Рандом (СИ) - Ирина Е. Булгакова

Я старалась стричь ровнее. Я отвлекалась, давя в себе острую до спазм в горле жалость. Тогда. И делала это снова, стоя сейчас в одиночестве на набережной. Меня тошнило. Все вокруг играло в чехарду.

Я забыла, куда шла.

- Эй, Влада, ты не заблудилась?

Услышала я сквозь шум в ушах и оглянулась. Рядом возник Сусанин. Я знаю, я смотрела на него больными глазами. Настолько больными, что ощущала это физически. Он стоял у моста – чуть сгорбленный, сумасшедший, как все мы. Он оставался там, в моем фокусе. Но. Я не видела его четко. Прыгали в небо огни, оставляя в темноте разводы от фейерверков. Сусанин плыл – отрывался от земли, падал в небо, потом возвращался обратно. Я моргала, я честно пыталась поймать его - он не давался. Высокая слегка надломленная фигура с надвинутым на лоб капюшоном искала верх, потом низ.

- Какого черта ты тут ходишь одна по ночам, - сварливо начал он. Наверное, с той первой рюмки коньяка, которую я выпила на вечере, мораль засела в нем занозой, и вот теперь нашла время, чтобы вырваться наружу.

- А кого здесь бояться? – запинаясь, спросила я. – Медведи кончились. А я сильно сомневаюсь, что до нас есть дело сторонним силам. Впрочем, как и потусторонним.

- Какие медведи? – удивился он. – Понятно. Напилась. Пойдем, перекантуем тебя до утра. Алкоголичка.

Он поймал меня за непослушную руку и потянул куда-то в сторону.

- «Астория» подойдет? Вы же там вечно тусуетесь, - отчитывал он меня на ходу. Не знаю, как у него получалось.

Я не стала его поправлять, что обычно мы обитаем в «Англетере». Зачем? Меня волновали глобальные проблемы.

- Ходит тут одна, - ворчал Сусанин.

- А вот тебе, правильный человек, есть с кем разделить вечность? – со второй попытки поинтересовалась я.

- С чего это ты озадачилась таким вопросом? - усмехнулся он.

Влекомая мужской силой, я чувствовала сквозь толстовку горячее плечо. И дыхание, греющее-холодящее мне шею.

- Ты не ответил. И в конечном итоге вопрос «с кем разделить вечность» повис в воздухе. И те, кто ответил на него, ушли из жизни. А те, кто сомневается, еще задержались. Но уже как другие люди. Ненастоящие.

- Ты хочешь сказать, что умерли те, кому есть с кем разделить эту твою вечность?

- Не-а. Наоборот. Это нам. Тем, кто выжил, есть с кем. Мне с мамой… Тебе с женой.

- Ерунда, Влада. Миллионы людей нашли себе пару. Дети с родителями, влюбленные…

- Может и так, - я перебила его. – А может… Им там и без нас хорошо. Вот смотрят на нас… Смотрят нас как сериал. И каждый болеет за своего героя.

- Ну, я думаю, за тебя болеет большинство, - тихо сказал он.

- Почему? – От неожиданности я остановилась.

И споткнулась. Макс подхватил меня, ухватил за плечи, утвердил на ногах.

- Почему ты так думаешь?

Перед моими глазами все плыло, крутилось, прыгало – я не могла уловить систему. Из круговерти временами проявлялся Сусанин, выплывал из темно-домного небытия – смотрел на меня странно, потерянно, и уходил в неизвестность.

Мы стояли на Исаакиевской площади грудь-в-грудь. В темноте ночи, на лавочке пряталась старушка, которую время от времени я кормила. Она — голубей, а я ее. Уже неделю, как старушка перестала дышать, а обнаглевшие голуби, в отсутствие корма, стали клевать ее.

Сусанин молчал. Я ощущала на щеках его дыхание.

И еще – сильные руки, удерживающие меня за спину.

И еще. Его тело. Всего его – большого, сильного. На непонятно какой отрезок времени абсолютно и безоговорочно моего.

Какая-то мысль созрела во мне, повисла хрустальным шариком на нитке, потом полетела вниз и грохнулась оземь, расплескавшись на осколки.

Я не дышала.

Я стала свободна от всех желаний. Или почти от всех.

Кроме одного.

Глава 12. Not found

Not found

Гоп-команду, дорвавшуюся до халявы – вот, что мне напоминало доморощенное войско. Яровец, чей толстый живот с трудом выдерживал профессиональный напор спецжилета, наверняка казался себе неотразимым. Ага. В кривом зеркале тех стекляшек, в которые давно превратились глаза его шизанутой супружницы. Прямо вижу как он, уходя на «операцию века» спросил у своей лярвы «как я выгляжу?». И хрен еще с вопросом. Думаю, он и ответил за нее. Типа «Кеша, ты у меня красавчик». Что там говорили в прежние времена? Если ты спрашиваешь у бога не беда, а вот если он отвечает тебе – говно дело.

Верзила, в разгрузке с карманами, набитыми всякой херней, на тонких ножках напоминал початок кукурузы. С набалдашником в виде маленькой головы. Еще бы шлем на нее напялил и я бы не сдержался. Заржал.

Даниил выглядел так, словно вышел прогуляться. С парой валын у пояса. Скорее всего под курткой прятался бронежилет, но точно утверждать я бы не стал. Надвинутый капюшон прятал лицо, но по звукам, которые доносились из тени, я сделал вывод – парень забил болт на ситуацию. И дырки не в его башке – это дырки не в его башке. Он вел себя так, как у должен был себя вести снайпер, на которого нацелена охота. Ему хотелось поиграть. А чего хотел я? Выхватить мой ГШ и выпустить все восемнадцать пуль в тень под капюшоном, только чтоб заткнуть самодовольный фонтан.

Единственный адекват (кроме меня, конечно) – Сусанин. В камуфляже, без выпендрежа, в темной шапке, с парой приличных стволов… И все равно. Несерьезное, придурковатое. И я еще пришпилил бы пару матюгов для убедительности – вот такое отношение было у всех к тому, что задумано.

Мне что, больше всех надо? – вместе с плевком под ноги вертелось у меня в голове. Я не верил в успех того дерьма, которое заварил. Несмотря на то, что договорились отслеживать ситуацию как минимум неделю. Короче, дежурить по ночным улицам – идея поначалу казалась мне ничегошной. До того, пока слова не перешли в дело. Теперь меня реально бесили все. Исключение я оставил для подсадной утки. Не пойму, как Максу удалось его уговорить, но вот он – стоял передо мной. Худой, в шапке, из-под которой выбились волосы. Толстовка едва сходилась на бронежилете. Какой в том толк, если снайпер любил работать беспроигрышный вариант? К примеру, начинал и заканчивал одним выстрелом, контрольным? А от пули