Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт

тут наоборот, за рекламу ещё тебе платят. Пусть в пять или шесть раз меньше, чем продал на рынке Георг, но платят. Ещё сделаем. Теперь каждая следующая картина получается не только лучше, но и быстрее. Даже для приклеивания янтаря привлекли третьего пацана. Это сын всё того же отца Мартина Клаус. Он на год старше Горста, но бог умением рисовать его не наградил, зато воспитание и спокойный нрав сделали его идеальным участником процесса создания картины на финальном этапе. Без спешки, очень аккуратно, четырнадцатилетний Клаус подбирал и приклеивал кусочки янтаря к картине.

Его и токарем сделали. Угнисос с Карлисом — Карлушей и главплотником собрали и наладили первый в мире токарный станок на велосипедном приводе. И балясину им прямо на округлившихся глазах за десять минут Иоганн выточил. Сейчас эти балясины и точит уже третий день Клаус. Пришлось ещё и велосипедиста привлекать. Герда села, попробовала, но быстро устала и сдулась. Это попробовать интересно, а работать совсем не интересно. Она поступила круче самого Тома Сойера, тот за работу по побелке забора огрызки яблок брал, а эта пигалица додумалась до продажи за пфенниг час на лисепеде педали покрутить. Пфенниги у детворы есть, Иоганн честно за янтарь и мыло расплачивается. Маленькие монетки горстями по дорфам ходят. Монетки есть, а вот лисапеда ни у кого нет. Так Герда час рабочего времени продаёт за пфенниг и очередь от обеда и до забора стоит.

Янтарь пока Иоганн боится под резец подставлять. Пусть Клаус и велосипедисты опыта на балясинах наберутся, чтобы без рывков, плавно. А ещё чтобы научился парень на разных скоростях работать. Неизвестно же янтарь лучше обрабатывать, когда он медленно крутится или быстро.

Ну и семь рукомойников ещё с собой Георг повезёт. Теперь быстрее дела пойдут, у главплотника Игнациуса появился третий помощник. Во время последнего визита в Ригу Георг, как и обещал, нашёл бондаря. Искал среди тех, кто был из спалённых ворогами предместий Риги. Не совсем бондаря, но нашёл староста. Сам бондарь убит, жена убита, дочь старшая тоже, а вот сын семнадцати лет, его младшая сестрёнка и совсем уж младший пятилетний братик выжили. Их Георг и привёл к Иоганну, когда они из Риги выбрались. Продавались они набором. Пришлось набором и брать. Тринадцатилетняя белобрысая, всегда зарёванная, девчушка была обласкана бабкой Лукерьей и приставлена к посуде. Население замка росло и росло, и еды теперь Лукерье приходилось в три раза больше готовить, и что удивительно, все, пожрав, не бежали миски мыть, а кидали просто их в корыто. Удивительные люди. Так что Лизка, а на самом деле Лазда (лещина) не обузой и довеском к бондарю малолетнему оказалась, а ценным приобретением. Ну, а маленького Гелминаса, как и кузнеца, тут же переименованного в Гену, и его взяла на попечение Герда. Бегает за ней хвостиком, а датчанке это в радость.

Бондарем, хоть и учился всю жизнь у отца, Радослав (Радик) оказался средним. Нет, делал рукомойники он очень качественно, ни один не бежал, но больно медленно. В два дня один выдавал. Главплотник, однако, не ругал парня, а наоборот подбадривал, мол с опытом скорость придёт, главное, чтобы качество не ушло.

Мыла наварили всего пятьдесят кусков. Снег и перед этим сплошные дожди неделю, резко увеличили трудоёмкость и энергоёмкость производства соды из водорослей. Пришлось набирать водоросли в котёл и уже под ним разжигать костёр. Сначала водоросли высыхали и только потом вспыхивали. При этом дров уходила уйма. Зато сода стала чище и мыло из-за этого почти уже белым получалось. Герда попросила главплотника Игнациуса сделать круглую и овальные разборные формы, а Иоганн, когда увидел готовые куски, подсказал обработать ножом края и потом зашлифовать. Куски получились обтекаемой формы, как в будущем их продают. Красота.

— Святой отец, — провожая караван в Ригу, напомнил преподобному Мартину Иоганн, — вы глаза не отводите, не мямлите. Разведите руками. Мол, издох брат Сильвестр. Только приехал и сразу сильно занемог и через день представился, схоронили на вашем погосте.

— Грех это, Иоганн, — тяжко вздохнул отец Мартин.

— Он ведь помер бы в монастыре, и здесь ещё неизвестно выживет ли, так что это не ложь и не грех — это вероятное событие. Я за вас помолюсь, чтобы это «предположение» вам Господом простилось. Вон, и отче Иакова попрошу за вас помолиться. От схизматиков и ортодоксов богу быстрее молитва доходит. Вы же знаете греческий, дословный перевод греческого слова «ὀρθοδοξία» («ортодоксиа»), буквально — «правильное славление (прославление)».

— Ох, Иоганн, правильно говорят, многие знания — многие печали. Может не надо тебе греческий учить?

Событие тридцать девятое

«Месть — это блюдо, которое надо есть остывшим». Это сказал Сталин. Месть — это блюдо, которое подают холодным! А это сказал Александр Дюма в книге «Граф Монте-Кристо». И потом само собой, как всё хорошее, американцы, они же америкосы, они же пиндосы, украли. Ну, и понятно, теперь все считают, что это Дон Вито Корлеоне сказанул в «Крестном отце». Конечно же, американцы сказали. Американцы они вообще сказочники.

Иоганн про мстю аббатисе не забыл. Причинять добро и наносить пользу — любимое занятие попаданцев. И Иван Фёдорович, обдумывая месть страшную, решил, совместить три этих мероприятия. Будет одним и тем же действом наносить пользу крестьянам, готовить мстю и причинять добро обитателям замка.

Вызвал он управляющего Отто Хольте и велел ему посадить всех крестьян за переборку пшеницы. Нужны большие зёрна, заражённые спорыньёй.

— Чёрные такие большие…

В ответ Иоганн выслушал целую лекцию про ведение хозяйства в отдельном взятом баронстве. И оказалось, что всё, чему его учили в школе на уроках Истории, про кровопийцев помещиков, издевающихся над бесправными нищими и забитыми крестьянами — это неправда.

Скорее, крестьяне — это арендаторы. Да, есть что-то типа барщины и церковной десятины, но это как налог. И никто заставить крестьянина работать просто так, не может. Заплатить налог — это да, заплатят, а пересыпать из пустого в порожнее за спасибо не будут.

— Выдай мне ведро пшеницы, — Иоганн для начала решил сам с проблемой спорыньи разобраться, а потом уже идти в люди, — и ведро ржи… и ведро овса… и ведро ячменя.

Тут проблем не возникло. Типа: «Дили-дили, трали-вали, это братцы мне по силе, откажусь теперь едва ли». Принёс лично ведро ржи Отто. С него Иоганн решил начать переборку. И даже заодно новый сорт ржи вывести. В две кучки перебирал. В одну откладывал зёрна, заражённые спорыньёй. Это