Ревизор: возвращение в СССР 47 - Серж Винтеркей

Благополучно добравшись до аэродрома, привычно разместились в салоне на тех же самых местах – в самом начале салона, чтобы никто нас не обкуривал. Думал, что народу будет примерно, как в прошлый раз. Но скоро объявили, что осталось буквально пять минут до вылета, а никого практически не было, кроме трёх полковников, которые сидели в самом хвосте самолёта и уже вовсю дымили.

А, ну ясно. – подумал я. – Видимо, та делегация, с которой мы прилетели, давно уже обратно в Москву вернулась. Люди всё же серьёзные, не в отпуске. Вряд ли им кто‑то позволил бы три недели на Кубе по служебным делам находиться. Ясно же всем, что столько служебных дел на этом острове вряд ли у них получилось бы найти.

А за пару минут до вылета по проходу прошло четыре солдата. Каждый нёс ящик с бутылками кубинского рома. Остановились неподалёку от нас и принялись их аккуратно обустраивать на пустующих сиденьях, парашютными стропами приматывая, чтобы точно не свалились, если самолёт вдруг в турбулентность попадёт.

Вслед за ними зашёл Балдин, выходивший незадолго до этого.

– Ну что, Паша, – подмигнул он мне, – два ящика твоих, два ящика моих. У меня же тоже кубинские песо лишние остались, и достаточно прилично. Ром очень хорошего сорта, один из самых лучших, что можно вообще приобрести. Есть и повыше качеством – для самого верха, но то уже не продают. То уже только для личного потребления и для подарков уважаемым людям. Но поверь мне, и этот тоже очень хорош. В «Берёзке» ты точно ничего не купишь такого качества.

– Спасибо, Эдуард Тимофеевич, от души, – искренне поблагодарил я, но с некоторой долей озабоченности. Даже если нас на «Волге» повезут, у нас же два чемодана приличных размеров... Ну, если мы с Галией с детьми на руках сядем на заднее сиденье, то один из чемоданов, по идее, можно на переднем сиденье пристроить. Но другой в любом случае надо в багажник класть. Влезут ли рядышком ещё два ящика с ромом? Вот так, навскидку, я не был готов припомнить ёмкость багажника «Волги», и рассчитать это, исходя из всех габаритов…

Балдин, видимо, понял мою озабоченность, и сказал:

– Вот вообще не волнуйся по доставке... Я пока прикажу их к себе доставить, а потом как‑нибудь адъютанта своего с ними к тебе пришлю с шофером. Он тебе и домой их затащит.

– О‑о‑о, спасибо, прекрасная идея, – поблагодарил я генерала.

С детьми в этом перелёте нам с Галией невероятно повезло. У них какие‑то инстинкты, что ли, включились. Может быть, запомнили, что перелёт сюда был скучным и утомительным. Так они, видимо, чтобы не страдать от безделья, большую часть перелёта просто себе спокойненько проспали.

Удивительное дело, но, конечно же, невероятно приятное для нас как родителей. Мы с Галией успели и вздремнуть по очереди, и книги почитать в удовольствие, и разминаться по очереди ходили, гуляя по проходу между креслами. Ноги всё‑таки от долгого сидения в одной позе сильно затекают. Но это обычная плата за длительные перелёты.

Я решил, кстати, что пришло время переговорить с Балдиным по поводу всех этих моих кубинских приключений. Пока мы были там, я не хотел ему отдых портить рассказом о них. Но я же прекрасно понимаю, что он, как генерал, имеет много каналов информации, и однажды всё равно обо всём этом узнает. Кто-то да расскажет. И вполне может быть, что он изрядно на меня разозлится, что я ему ничего вообще не сказал.

Он же генерал, а генералы привыкли всегда быть в курсе всех событий – надо или не надо, это просто уже такая у них нормальная модель поведения. Я и сам такой, так что прекрасно понимаю. Тоже считаю, что лишней информации никогда не бывает, а бывает только нехватка нужной информации. Поэтому решил, что сейчас самое время с Балдиным всё же переговорить, да посвятить его в основные события моих нелёгких взаимоотношений с МИД СССР и спасительную миссию от Фиделя Кастро…

Глава 11

Куба, Гавана, посольство СССР

Послу Советского Союза на Кубе Забродину, когда он узнал, что самолёт с Павлом Ивлевым поднялся в воздух, захотелось от избытка чувств перекреститься и сказать – ну, слава Богу!

Делать он этого, конечно, не стал, хотя и сидел один в кабинете. Не та привычка, которую можно даже без свидетелей демонстрировать. Потому что привыкнешь креститься, а потом на людях случайно перекрестишься – и всё, конец карьере.

Сам Забродин религиозным официально не был, но в Бога верил. Вот такой парадокс. Побудешь тут религиозным, если за поход в церковь в Москве тут же из МИДа вылетишь, как только там об этом узнают. А всегда найдется кому сообщить… Мир не без добрых людей.

А в Бога он верил, потому что был один случай у него в детстве, который произвёл на него неизгладимое впечатление. Ему тогда лет четырнадцать всего было. И ему под утро сон приснился, что бабушка якобы с ним разговаривает.

Во сне это не показалось ему удивительным, хотя бабка в параличе уже три года лежала и ни слова не говорила никому. В этом сне она сказала ему, что денег ему на учёбу в Москве собрала. И в Библию положила. Так что он должен найти её и деньги свои забрать.

Проснулся он поутру и сразу побежал к бабушке, решив, что говорить она снова начала. Но наткнулся по дороге на заплаканную мать, которая не разрешила ему зайти в комнату к бабушке. Она ему сказала, что та в начале ночи умерла. Его просто не стали будить, ему же в школу идти…

Забродин тогда был атеистом и пионером. Но всё же сон этот его за душу взял, и он начал потихоньку от родителей Библию бабкину искать. А когда нашёл, то в ней две тысячи рублей обнаружил.

Вот так и не верь после этого в Бога и в загробную жизнь…

Деньги он, конечно, тут же родителям отдал. Зачем ему деньги на обучение в Москву, если он знал, что обучение в Советском Союзе, в отличие от западных стран, бесплатное?

Жалел, правда, потом не раз, когда жил в общаге вдали от родителей, а всё