). Позже англичане даже проводили оперативное мероприятие, пытались свести Гордиевского с каким-то своим агентом-гомосексуалистом.

Увы, ни среди страниц обычных журналов, ни среди вот таких вот ничего секретного не скрывалось.

Что я надеялся здесь, в квартире предателя Гордиевского всё-таки найти? Книги с печатью «Библиотека английского посольства», газету объявлений о продаже недвижимости в Лондоне и пригородах, с карандашными пометками? Фотографию в обнимку с английским куратором Джеффри Гаскоттом? Письмо от директора МИ-6 с благодарностью за отличную работу и наилучшими пожеланиями? Или орден Британской империи в красивой коробочке? Это, конечно, вряд ли.

Подготовленные к передаче противнику секретные бумаги из резидентуры, фотоаппарат «Минокс» с отснятыми документами? Тоже едва ли.

А вот блокнот с шифрованными записями, наброски донесения, фотографические плёнки в специальных тюбиках, паспорт нейтральной и скромной страны на чужое имя — почему нет. Когда таскаешь информацию врагам уже несколько лет, неизбежно расслабляешься и допускаешь ошибки. На этом погорели многие.

Телефон в прихожей молчал, ещё минут десять-пятнадцать в запасе у меня имелось, потом нужно было возвращаться на работу.

Это время я решил уделить проверке книг. Три полки были заставлены полностью, разноцветные корешки покрывали буквы с солидными фамилиями. Меня, понятно, эти тома интересовали не своим литературным содержанием. Я стал методично доставать книги и перетряхивать страницы. Заодно проверил, не спрятано ли что-нибудь на полках позади книжных рядов. Увы, там ничего не оказалось.

Держа в руках новенький том Шекспира на английском, я застыл в задумчивости. Что-то в деле Гордиевского было связано именно с книгами, что-то серьёзное, существенное. Я напряг память… Тут на площадке застучали по ступеням шаги.

За дверью кто-то поднимался, я замер с книгой в руках, весь обратившись в слух.

И это случилось. Шаги затихли напротив двери. Тишина продолжалась не дольше секунды, и вот раздался тихий скрежет вставляемого в замочную скважину ключа. Шпион Гордиевский неожиданно приехал домой. Это не могла быть Ирина, её ключи от квартиры лежали сейчас у меня в кармане. Видимо, предупредить меня звонком у неё не получилось.

Времени у меня оставалось только на то, чтобы рассовать вытащенные книги обратно на место и заскочить в спальню, проход туда вёл прямо из зала. Или оставить книги, как были, на столе, а самому выскочить на балкон, с него на соседний — и так уйти. Но путь по балконам может получиться вовсе не бесшумным и незаметным. А книги на столе сразу выдадут, что в квартире кто-то побывал, причём буквально только что.

Томики с тихим шорохом встали на законные места. А я, успев боковым зрением увидеть открывающуюся дверь квартиры, схватил своё лежавшее на диване пальто и бесшумно нырнул в спальню. Оставалось надеяться, что сюда непонятно зачем приехавший в обеденный перерыв домой Гордиевский соваться не станет.

Тут мне пришло в голову, что он может заявиться сюда со своей любовницей, брюнеткой Лилей из советского Красного Креста. Ведь после моего недавнего вторжения в их квартиру для встреч проводить время там они наверняка опасаются. А здесь, пользуясь случаем и обеденным перерывом… Это для меня будет уже просто какое-то издевательство. Но нет, дверь закрылась сразу, предатель был один. Я не видел его, но слышал лёгкий запах одеколона.

Он пошуршал в коридоре, снимая пальто. Шаги протопали в направлении кухни. Зашелестел целлофановым пакетом, открылась и закрылась дверца холодильника — положил туда принесённые продукты. Хорошо бы, чтобы за этим он домой и заехал, а теперь по-быстрому отсюда убирался. Но нет: чиркнула спичка, вспыхнула газовая конфорка — хозяин квартиры решил попить чаю, а то и подкрепиться основательней.

Выход оказался для меня перекрытым: дверь наружу просматривалась из кухни, да и открыть её бесшумно вряд ли получится. Существовал путь в зал и оттуда на балкон, но, опять же: услышит. Я стоял в раздумье. Гордиевский возился на кухне, звенел посудой и что-то напевал себе под нос. Ну что, выскочить сейчас с криком «гав!!!», скорчив зверскую морду? А что, нормальный вариант. Я представил себе эту картину: противник мой хватается за сердце, валится на пол, бьётся в конвульсиях. Через минуту всё кончено. Гибель от переутомления, слишком много и усердно трудился, не жалел себя, бывает.

И тут большая и жуткая мысль шевельнулась в глубинах моей души — и отодвинула эти неуместные кривляния. Она всплыла на поверхность сознания, как всплывает в арктических водах стратегическая подлодка с ядерными ракетами на борту. Я сейчас с предателем один на один. Никто не знает, что я здесь. Так не стоит ли и правда?.. Привести в исполнение приговор от 1985 года об исключительной мере наказания за измену Родине. Избавить страну от предателя. И хоть год здесь пока другой, преступление уже совершено. И всё будет по справедливости. И по высшей, и по какой угодно.

Только вот… Способен ли я убить человека? Не защищая свою жизнь, не в пылу боя, а вот так: схватить его, ничего не подозревающего, прихлёбывающего чай вприкуску с бутербродом… И свернуть ему шею. Или заставить написать признание, которое послужит заодно предсмертной запиской, а потом вздёрнуть тело на люстре, воспользовавшись шнуром от утюга. Смогу? Вот, прямо сейчас?

Я заглянул себе в душу — и засомневался.

Физического ресурса и навыков майора для этого вполне хватит. Так может, к чёрту эти колебания? Иного случая может и не представиться. В следующем году Гордиевского переведут в Москву, это я знал. Но вдруг он уедет в самом начале января? Там я его уже не достану. Надо решаться…

Резкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. А заодно прервал мои лихорадочные рассуждения. Гордиевский быстро оказался в коридоре и снял трубку.

— Слушаю!.. Да, я, кто же ещё… — Он недолго послушал собеседника. — Когда это случилось? Понял, скоро буду.